На уличной террасе кафе было холодно. Из всех гирлянд фонарей были включены только две линии, и они тускло освещали столики. Не сегодня, завтра, эти столики разберут, гирлянды фонариков скрутят и отнесут все в чулан до следующего года. И терраса, эта маленькая уютная терраса, будет засыпана листьями, и на неё будут только выходить, и любоваться маленькими божками, поставленными на парапетах. Это будет скоро. А пока они сидели за столиком. Он ежился в куртку с теплым воротником, и хмуро смотрел на коньяк и стаканчик. Она, вышедшая из микроавтобуса, подъехавшего пять минут назад, была в легком, почти что не по сезону, пальто. Она смотрела и на него и в тоже время сквозь него, как бы не замечая, как будто его не было. Она сидела прямо, положив ногу на ногу, и по выступающему из под пальто краю, можно было понять, что на ней было прекрасное, почти что вечернее, платье красного цвета.
Молчание, после обыкновенного приветствия, затянулось… Он чувствовал это физически, понимая, что в принципе, учитывая все, что он знает про неё, можно по этому поводу не волноваться. Но все же по привычке старых свиданий с девушками, он рефлекторно искал тему для разговора. Он ещё раз посмотрел на её лицо. Светлые, почти белые волосы, лучезарно голубого цвета глаза, обрамленные еле заметным слоем косметики, не смываемой никогда косметики, тонкие губы. Она по прежнему смотрела на него, и какие то огоньки, он мог сам себе поклясться что их видел, время от времени вспыхивали в её глазах. Она не обращала внимания ни на что. Ни на взгляды посетителей кафе, выходящих покурить или проходящих мимо них прохожих. Ни на белый парапет, около которого они сидели. Ни на шум проезжающих мимо машин. Она положила руки на стол и, казалось, как примерная ученица скоро положит их друг на друга, готовая слушать, что бы не сказал учитель. Да и в её лице, было что то наивное, оставшееся от ребенка и пережившее подростковый период, выражение. Выражение чистоты и наивности. Не тупой наивности, а скорее желание видеть все таки везде хорошее, ни смотря ни на что. Такое бывает у отличниц, книжных, домашних девушек. Только это проходит быстро.
- Тебе не холодно? – спросил он, поежившись.
Вопрос в принципе был смешон для неё и для него.
- Нет, - ответила она спокойным, мелодичным голосом, со странным иностранным акцентом ,- ты же знаешь, я не боюсь холода.
- Да, согласился он, - ты не боишься холода. А я вот, что то, как то замерз. Я выпью ещё коньяка, ничего?
Опять же смешно. Она позволит ему все, что бы он сейчас не захотел сделать, хоть выпить из горла эту бутылку, а после станцевать на столе.
- Да, конечно, пей. – Она кивнула, и он налил себе порцию коньяка. – Может, ты согреешься.
Он выпил, закрыв глаза и только почувствовав тонкий обжигающий ручей алкоголя у себя внутри, ощутив, что его нервозность немного улеглась, только тогда он снова открыл их и поглядел на неё. Она, молча, смотрела на него и сквозь него. Он улыбнулся, она моментально улыбнулась ему.
- Но все-таки зря, что ты пьешь и куришь, - нравоучительно, но таким же ровным тоном сказала она, - это очень опасно.
- Я люблю все то, что опасно. Не в смысле экстрима и наркотиков. Просто… наверное все, кто пьет и курит, прекрасно знают, что это опасно. Что они могут не дожить, скажем, до глубокой старости. Только вот стоит вопрос, а стоит ли доживать, до глубокой старости, то есть до склероза, старческой немощи и беззащитности? Я вот пока сам для себя не решил. Но на случай отрицательного ответа я и пью, и курю.
Зачем я это говорю, спросил он мысленно сам себя. Пошлятина, какая- то философская. Зачем? И кому?
- Это интересная мысль. – и снова блеснув непонятными искорками неожиданно для него сказала она. Переложила ногу на ногу. Теперь правая прекрасная нога, покоиться на левой, не менее прекрасной. – Я не слышала об этом.
- Я сейчас это объяснение придумал, -честно сознался он.
