2017 г. Записи 239 Тарковский был аристократом, заброшенным в этот век
продолжение
13 декабря 2017 г. Много ли людей на Земле считает себя ничтожеством? Кто задаёт себе вопрос: «За что меня любить?».
Материнский капитал обрёл название маткапитал. Физлица - из той же оперы.
Вечер памяти Тарковских, отца и сына, Арсения Александровича и Андрея Арсеньевича прошёл в Доме национальностей. Я взяла тетрадь и записывала всё, что удалось схватить из происходящего.
13 декабря 2017 года. Сначала мы смотрим кадры хроники, Тарковский старший читает свои стихи, рядом с ним находится его жена Татьяна Алексеевна Озерская-Тарковская, она шевелит губами, слушая стихи, видно, что все стихи она знает наизусть. Кадры сменяют друг друга, мы видим поэта в разной обстановке. Видим его на природе. Он красив, особенно в профиль. Велико обаяние этого интересного лица.
Вечер открывает поэт Михаил Синельников.
(Дальнейший текст прошу воспринимать, как конспект на лекциях.)
«О Тарковском написано очень много. Я тоже написал. Тарковский не принадлежит к интеллигенции. Его основания не беспочвенны, он владел ремёслами…. Сколотил себе мебель, покрасил её лаком. Он любовался своей работой. Он был талантлив во всём.
Он дорожил вниманием людей. Его слова росла, у него появились поклонники.
Поколение переводчиков было старше Заболоцкого. Арсений Александрович не любил заниматься переводами, он тяготился этим. Он был одним из лучших переводчиков.
Донорство света… Он переводил больших поэтов. Однажды он сказал: «У меня был общий врач с Фетом… А вот Вы… Я видел Есенина, он был пьян, искал Пастернака, чтобы его побить… Как сказал Тынянов: «Фальшивая монета звонче всех звучит...».
В старости он был ещё красивей, чем в молодости. Он слушал много музыки, у него были замечательные пластинки… Гармония его стихов… Тарковский принадлежал к числу самых гармоничных и музыкальных поэтов, его можно сравнить с Батюшковым, Дельвигом, Ахматовой. Он один раз видел Мандельштама и описал его в стихах. Есть хорошая цитата: «Звук есть совесть в поэзии». (какой поэт это сказал?)
Есть в его стихах ранящая тема исчезновения мира, вещей, людей, ремёсел…»
Михаил Исакович Синельников читает стихи Тарковского. (Мне, воспитанной чтецом Натальей Львовной Дружининой, показалось такое чтение пафосным, слишком быстрым и громким. У меня другая манера читать стихи.)
«Он был астрономом. Я спал у него на даче на его кровати. Ел из его посуды. Из вещей вылетала моль. Там был телескоп. Два своих телескопа он подарил школьникам, они стали профессиональными астрономами.
Читает стихи об астрономе Анжело Секки:
- Прости, мой дорогой
Мерцовский экваториал!
Слова А. Секки
Здесь, в Риме, после долгого изгнанья,
Седой, полуслепой, полуживой,
Один среди небесного сиянья,
Стоит он с непокрытой головой.
Дыханье Рима - как сухие травы.
Привет тебе, последняя ступень!
Судьба лукава, и цари не правы,
А все-таки настал и этот день.
От мерцовского экваториала
Он старых рук не в силах оторвать;
Урания не станет, как бывало,
В пустынной этой башне пировать.
Глотая горький воздух, гладит Секки
Давным-давно не чищенную медь. -
Прекрасный друг, расстанемся навеки,
Дай мне теперь спокойно умереть.
Он сходит по ступеням обветшалым
К небытию, во прах, на Страшный суд,
И ласточки над экваториалом,
Как вестницы забвения, снуют.
Ещё ребёнком я оплакал эту
Высокую, мне родственную тень,
Чтоб, вслед за ней пройдя по белу свету,
Благословить последнюю ступень.
(Я тоже, как Татьяна Алексеевна, шевелила губами и тихим шёпотом повторяла эти стихи, память сохранила их во мне сквозь бездну лет.)
Тарковский был аристократом, заброшенным в этот век. Ему было нелегко, и с ним было нелегко.
Маска Гёте висела у него в кабинете… У него было зрение в кончиках пальцев. Мы были с ним в Грузии. Он вёл меня к храму в Кутаиси.
М. И. Синельников читает стихи «Ласточки». «... И первой зелени святое торжество». Древние греки считали, что ласточки говорят на латыни.
Читает перевод поэта (неразборчиво имя его прозвучало) «Смерть отца».
В России много поэтов, много даже гениальных поэтов. Они способны говорить без метафор. Тарковский верит в метафизику слова. Тарковский поэт гениального дара.
Синельников читает «Тот жил и умер, та жила и умерла...». Это божественное проникновение в сущность русской поэзии… Тарковский считал, что поэзия несовместима с бытом, несовместима со счастьем. Он говорил: «Через боль возникает поэзия.
«Я жизнь люблю и умереть боюсь...».
Тарковский работал, служил в должности поэта, он рвался на фронт во время войны. Он был ранен. До войны были опубликованы только два стихотворения.
Читает «Полевой госпиталь».
У Тарковского нелёгкая поэтическая судьба.
Саид Багов чудесно прочитал в конце вечера стихи Арсения Тарковского.
***
На вечере памяти Тарковских Арсения Александровича и Андрея не было дочери Арсения Марины Арсеньевны и её мужа Александра Гордона. Моя подруга принесла им цветы, подарила их режиссёру, выступавшему на вечере. Марина Арсеньевна и подруга моя встречаются в Тарусе иногда, моя подруга там снимает.
Опять слушала по радио писательницу. В ход уже пошёл мат. К тому же же мне не нравится, как она относится к пожилым людям и их деффектам - много к ним презрения. Да простят меня Боги нашей Планеты.
Я была бодра весь день. Это редкость. Мой знакомый держит меня в чёрном теле. Это уже не похоже на дружбу - он редко звонит.
14 лекабря. Я сто лет не звонила АНВ. Говорили минуту. "Саша, здравствуйте!" Он: "Здравствуй!" Он никогда не обращался ко мне на "ты". Это что-то новое. Я сказала, что хочу пойти на вечер, где будет петь его сын (трио). "Вы будете?" "Конечно". "Я приду". Он: "Какое счастье" - ирнонично. Я говорю: "Я к Вам не буду подходить - издалека на Вас посмотрю Мы попрощались. Во мне никаких эмоций. Всё выцвело за многие годы невстреч.
Я слишком замешкалась дома, пошла к метро и спохватилась, что приеду в Дом журналистов поздно. Повернулась и пошла домой.
Звонил тот, кто редко стал звонить. "Что главное в жизни?", - спросила я его. И добавила: "Можешь не отвечать". Я сказала, что скучаю. Он заметил, что звонит мне чаще, чем своим друзьям. Но надо ли это говорить, вот в чём вопрос. Он рассказал мне о женщине, которая была в Дивеево. Может быть ей была помощь от святого Серафима Саровского.
Звонила училищная подруга. Разговор шёл только о болезнях. Я сказала: "Не ставь себе отрицательную программу".