Преподавал у нас в школе черчение удивительный человек и педагог от Бога Николай Тихонович. В наши годы в старших классах давали этот предмет серьезно и основательно. Считалось, что все старшеклассники обязательно пойдут учиться в высшие учебные заведения, а в них необходимо черчение. Кому-то этот предмет нравился, другой не испытывал восторга от знакомства с ним.
Только благодаря такому заботливому дарителю знаний о чертежной этике, я познакомился с простым карандашом. Какое волшебство становилось возможным при грамотном обращении с ним! Эта простенькая палочка с грифелем внутри позволяла творить чудеса, удивительным и непостижимым образом извлекая из мозга мысли и вычерчивая их в стройные линии на ватмане. Накладывая тени и оттенки на рисунке, добиваться объема в изображении. Боже мой, какие это были удивительные времена! Может, виновата молодость и состояние влюбленности, которое нас тогда посещало. Но отрицать роль в этом Николая Тихоновича я бы не рискнул.
Выполняя одно из упражнений по предмету – чертежным шрифтом написать несколько листов четвертого формата, намучался предельно. У меня не ладилось с правописанием и почерк в силу нелюбви ужасный. Педагог прочувствовал это и выдал такое задание, наверное, специально. огромный восторг я испытал, когда получил оценку «отлично» за свою работу. Учитель просто заставил положиться на свои силы, утвердиться и поверить в себя.
Не уважать, не любить этого человека, просто равнодушно относиться к нему, невозможно. Не высокий ростом, плотный. Основательный по жизни и очень аккуратный. Он не выносил грязи на чертежах, любил бумагу и карандаш, боготворил ватман и не уважал ластик, считая, что если инженер начинал стирать на чертеже линии, значит уже совершил ошибку. Во времена тотального дефицита не хватало приличных карандашей, хорошей бумаги, ластиков. Бывшие выпускники, приезжали в отпуск домой, привозили и дарили своему любимому учителю чертежные принадлежности. Он, как ребенок, радовался хорошей коробке карандашей, циркулю необычной конструкции. Более ценных подарков ему не нужно.
Каждое занятие начиналось с объяснения новой темы и выдачи учебных заданий. После этого мы на два урока погружались в работу и ждали совершенно другого. Наконец звучала волшебная фраза:
- Был у меня юный чертежник Иванов. Так вот он…,-
далее следовал рассказ о каком-нибудь учащемся и об истории, связанной с его успехами или неудачами в предмете. Затем учитель начинал рассказывать различные истории, известные только ему. Огромная эрудиция, широкий кругозор не давали нам скучать два этих года. Повествовал в каждом классе. Все заслушивались, талантливый был рассказчик. Умел изложить историю так, что по времени получалось пол урока. Но их хватало для того, чтобы потом впитать и ощутить полученную информацию, оценить ее. Мы слушали истории о великих художниках, ученых, писателях и путешественниках. Словно нам читали книги из знаменитой серии «Жизнь замечательных людей». И ведь не повторялся человек. Словно записывал, что и кому он рассказывал.
Очень любил байки о студенческой жизни, просто сам оставался в душе молодым и нам всеми способами внушал это жизнеутверждающее правило.
Одну такую историю рискну предложить Вам.
Старые университеты с дореволюционной историей были богаты и удивительными преподавателями. С них можно писать историю человечества и править всю педагогическую науку, настолько сильны учителя и авторитет их неприступен. Но иногда и с ними происходили удивительные случаи, которые запомнились и передавались из уст в уста.
Старый и опытный профессор принимал экзамен по журналистике на одном из факультетов. Студенты привычно готовились к ответу в аудитории, а за кафедрой происходило собеседование. Этот старый дока, казалось, знал в жизни все и по предмету невозможно найти и буквы, которую бы он не ведал. Экзаменационные билеты включали в себя три расширенных вопроса, требующих подробного изложения материала. Четвертый - простой и требовал краткого ответа. Например, известны фамилия, имя и отчество писателя, а нужно было назвать годы, когда он творил, и самое значительное произведение, которое он написал.