-Ты интересно размышляешь, немного похоже на агрессивную оборону.
- Да, похоже, это так и есть, - согласился он. – Я знаю, что это все вредно. Но это мой выбор.
- А заняться спортом?
- Каким бегать трусцой, с гордым выражением лица, с наушниками и бутылкой воды в руке по району?
- Как вариант.
- Нет.
- Почему?
- Просто не хочу. Я свое отбегал и отзанимался. И я не люблю быть в центре внимания.
- То есть?
- То есть, мой спальный район, в котором я живу. Там бегают по утрам лишь единицы, и, поверь, они всегда в центре внимания. Особенно один мужичок, лет 60… Он одет в старую меховую шапку, майку, трусы, берцы. В руках он держит две лыжные палки или что то вроде них. И вот он идет быстро- быстро, отталкиваясь при каждом шаге палками, в любую погоду и сезон. Разве что летом он меняет шапку на кепку, а берцы на шлепки.
Они улыбнулись почти что одновременно.
- Это смешно. – ровным голосом сказала она, еще улыбаясь.
- Да уж. И не смотря на все угрозы плохого образа жизни, я ему следую.
Она снова улыбнулась. Странно, ведь он не улыбался, пронеслось у него в голове, хотя, может, определила по интонации. Напьюсь, пронеслось у него в голове. Точно напьюсь. Только не до полувменяемого состояния, а до того состояния, до которого я уже давненько не напивался. Это, когда мир наполняется невидимым взглядом великолепием, а внутри становится тепло, но не от выпитого, а скорее от того, что просыпаются все хорошее, что есть у тебя в душе. И решив это, он выпил еще.
- А что ты чувствуешь, когда ты пьешь? - он не ожидал от нее такого вопроса. Да и не мог ей объяснить.
- Ты же знаешь. Там действие алкоголя на организм и все прочее…
- Я знаю. Но ведь у каждого по-разному проявляется опьянение.
- Это верно. Кто становится поэтом. Кто-то воином, кто-то ловеласом. А можно все и смешать.
- А сейчас ты в каком?
- Ну… - он ухмыльнулся,- сейчас я в таком же состоянии, что и прежде. Разве что, стало теплее, раскованнее как то. Надо мне выпить ещё рюмки три, что бы я снова подумал о том, что бы забыть все свои проблемы и воспоминания, и то, что… короче забыть все, что накипело, что беспокоит - и тогда я отвечу на твой вопрос.
- Хорошо, я потом спрошу. – кивнула она. – Расскажи что нибудь ещё.
Он улыбнулся грустной улыбкой.
- Каждый раз, когда мне так предлагают такое, все истории, все интересное в моей жизни, куда то пропадает из головы.
- Хорошо. Хочешь, помолчим?
- А ты хитрая, улыбнулся он – Конечно, я что – нибудь расскажу. Вот только что?
Он задумался.
- Рассскажи о своей первой любви. – предложила она.
- Это не интересно.
- А может быть мне будет интересно?
- Ну раз ты просишь… Но это скучно и неинтересно. В принципе, тут как у практически всех пацанов класса с седьмого по девятый. Моя первая любовь сидела через парту от меня. Честно, я сейчас не помню, как она выглядела. Помню только каштановые волосы, собранные в хвостик. Она все время сидела и смотрела на доску. Не оборачивалась на уроке. А на переменах, болтала с подружками, коих у нее в классе было в наличии двое. И все что я помню сейчас. А тогда я млел, глядя на её хвостик. Млел и таял как масло в июле. И, почему то жутко не хотел, что бы об этой любви знали все. Старательно её обходил. Нет, в этот период бунтующего пубертата, я, как и все старался зажать ан переменке девчонок, обмирая от этого внутри. Но не её. Когда она однажды обернулась, ища стерку и спросила её у меня, я не мог и двух слов сказать, не то, что пошутить. Хотя с другими девчонками я был даже, наверное, излишне развязным.
- Наверно все знали о твоих чувствах. Просто не хотели говорить тебе.
- А мне было все равно тогда.
- И чем же все закончилось?
