Мистическая природа гениальности 2

Борис Углицких
Мистическая природа гениальности – 2
(заметки по поводу гениальности поэтической)

1. Ген гениальности

Кто-то из современных литературных критиков (кто – точно не помню) заметил, что, мол, понятие поэтической гениальности затрёпано бездумным употреблением. А между тем оно, по мнению этого въедливого литературного аналитика, имеет вполне конкретное значение, связанное с однокоренным словом «генетика»: оно, мол, «благодаря редкой комбинации заложенного природой генетического материала проявляется во всем – в глубине переживаний, силе воображения, харизматичности и даже физиологически – в ускорении процессов взросления и старения».

Вроде бы всё верно… логика, как говорится, просматривается… но почему-то лично для меня  такое мнение спорно. Природная предрасположенность к особому, поэтически осмысленному восприятию бытия, наверное, существует. Наверное, имеет наследственную природу умение обучиться писательскому ремеслу. Но разве этого достаточно для того, чтобы стать Поэтом?

А между тем, на литературных сайтах в Интернете  то и дело стали появляться критические статьи и заметки, касающиеся природы поэтического творчества. Довольно своеобразно изложил свои мысли о природе поэтического дара автор статьи «Гениальность и талант», опубликованной на сайте «Поэзия.ру», спрятавшийся почему-то за псевдонимом «Сэйдж». «Гениальность того или иного поэта определяется созданием им нового взгляда, новой позиции, оригинального и неповторимого стиля, - справедливо полагает  он, - …  и это видение мира, переходящее в неповторимый авторский стиль, служит дальнейшему развитию Поэзии, возникновению новых позиций и взглядов, усовершенствованию традиций национальной и мировой поэзии, закладке фундамента, на который могли бы опираться в будущем другие поэты».

Немного наивны, правда,  его мысли  по поводу того, что «в той или иной степени талантлив любой поэт, чьи стихи не «придуманные», написанные от души, а не умом. Мастерство – это, собственно, уровень профессионализма написания, т.е. мастерство техники. Гениальность же –  это то, что позволяет нам взглянуть на никогда не виденное ранее стихотворение и сказать: это написал такой-то».

Но гениев в русской поэзии автор статьи называет почти правильно (по сложившимся канонам критической библиографии): «Тредиаковский, Ломоносов, Державин и Жуковский (они первыми внесли некий национальный колорит в отечественную поэзию), Пушкин (он был первым великим поэтом, значительно дополнившим существовавшую до него традицию), Некрасов (он отошел от существующей традиции и фактически создал отчественную гражданскую лирику), Фет (он создал абсолютно новый, оригинальный стиль), Брюсов и Бальмонт, Блок, Белый, Анненский, Мандельштам, Хлебников, Ходасевич, Есенин и Маяковский».

Ну, не назвал нескольких великих поэтов (таких, как А. Грибоедов, М. Лермонтов, Ф. Тютчев, И. Бунин, И. Крылов, М. Волошин и др.) – но так ли это в контексте данного утверждения важно?

Удивительно другое – автор вдруг начинает высказывать свои личные пристрастия по отношению к признанным гениям русской поэзии: «… У по-своему гениального Пастернака мне нравится не так много стихотворений. У не настолько гениального Тарковского – больше».

… А дойдя до Бродского, он вообще забывает всех, кого называл, резюмируя своё восхищение такими словами: «…его творчество оказало сильнейшее влияние на всю современную поэзию …поэзия Бродского проходит через современных поэтов с разной силой затрагивая их внутренний мир».

2. Результат научения?

И неудивительно, что на слабо аргументированные стороны статьи тут же ответили читатели сайта (авторское изложение сохранено):

«Извините, если расценивать по серьезному, то полная чепуха. Разговор не о деле, а о ярлыках.

Есть ярлык «талант». И есть ярлык «гений». И в основном все сводится к тому, кто какой ярлык на кого навесит… Я вот не считаю Бродского гением, скорее величиной раздутой на фоне известных политических игр. Пушкина считаю гением, хотя и он не самый любимый поэт. Кое-кто из знакомых как-то гением называл меня.
Ну и что? Ваши попытки дать определения гения и таланта, извините, полная мура. При чем тут близость мировосприятия и прочее. Идеи Эйнштейна отнюдь не блистали «близостью»...

А существование непризнанных гениев и талантов?

«Одаренность или талант -- это степень изначального мастерства в создании стихов», - пишете Вы. Да просто смешно читать такое.

Мастерство – означает некое умение (если брать обычный смысл слова). А вовсе не задатки, предрасположенность. Задатки шахматного чемпиона у Капабланки были. А вот никакого «изначального мастерства» игры в шахматы не было и быть не могло.

