НА БОРТУ "ОСЬМИНОГА"
После недолгих сборов приятели отправились в гавань. Первый встречный матрос указал на небольшое, хорошо оснащённое судно, готовящееся к отплытию. Это и была шхуна «Осьминог».
– Не советую вам иметь дел с этим капитаном, – сказал матрос на прощанье. – Но, похоже, вы задумали воспользоваться этой посудиной, так что будьте осторожны. Поблагодарив неожиданного советчика, приятели отошли в сторону, чтобы их разговор не был услышан.
– Ну, Балабошка, что будем делать?
– Что делать? Если Баскарлак сейчас на шхуне, мы погибли! Да и боцман что-то подозревает, всё время оглядывался на нас в трактире! Если бы его мозги не были разбавлены ромом, он бы обо всём догадался.
– Если бы, да кабы! Мы всё время погибаем, но как видишь, ещё живы.
– Ладно, будь что будет!
С этими словами приятели решительно подошли к трапу и взобрались на судно.
– Эй, кого ещё там носит? – раздался грубый голос.
– Принимайте пассажиров! – ответил Буратино.
– Пассажиров не берем, убирайтесь к морскому дьяволу на рога! – последовал грубый ответ.
– Можем и убраться, вместе с монетами, которые хотели вам заплатить, – продолжал Буратино. – Нас всего трое: пёс, котенок, и я, деревянный человечек, но монеты у нас из чистого золота!
Из-за бочки с канатами вышел матрос свирепого вида, с черной бородой и ножом на поясе. При виде бородача пёс ощетинился. «Эге, да это старые знакомые! – признал путников матрос. – Мы уже встречались в таверне «Старый боцман». Я помню, как ты, носатая деревяшка, бренчал серебром в таверне. То-то, думаю, куда это они собрались? Оказывается, прямёхонько в пасть «Осьминогу»!
Наконец бородач смягчился. «Ну ладно, провожу вас к капитану. Идите за мной, да смотрите, не свалитесь за борт раньше времени!» И спустившись по трапу, он постучал в каюту капитана.
– Тысяча чертей! Кому там ещё нечего делать? – раздался неожиданно писклявый голос. – Проваливайте, пока я не приказал боцману угостить вас линьками!
– Капитан, – побледнев, сказал бородач, – пассажиры просят принять их на борт. Обещают заплатить золотом!
Дверь каюты распахнулась, и на пороге показалась странная фигура. Небольшого роста горбатый человек, с пронзительным взглядом, схватив Буратино за шиворот, с неожиданной силой швырнул его в каюту. Захлопнув дверь, странный капитан запрыгнул в гамак.
– Ну, давай, рассказывай, да не тяни! Я не люблю ждать, – проговорил он, раскуривая трубку.
– Чего рассказывать? – Буратино изумлённо уставился на капитана.
– Нет, вы только посмотрите на него! Явился ко мне на корабль, и спрашивает: – «чего рассказывать?»!
Говоря это, капитан выпустил такой едкий и густой клуб дыма, что полностью исчез в нём, а Буратино сразу закашлялся.
– Ты что, кашлять сюда пришёл? Давай выкладывай, что ты здесь высматриваешь?
– Высматриваю вас, но в каюте такой дым, что я ничего не вижу, – не растерялся Буратино.
Капитан вылез из гамака и на цыпочках подошёл к двери. Распахнув её, он застал бородача на коленях, подсматривающего в замочную скважину: «Ага, любезнейший, желаешь побыть с нами в одной компании?» – Он крепко вцепился в бороду неосторожного матроса, и втащил его в каюту. – Сейчас, сейчас мы с тобой выпьем и закусим!».
С этими словами капитан «Осьминога» снял с огня кружку рома. Отпив половину, он протянул её матросу: «За удачный поход!» Матрос испуганно отпрянул, но капитан, снова схватив за бороду матроса, влил ему в глотку горячий ром. Затем, как ни в чём не бывало, выпустил густое табачное облако. Когда дым рассеялся, Буратино вновь увидел удивительного капитана:
«Так, так, – говорил тот, расхаживая по каюте, и потирая руки. – Извольте закусить!» – и он поставил перед матросом тарелку с варёными яйцами. Дрожащими руками тот попробовал чистить скорлупу, но, увидев это, капитан ударил по столу кулаком: «Да ты что, в детском саду?
Он стал запихивать себе в рот яйцо вместе со скорлупой, и, проглотив его почти не разжевывая, уставился на посеревшего от страха матроса: «Так капитанский стол не по тебе, морская собака? – взревел суровый хозяин. – Тогда позволь проводить тебя до дому!» С этими словами он стащил со стула матроса, и, открыв дверь, дал ему такого пинка, что бородач молниеносно миновал длинный коридор.
– Теперь ты! – капитан, обернувшись, указал пожелтевшим от табака пальцем на съежившегося Буратино. – Рассказывай, откуда у тебя золото?
Буратино, вспомнив Балабошкины фантазии, выложил капитану наспех придуманную историю о бабушке, с нетерпением ждущей его в гости.
– Я тебя не про бабушку спрашиваю, а про золото!» – рассвирепел капитан.
Неожиданно Буратино произнес:
– Вот что, любезный капитан. Вы не жандарм, чтобы допрашивать меня, а я не нанимался в команду, чтобы следовать вашим правилам. Если вам не нужны пассажиры, платящие золотыми, мы найдем кого-нибудь посговорчивей. И знайте, что кроме бабушки, у меня есть дядя, старший жандарм. Все жандармы – мои друзья! – сдерживая смех, закончил Буратино свою короткую, но убедительную речь.
– А ты храбрец! Пойдёшь ко мне помощником?
– Меня вполне устраивает роль пассажира. К тому же я подвержен морской болезни.
– Что ж, пожалуй, вы получите на троих стол и каюту, но брать буду как с четверых, ведь собака у вас на четырех лапах! Идёт?
С притворной неохотой Буратино согласился.
– Надеюсь, вы не будете приглашать нас к своему столу?
– Не беспокойся, малыш! – капитан был явно доволен исходом разговора. – И плата вперёд!
– Послушайте! Возможно, вы берёте на борт пассажиров впервые, но я знаю, что, вручая задаток в половину суммы, поступаю совершенно справедливо. Ведь мы не сбежим со шхуны посредине пути!
С этим капитану пришлось согласиться, и сделка была заключена.
– Эй, юнга!
На пороге капитанской каюты почти мгновенно возник мальчишка с рыжими вихрами, босой, но в ладной тельняшке и матросских брюках с новым ремнём.
– Проводи пассажиров в свободную каюту, да поживей! – скомандовал капитан. Насвистывая, юнга повёл путешественников в их новое жилище, и, достав из кармана парусиновых штанов ключ, отпёр дверь. В каюте стояли расположенные в два яруса четыре узких матросских койки. Небольшой столик у иллюминатора и кувшин с водой завершали убранство.
«Ну, что ж, для начала неплохо. Мы на борту «Осьминога», четыре койки на троих, и за всё заплачено» – прокомментировал Буратино.
«С якоря сниматься! Поднять паруса!» – донеслась сверху команда. Послышался топот ног, выкрики боцмана, и вскоре судно начало медленно разворачиваться.
http://www.proza.ru/2018/01/31/704