- А ничем. Наступили каникулы. На целое лето я уехал в другой город, и, где то в середине каникул понял, что я не вспоминаю о ней. Мне стало стыдно. Я ругал себя, за то что, я не вспоминаю о ней. Но я думал, что когда я зайду в класс, все вернется. Но вот я оказался снова через парту от неё и понял… что ничего не чувствую в душе. И даже помню было грустно, что любовь ушла. Конец.
- Ты с ней встречался…
- Нет, хотя мне намекали, что она не против со мной встречаться, но я уже этого не хотел. Да я и уехал оттуда в классе десятом.
Они снова замолчали. Он дымил сигаретой, она так же сидела и смотрела и на него, и сквозь него.
Он снова налил себе и выпил. Неловкость, которая была совсем не давно, немного исчезала.
- Ты не замерз?
- Нет, сейчас я чувствую себя все лучше и лучше. Это кстати к тому, как я себя чувствую выпив. В меру, естественно. А что ты чувствуешь? – спросил он, обмерев от своей наглости и безнаказанности, как обмирал, будучи первоклашкой хулиганом, снова сделавшим что-то недозволительное.
Она помолчала, прежде чем ответить, смотря на него. И сквозь него, как всегда.
- Я вижу вечер осени. Вижу, что всем холодно. Вижу улицу, по ней ездят машины. Деревья без листьев. Вижу проходящих мимо людей. И мне интересно.
- Тебе интересно?
-Да. Тут красиво.
- Это кафе прекрасно весной и летом, а тогда я тебя… с тобой не познакомился.
- Сейчас красиво. Только темнеет. Точнее я вижу, что уже темно.
-Ты знаешь, а ветер очень красиво перебирает твои волосы… -сказал он глядя на неё, поймав себя на том, что он уже точно опьянел.
-Да?
- Честно, очень красиво.
-Это интересно.
- М-да уж… -неопределенно улыбнулся он, снова приняв в себя стаканчик, спасительного сейчас, коньяка, - Правда очень красиво. И отблеск гирлянд в твоих глазах.… Ты очень прекрасная, то есть красивая.
- Спасибо, мне приятно. И судя по твоим словам, тебе тоже.
Он рассмеялся, алкоголь все-таки действовал, это конечно создавало абсурдность ситуации, но он уже в глубине души послал к черту всю действительность.
- Судя по моим словам, мне надо допивать коньяк и поскорее собираться нам домой. Где я должен выпить кофе. Вот и все.
- А допивать коньяк, действительно надо?
- В наших краях, всегда жалко оставлять алкоголь недопитым. Всё нужно допивать до конца. И жизнь, и чувства, и радость, и печали. Это тоже философская мысль пришла только сейчас мне в голову.
С этими словами, он выплеснул остатки коньяка и выпил одним махом.
-Мы идем? – спросила она.
Он закурил.
- Да, через минуту.
Он смотрел на неё сквозь дым, гоняя уже медленно текущие мысли сквозь приятные молоточки в голове. Абсурд, подумал он. Чистый абсурд. Так, ну уж если ты назвался груздем, то прямая дорога тебе в кузов. И все-таки страшно, точнее нервно. А она красивая, она очень даже ничего… Ну да ладно, надо идти.
Докурив сигарету за три затяжки, он кинул её не затушенную в пепельницу. Почему то вид маленького огонька и дыма испугал ее, и она открытой ладонью попыталась потушить её. Он перехватил её руку, и загасил окурок. Она дернула рукой
- Мне неудобно.
- Извини. – он отпустил её руку, - Но только ты могла пораниться.
- Но огонь…
Он улыбнулся.
-Будем считать, что я – повелитель огня. Только маленького и в пепельнице.
Он положил деньги под пепельницу, как было здесь принято, встал, она тут же поднялась за ним.
Они стояли так несколько мгновений. Он чувствовал запах её духов, глядя на её глаза сверху вниз, она доходила ему до подбородка. Она смотрела на него, и только на него, не отрываясь, держа руки по швам, крепко держа ремешок миниатюрной сумочки в левой руке.
Словно бросаясь в неведомую глубину, он поцеловал её. Она ответила на поцелуй. Он вдруг подумал, что он, где то читал про примерно такую ситуацию. Только где. Вспомнив где, он внутренне отмахнулся, хотя мысль и была забавной и точной.