В поэзии… прежде всего сам язык, знание и владение им не являются врожденными. Это результат научения. Поэтому мне нелепостью представляется противопоставление стихийного как якобы «истинного»  таланта и «сделанного». Противопоставление написанного «от души» и «умом».

Учиться надо уже самому языку. Умению грамотно и внятно выражать свои мысли. Записывать все это на бумаге. Да сами выдающиеся люди неоднократно предостерегали от переоценки врожденных задатков и недооценки труда.

В обычном смысле талантливый поэт – это тот, кому мастерство дается легче других».

3. Великий поэт или городской сумасшедший?

И что тут скажешь? Особенно по поводу того, что «кое-кто из знакомых как-то гением назвал меня»?

«Посредственность всегда агрессивна по отношению к таланту, - заметил как-то в одной из своих статей академик Д.С. Лихачев, -  Знаменитый и хорошо исследованный комплекс неполноценности. Я никогда не верил в то, что бездарности, мелкие и тщеславные люди в глубине души, где-то там, в дальних тайниках её, не осознают своей ущербности… Если человек установил мировой рекорд в поднятии тяжести, ему вряд ли кто-либо завидует. Скорее –  восторгаются. Начните в уме перечислять всё, чему вы можете позавидовать, и выяснится, что чем ближе чей-то успех или достижение к вашей работе, к вашей специальности, жизни, тем сильнее и близость зависти. А если завидуете – значит, не нашли себя...».

Но удивительно то, что сами поэты, которых мы причисляем к гениям иногда таковыми себя не считают. Вот взять Пушкина. В стихотворении «Поэт», где он пишет о себе, есть такие строчки: «...и меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». Д.С. Лихачев, на эту мысль поэта отвечает так: «Могут спросить, как величие Пушкина согласуется с тем, что порой он сам мог быть «ничтожен» среди ничтожных…  Всегда ли в собственной жизни он был возвышен? Не нужно спрашивать. Это не должно нас интересовать. Цветы растут, и они прекрасны. Разве должны мы пачкать их огородной землей? Он сам творил свой человеческий образ, заботился о его простоте и обыденности. Этого не следует забывать. Он хотел быть «как все». Более того, если бы Пушкин оказался застегнут в редингот проповедника на все пуговицы и крючки, уверен, его поэзия лишилась бы известной доли своей притягательности. Поэт в какой-то мере должен быть «ничтожен» в жизни, чтобы поэзия его приобрела подлинное обаяние возвышенности. Как человек, он не мог ходить на котурнах, ибо это создало бы преодолимую дистанцию между ним и нами. Он играл в наши игры, чтобы суметь завладеть нами в чем-то самом значительном. Творчество всегда преображение, всегда рождение из сора (напомню ахматовское: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...»). На чистом мраморе не растут цветы. И «обыкновенность» Пушкина - человека среди обыденности других людей – другое, таинственное, носящее печать вневременности».

Если в чем-то и правы те, кто считает определение «гениальность» ярлыком, то это в том, что гениальность невозможно определить научно.  Даже если ученые могут описать определенные психофизиологические характеристики, свойственные особо выдающимся художникам, сами по себе они еще не являются гарантией творческих достижений. Как заметил один критик: «Человек,  обладающий задатками гения, может быть великим поэтом, а может быть и городским сумасшедшим». Признание гениальности, талантливости, одаренности, действительно, вопрос мнений.

Наверное, ближе всех к истине была все же талантливейшая М. Цветаева, которая в статье «Искусство при свете совести» предложила такую градацию поэтической талантливости: «Большой поэт. Великий поэт. Высокий поэт. Большим поэтом может быть всякий – большой поэт. Для большого поэта достаточно большого поэтического дара. Для Великого самого большого дара – мало, нужен равноценный дар личности: ума, души, воли и устремления этого целого к определенной цели, то есть устроение этого целого. Высоким же поэтом может быть и совсем небольшой поэт, носитель самого скромного дара... силой только внутренней ценности добивающийся у нас признания поэта».

Цветаевский «Великий поэт» и есть гений. «Гений: высшая степень подверженности наитию – раз, управа с этим наитием – два. Высшая степень душевной разъятости и высшая – собранности. Высшая – страдательности и высшая – действенности. Дать себя уничтожить вплоть до последнего какого-то атома, из уцеления (сопротивления) которого и вырастет – мир».

То есть, гениальность – это все-таки Божий дар. Однако мы чтим поэта не за то, что он родился не таким, как мы, а за ту волю, которую он приложил к своему дару.
И хотя объяснить феномен гениальности невозможно, как сказала о великих поэтах  Анна Ахматова: «Про это лучше рассказали их стихи»..