Простой советский студент уверенно знал ответ на первые три вопроса, но из памяти напрочь выбило знания по четвертому. Помочь могла только шпаргалка. Старые аудитории имели два входа: для преподавательского состава и отдельно для студентов. Во времена революционных волнений в России, в университетских аудиториях отгородили небольшие помещения для жандармов, которые следили за порядком в студенческой массе. Сюда был отдельный вход, а от основного помещения отделяла перегородка со стеклянными рамами. Эту конструкцию и использовали студенты в своих целях. Писали на большом листе бумаги ответ и на несколько секунд, когда преподаватель отвлечется, поднимали шпаргалку. Здесь уж как успеешь.
В самый последний момент показали ответ и нашему горемыке. На нем были годы жизни и название произведения «Ода к уму своему». Удовлетворенно кивнув головой, списал, студент пошел отчитываться. Изложил подробно ответы по первым трем вопросам, перешел к четвертому. Профессор, которому давно наскучил спокойный процесс сдачи экзамена, уже поднял ручку над зачеткой, чтобы поставить оценку. И здесь прозвучал ответ, от которого замерла вся аудитория, ведь на «отлично» шел:
- Самое серьезное произведение написанное автором - «Ода куму своему»
Замер, а затем расцвел в улыбке и экзаменатор. Отложил ручку в сторону и невинно спросил:
- А Вы бы не могли рассказать, о чем автор говорит в этом произведении? Какие концепции он предлагает рассмотреть?
Делать нечего и студент на ходу стал придумывать произведение. Он рассказал о трудной жизни в стране и в обществе. О новых революционных тенденциях, зреющих в народе и интеллигенции. О создании революционных кружков в передовой среде и о связи бунтовщиков с массами. О том, как в условиях конспирации удалось наладить выпуск газеты – рупора революции.
Педагог с изумлением, не показывая вида, слушал все это и молчал. Студент удивляясь, что его не останавливают, продолжал ответ и расходился все больше. Наверное, считал, что вспомнил нечто забытое и уверенно гнул свою линию. Сидящие в зале попали в недвусмысленно положение: с одной стороны – сокурсник несет галиматью, но рассказывает уверенно, с другой – профессор-то молчит, не перебивает.
Кто-то ронял ручку и лез под стол, чтобы там давиться хохотом, кто-то чихал и кашлял, прикрываясь листом с ответом. Равнодушных не было. За дверями аудитории знакомые от смеха по полу ползали, но выдать своего поведением не могли. Кончались полчаса рассказа о произведении, и прозвучал завершающий сюжет. В нем студент с выражением повествовал о том, как автор стоит на высоком берегу по-над речкой и, глядя на восходящее солнце, объясняет куму, что так же над страной взойдет безоблачное и светлое будущее.
Закончив ответ, вопросительно уставился на профессора. Тот написал оценку, расписался в зачетке и, пожелав студенту успехов в учебе, отпустил его.
За дверями ждала огромная толпа в ожидании развязки истории. Открыли нужную страницу: напротив предмета стояло «отлично» и роспись принимающего экзамен. Притихли даже самые отъявленные скептики, которые утверждали, что это «завал».
Студент не был бы студентом, если бы не попытался выяснить, почему такое произошло? Дождавшись конца экзамена, самые смелые подошли к учителю и выспросили, что профессор знает об этом писателе и почему так оценил экзамен для зарвавшегося товарища. На что получили удивительный ответ:
- Этого писателя я знаю и конечно помню все его произведения. Почему поставил «отлично»? Дорогие юноши и девушки, вы учитесь на факультете журналистики. Человек, который получил название произведения только минуту назад и в течении получаса рассказывает его содержание!! Из него выйдет отличный журналист, который даст фору десяткам из вас, молодые люди!
Вот так училась жизни и постигала мудрость от старого профессорского состава наша молодежь. Удачи в жизни, а впрочем, они давно в ней устроились.
Я не стал художником, да и чертежником мне не довелось работать. Но с огромным чувством благодарности вспоминаю Учителя всякий раз, когда беру в руки карандаш или перо, чтобы вновь изобразить какую-нибудь картинку жизни. Остановить мгновение на бумаге, задуматься и обернуться назад, где теряются в туманных далях юность и любимые педагоги.