Потом, обняв её, он посмотрел на их отражение в полупрозрачном окне кафе. За окном, на них с откровенной завистью в глазах, смотрел какой- то грузный, маленький тип.
- Пошли? – убрав объятия, спросил он.
- Домой? – она снова посмотрела на него.
- Нет,- он улыбнулся, - давай немного прогуляемся.
- Давай,- согласилась она, - Досмотрим вечер.
- «Досмотрим вечер»? – иронично переспросил он.
- Да. Досмотрим вечер, – и тут он снова мог поклясться всем богам, но в её глазах снова блеснули искорки.
Он встал с кровати и на ощупь включил ночник, что стоял на стуле, рядом сигаретами. Неторопливо закурил. Прислушался к своим ощущениям. Ему было хорошо. Даже очень хорошо. Но он все ждал момента, когда это хорошее мгновенно испариться и потихоньку будет проступать какая- то мерзость, какие- то гадкие мысли. Ему не хотелось торопить этот миг, но где то подсознательно, уже давно в своей жизни он понимал, и этот закон был на уровне инстинкта, что этот момент, подлый и горький, наступит.
- А здесь хорошо.
Он обернулся и посмотрел на неё, она лежала под одеялом и смотрела в окно, закрытое темными шторами. Она смотрела не на него.
- У меня? – подумав, что только он в этой берлоге, среди беспорядка только он мог чувствовать себя хорошо.
- Нет. И да. Везде здесь хорошо. Красиво. Здесь и за стеной, на улице. Хорошо.
- Да? – он снова удивился. И осторожно почувствовав, что очарование и прелесть момента могут скоро измениться, прорваться.
- Да. Ты не веришь мне? – он явно уловил в её ровной интонации вопросительные нотки.
- Верю… - он смутился, не зная почему, - просто ты в этих местах недавно… А я здесь давно уже живу. И я привык. Привык к этому, что за стеной. И то, что здесь. Привыкаешь ко всему.
- Ко всему привыкнуть, наверное, не возможно.
- Поверь, я по себе знаю, что абсолютно ко всему можно привыкнуть. И даже к аду.
- А к раю? Неужели можно привыкнуть к раю?
- К раю? – он задумался на мгновение. - гораздо быстрее, чем к аду.
- Наверное, это ужасно, привыкнуть к аду.
- Не более ужаснее, чем привыкнуть к раю.- пожал плечами он.
Она повернула голову к нему.
- А ты смешной.
- Чем же?
- Ты интересно формулируешь свои мысли и рассказываешь.
- Это называется, скорее «интересным», а не смешным.
- Ты интересный. И смешной.
-А ты упрямая, оказывается. – он поймал себя на том, что уже в душе мысленно поздравил себя с сотым ощущением шизофрении за сегодняшний вечер и ночь. Но от этого захотелось только что-нибудь выкинуть странное, а не ужасаться тому, что он стоит на пороге сумасшествия.
-Тебе со мной хорошо? – спросила она.
- Да. Мне очень хорошо.
- Честно? –он снова услышал вопрос. Сто первое на сегодня ощущение шизофрении. Хотя и слово точно выходило из понимания реализма. Но он честно снова повторил, что хорошо.
- Это хорошо.- сказала она снова ровным голосом.
Он, почему то поймал себя на том, что уже как наркоман, хочет нового проявления шизофрении. Но она молчала. Он снова закурил. И снова, по привычке, начал искать повод для продолжения разговора.
- Тебе понравилась то кафе, где мы были?
- Да. Там красиво. Хорошо бы туда ещё попасть.
Посмотрим, подумал он, посмотрим. Он глянул на часы, время было без семи два. Он выключил свет, лег и притянул её к себе...
Телефонный звонок заставил его открыть глаза. Он включил экран. На нем возникла стена офиса и бодрый молодой человек с белоснежной улыбкой.
- Да.
- Вас приветствует служба связи «Боди Синт». – рапортовал бодрый молодой человек. Скажите, вам удобно сейчас говорить?
- Да.
