Магазин русских продуктов в Кельне, монолог одного покупателя
Так, девушка, балыка сто грамм порежьте. Потом, угря копченого триста грамм. Еще зефира коробку, только фабрики «Рот Фронт», «Крупской» не надо. Еще вот что, меда упаковку.
Алик, здрасьте. Вот говорю вашей продавщице, такая симпатичная стала, просто красавица. Вы, вижу, разбираетесь. Я бы на месте фрау Абдурахмановой беспокоился, по ночам не спал.
Что, никакой такой фрау в природе нет. Так я Эльзу имел в виду. Где у нее глаза, тут такие красавицы у хозяина заняты, а она?
А, что? Вас полгода здесь вообще не было и Шахноза хозяйкой была? А, вы вместе с мадам Абдурахмановой путешествовали. Да, да, Алик, не горячитесь, знаю, она вовсе не Абдурахманова и совсем наоборот мадам Касторп. Так вы что, в Россию ездили? Как нечего там делать? Значит, в Америку! Скажите пожалуйста. И что же у вас там, родственники. Бизнес? Вы, Алик, молодец, и в Америке бизнес, надо же. У вас просто еврейская голова. Ну, не хмыкайте, не хмыкайте, я пошутил. Родные тоже там? Внучка в школу собирается, говорите?
На каком же языке вы с внучкой разговаривали? Ах, вот как! Да, у вас к языкам большие способности. Алик, почему вы не учите иврит? Как зачем? У вас покупателей много евреев, потом Тору можно читать. Кто, я? Лично я? Нет, я не знаю. Нет не читал. Но что я... А девочку как зовут? На музыку и испанский ходит? Молодец, деловой женщиной будет.
А у меня внук в Израиле, иврит как родной знает. Сашка зовут. Сан Саныч Пироженко, как вам такой еврей? Ха-ха! В Армию пошел. Хотел в артиллерию, и взяли. Уже три месяца служит. Потомственный артиллерист как-никак.
Его отец? Нет, никогда не служил. Я тоже пушки только на параде видел. Почему потомственный артиллерист? А как же, разве вы не знаете, мой дядя Изя, кадровый военный всю войну прошел. Их два брата было. Младший Леопольд, мой папа. Он не воевал и не служил, как отвертелся не знаю. Авиационным конструктором потом был, начальник КБ авиационного приборостроения. А старший брат, Изя, как раз перед войной артиллерийское училище в Кишиневе закончил, вышел лейтенантом. Вот так, всю войну прошел. Не в штабах писарем, а командир взвода, старший офицер батареи, потом командир батареи и до зампотеха полка дослужился к концу войны. Больших чинов не получил, в майорах ходил.
Решил в академию поступать. Член партии, фронтовик, все экзамены сдал. Но ведь его звали Изя, то есть Израиль, ясно? Был бы Алик, до генерала дослужился бы. А так предложили в академию на заочное обучение и направили на повышение – командиром гаубичного дивизиона за Полярный круг. Белых медведей под прицелом держать. Вот он через три годика и демобилизовался, Отправили его в запас хорошо, врать не буду, благородные люди были. Дали ему подполковника, пенсию полярную, боевую, еще какую-то, квартиру трехкомнатную у нас в городе, «Москвич», все как надо. Живи, Изя, и не обижайся на Советскую Армию. Да не тут-то было. Женат он был на Соне, молодая такая женщина, уже тогда очень деловая и командовать любила, вроде как фрейлин Касторп. Да что вы нервничаете. Алик! Ни в кого я не втрескался, мне уже восемьдесят три года, хорошо, хорошо, не трогаю вашу Эльзу драгоценную, оно мне не надо.
Вот я только что хотел сказать? Эта Сонька тоже любила командовать. Так устроила она своего Изю в ювелирную мастерскую «Диамант» заведующим. Вы же знаете, Алик, эти бессарабские евреи... А она вроде даже и не еврейка была. Не то, что мой внук Сашка, сейчас третий номер на самоходной гаубице. В «Диаманте» не столько бриллианты, сколько платина. Вот и взяли одного с платиной на границе, в тюбик зубной пасты запихал, поц глупый. Все размотали и за Изей пришли.
Тут Соня к моему отцу, к Леопольду. Внеси, дескать, Лепа, такую-то сумму, ее Изе шьют, а то расстрел светит. Отец зарабатывал неплохо, но там десятки тысяч советских рублей, откуда такие деньги у инженера. Ладно, дали дяде Изе десять лет. Отец посылки посылал в Сибирь – сало, чеснок, шоколад, сухари белые. Изя там не пропал, не сразу. Не знаю как, а заработал авторитет. Ведь он хрупкий был, как обезьянка такая курчавая, не такой мордоворот как вы, Алик, по зубам никому дать не мог. Вам было бы легко. Не сердитесь, не сердитесь! Знаю, знаю, вы ничего противозаконного никогда не делали от самого рождения, все через кассу оформляли.
Значит Изя стал бригадиром и физически вообще не работал. Все же боевой офицер. Его и солдаты любили, иначе бы с войны живым не вернулся. Воры уважали. Только из лагерей он не вернулся. Умер от болезни, какая там медицина. Тетю Соню тоже не забыли, восемь лет общего режима оформили. Вышла она уже при Горбачеве, такая деловая стала и зубы новые, большим авторитетом пользовалась. Уже выпускали тогда, дети ее все в Израиле, она осталась. Открыла первый в городе видеосалон. Днем боевики крутили, а вечером такое, что слов нет, и втроем, и в рот и куда хочешь. Не смущайтесь, девушка, сейчас такое в Интернете по самое не хочу, а то вы не знаете, ха-ха. А тогда билет пятерку стоил. И никто ее не трогал, ни милиция, ни блатные. Был у нас такой старичок по кличке Слесарь в авторитете. Так он Соню очень уважал, а его никто не трогал. До поры до времени, ни милиция, ни КГБ. Только в 1992 к нему подошел какой-то комсомолец с ТТ, шмальнул – и нет Слесаря.
Соню и без Слесаря не трогали. Она открыла бар, имела все, что хотела. Ездила на «Мерседесе», водитель был такой крупный, накачанный парень с тупой мордой, в кожаной куртке, ну вот хоть такого сложения как вы, Алик, чуть повыше. Что вы, что вы, не обижайтесь, Алик, вы совсем другое дело, такое лицо одухотворенное, просто киноактер. Все у Сони было. Летала на субботу в Юрмалу или в Дубай, куда хотела, туда и летала. Умерла все-таки в Израиле, после третьего инфаркта дети забрали.
Так-то, Алик, на поводу у бабы пошел артиллерист Изя, и вот что получилось. Конечно, фрейлейн Касторп совсем другое. Да, заболтался я с вами, Алик. Вы не служили? Очень правильно сделали.
Сколько с меня? Да вы что?! Алик, твоя красавица совсем с ума сошла, за что 171 евро? Что, какая такая «Манука»? Этот мед «Манука» сто евро стоит? Да вы что? Башкирский за шестнадцать не хуже? Но я бы попробовал Мануку, интересно ведь. Да, что вы, Алик, откуда у меня деньги? Российская пенсия и немецкая социалка, все. Ах, что ты! Вот так порадовал, видна широкая душа. Спасибо за подарок! Спасибо, Алик. Попробую, что за «Манука» такая.
Спасибо, до свидания, привет мадам Абдурахманофф, то есть фрейлин Касторп! Учите иврит!