Не успевают неотложки
к тому, кто сам себя дурачит,
в те холостяцкие берложки,
где потолки по мне заплачут,
где мы встречаемся так редко,
чужие сердцем и рукою,
любовь, как горькую таблетку,
упрямо пряча за щекою.
И нет пожарного расчёта
на алой, словно страсть, машине
снимать влюблённых идиотов
с дерев их суетной гордыни,
и только стёртые ступени –
по ним наверх мы крались тихо –
из наших жалких воскресений
укажут мне последний выход.