- Итак, вы приобрели у нас пробник бодисинт «Герлмей», вариант…
- Давайте ближе к делу…
- Мы хотим узнать, какое оставила для вас впечатление наше изделие…
- Прекрасное. – вот и наступило это прекрасное чувство мерзостного, подумал он.
- А скажите, как вам наше изделие в интимной сф…
- Прекрасно. Даже очень.
- Вы видимо находитесь рядом с изделием? Не беспокойтесь. Сейчас, когда она относиться ещё к пробникам, её система полностью на нашем обеспечении. Она вас не слышит.
- Она как будто спит,- ответил он, взглянув на неё,- даже дышит.
- Изделие состоит из биосинтетических тканей, а так же..
- Я знаю. Я это прекрасно знаю.
- Хорошо. Но у нас главный вопрос, вы будете оставлять изделие на автономное нахождение?
Он задумался.
- Как я помню, вы стираете пробное свидание, при подключении автономности?
- Да. Обычно стираем.
- А можно вас попросить оставить её ту, которая была вчера. Это возможно? И ни каким параграфам вашей компании не перечит.
Бодрое лицо на той стороне трубки как то погасло. Но улыбка не исчезла. Он потыкал в невидимый экран. Потом снова улыбнулся во всю ширь.
- Нет, почему? Мне даже меньше работы. Сейчас через минуту, после нашего разговора, она будет полностью автономна. Документы, а так же бесплатные аксессуары и три комплекта одежды на неё придут через час. Напоминаем, что изделие бодисинт «Герлмей», варианты №33, 34 и 43 S, являются экспериментальными, и мы будем рады принимать Ваши предложения по доработке. Кроме того, напоминаем вам, что во избежание каких то недоразумений с вами будет связываться ваш персональный агент по безопасности. Звонки будут осуществляться один раз в два дня. Настоятельно, рекомендуем вам отвечать на них. Если вы по какой то причине пропустили звонок, то в течение трех часов, вам нужно незамедлительно позвонить на общую линию обслуживания клиентов.
- И сколько мне так отмечаться?
- Мы приносим извинения за беспокойство, но вам придется отвечать на звонки в течение трех месяцев. Но после этого, вы будете звонить сами, в случае каких то неполадок. Вас устраивает?
- Да, меня устраивает, - он кивнул, ощущая тоже чувство падения в бездну, как при вечернем поцелуе в кафе.
- Что ж, сумма за обслуживание, списано с вашего счета,- кивнул бодрый человек. – Какие – нибудь вопросы у Вас ещё есть?
- Да. Один. Вы человек? – улыбка молодого человека померкла.
- Что простите?
- Да шучу я,- сказал он без улыбки.- я вечно когда меня будят, шучу.
- Ну, раз вы спите в 11 утра, значит наше изделие… - пытался снова просиять молодой человек, но был остановлен.
- У меня есть привычка вставать ровно в 3 дня. Спасибо, за звонок, до свидания.
- Спасибо большое, что присоединились к нашей фирме, - бодрый молодой человек держал марку,- и помните о звонках. До свидания.
Экранчик телефона погас.
- Боже, как я не люблю искусственные улыбки! – Он посмотрел на неё. – Он часом не твой полоумный братишка? – спросил он в пустоту, но тут же ощутил чувство неловкости и стыда, как будто ударил труп. Но тут же она открыла глаза.
- Доброе утро, сказал он.
- Доброе утро.- она оглядела комнату.
- Ты удивлена?
- Я не знаю могу ли я удивляться. Но я самообучаюсь. Просто в 5:31 закрывая глаза, я считала, что программа закончилась.
- Если ты обучаешься, то запомни не надо говорить «в 5:31, в «2:43».. Говори приблизительно по положению к большой стрелке. Полшестого, без пятнадцати три.
- Хорошо.
- Я решил, что, может это не правильно, но в тоже время будет по-свински не пойти ещё раз в то кафе. Сейчас я буду заниматься разной фигней по дому, то есть просмотром новостей, чтением журналов и питанием, а вечером пойдем в кафе. Чем ты будешь заниматься?
- Я могу просто сидеть.
Как то скучно подумал он.
- Сейчас привезут твою одежду. Потом будешь помогать.
- В чем.
- В занятиях всякой фигней. Это очень трудное занятие.
И тут он задумался. Черт, её же надо как то называть. Он слышал, разные варианты, как называют их, но он хотел придумать, что то свое.
- Да… я же забыл дать тебе имя…
- Я могу называться серийным номером.
- Нет. Это не то. Я вчера ещё придумал, как буду называть тебя… Как же? Да! Тебя зовут Нуок.
- Нуок? – И тут он вновь услышал даже не вопрос. Она как будто повторила это слово, не понимая, откуда оно, почему именно это слово.
- Вероятно, в базе данных у тебя нет такого имени? Ну что же была такая книга. Детская книга. А Нуок звали там говорящую куклу. Извини, но это правда, похоже, кроме того, я циник.
- Нет, ты правильно меня назвал. Ты смешной.
- Я… - он хотел поспорить, но отмахнулся. – Смешной так смешной.
За неделю, что он был с Нуок, он то ли привык к ней, то ли чувство легкой шизофрении уже просто прижилось. В принципе он не парился из-за этого чувства, потому что в своей жизни он испытывал чувства и более противные.
Он знал, что есть миллионы людей с такими, как Нуок. Они были хитом, новым веянием моды. Блистательные женщины и мужчины, с более несуразными обыкновенными людьми. И все представляли их, как в детстве кукол, играли с ними. Могли поделиться ими с другом, махнуться. Но уже в начале второй недели он, вдруг понял, что он ни с кем ни хочет меняться, делиться с Нуок. Она была только его. В конце концов, он всегда был собственник. Да и как ему друзья объясняли, Нуок была ограниченной партией 43 S, что то там по техническим характеристикам. Но эти технические дебри повышали её в цене, что тоже не давало повода, кому то ею делится.
Но была и еще одна мысль, которая сначала его испугала, а потом, он связал эту мысль, с её именем, Нуок. Однажды, среди ночи, в порыве страсти, он наклонился к её уху и прошептал:
- Я люблю тебя, Нуок.
- Я знаю - ответила она.
Он замер.
- Что знаешь?
- Что ты меня любишь. И в её глазах, он опять увидел какие то искорки. Нет, это ему показалось параноидальным синдромом. Но потом, когда все закончилось, он вышел на кухню и закурил. Хотя обычно он курил прямо в спальне. Не слышно ступая, как кошка, она подошла к нему со стороны спины.
- Тебе плохо? – за эту неделю она научилась изменять интонацию, что вначале даже пугало, но потом он начал гордиться, так как другие изделия такого не могли, и теперь он точно знал, что это был вопрос.
- Нет. Мне хорошо.
-Ты обычно куришь в той комнате.
- Та комната называется спальня. Просто я хочу немного побыть один.
- Ты не доволен мной? Я сделала, что то не так?
- Нуок, все хорошо. Просто пойми, любому человеку, будь он хоть интроверт на 100 процентов, нужно иногда побыть одному.
- Ты точно меня не бросишь? – вдруг спросила она. – Точно не бросишь.
Он выкинул окурок в окно. Но почему, почему он не видит просто куклу, которая создана в среднем варианте помощника и секс игрушки?
Он посмотрел на неё. Она смотрела на него, как в тот первый раз. Только, или он уже привык, искорки в её глазах были все чаще.
- Ты точно меня не бросишь, если я сделаю все не правильно?
Он взял её за плечи.
- Послушай, Нуок… - он вздохнул, - Кто ты Нуок?
Она молчала.
- Кто ты Нуок?
Как будто через силу она сказала номер и серию выпуска.
- …Идентификационный номер 0603289300308 выпущена…
- Нет, Нуок, я не об этом. Понимаешь? Не правильно, что то не с тобой, а со мной.
- Ты заболел?
- Вполне возможно.
- Может, ты сходишь к врачу?
- В том то и дело что не хочу.
- Это смертельно?
- Нет, Нуок, это не смертельно. Абсолютно. Просто такое бывает…
Она посмотрела в окно. Потом снова на него.
- Нуок, то, что я сказал, недавно, это все было в порыве возбуждения, понимаешь?
- Да, как хочешь. Только это правда.
- Почему?
- Потому что, я анализировала, ты так смотрел на меня даже в момент первой встречи. – ровным голосом сказала она
- Да?
- Точнее ты знал, что я это я. Но в тоже время я была для тебя не только изделие «Боди Синтетик» 43S ИН 0603289300308. Что то более тебе близское.
- Ты права. Это плохо?
- Нет, просто тебе, наверное проще, что бы я была для тебя Нуок. Точнее не машина, не изделие, а просто твоя Нуок.
Да уж, вверх человеческой мысли, подумал он. Самообучающийся анализирующий системник, в биосинтетической оболочке. А ведь права. Она уже тогда была для меня Нуок.
- Почему ты не такая как все твои издел… собратья, а Нуок?
- Потому что я самообучаюсь. Потому что я ограниченная серия. И каждое изделия из нашей партии не похожена другое. И потому что, я - Нуок.
Он рассмеялся и обнял её.
- Я привязался к тебе, Нуок. И я ни на что не поменяюсь даже на день на другую модель с друзьями. Потому что ты ограниченная модель. Потому что ты самообучающаяся, поэтому с тобой не скучно. И потому что ты- Нуок.
- Я соврала немного тебе. Совсем немного…
- В чем?
- Таких, как я, ещё несколько тысяч по всей планете.
Он посмотрел в её голубые глаза.
- Но только я - Нуок. – добавила она.
Он нажал на экране кнопку ответа на вызов. На экране появился его агент безопасности. Он уже много раз соображал, что в этом агенте больше, интеллектуала или бойца. Временами, во время вызовов он представал на экране этаким кандидатом наук, но наследующем вызове перед ним представал этакий матерый боец и казалось, что он сейчас достанет автомат и начнет его разбирать и смазывать, что бы даром не терять время. В этот звонок агент выглядел снова умником, но готовым мгновенно снять маску и стать бойцом. Агент спрашивал его, не случилось ли чего?
- Да нет, - он удивлено покачал головой – а что, что то должно случится?
- Понимаете, по нашим правилам, если абонент пропускает звонок…
- Но я отзванивался в общую службу поддержки…
- Да, но мы должны как то отреагировать на четвертый звонок в общую службу поддержки. Это по нашим правилам.
- Понятно, я действительно пропускал звонки. Первые два раза, потому что был занят проектом по работе и поставил в режим ожидания все звонки. Третий звонок, извините, я проспал. А на четвертом я был в кино, а там сами понимаете… Потом отзванивался. Как видите, сижу перед вами. Если хотите, я могу позвать Нуок, что бы вы убедились, что с ней тоже все в порядке….
- Нуок?
- Да я так назвал изделие.
- Странное имя.
- Из старинной книги. Сказки.
- Что ж… ваше право. С Вами все в порядке, я умываю руки. Наши правила я не в праве нарушать, сами понимаете. Что ж до связи.
Экран погас. Он не стал брать трубку с собой. Сегодня ему точно никто звонить не будет. Он прошел в спальню. Нуок сидела в маленьком кресле с книгой в руках. И первое что его поразило, это не в привычная поза. Она не сидела прямо держа руки на коленях, а с ногами забравшись в кресло и положила голову на поднятые колени. Книга в левой руке была далеко отставлена.
- Нуок? Все нормально?
- Да. И нет.
Как в первые недели спрашивала она, он спросил:
- Что случилось?
- Хочешь, я тебе расскажу об изделиях, или как ты говоришь собратьях?
- Давай.
- Когда ты беседуешь с друзьями и получается что я остаюсь с другими изделиями, мы тоже говорим.
Он много раз это видел. Они становились в углу и о чем то быстро тараторили. Причем все сразу. Понять о чем было не возможно. Потом, через минут пять расходились. Всех смешило это действо. Немного было, похоже, как собаки перелаиваются друг с другом. Или как муравьи ощупывают усиками неизвестного. Но он все время думал, что это что-то вроде такой фишки, мол сообщают друг –другу номера и расходятся. Но то, что они общаются….
- Вы тоже беседуете?
- Не совсем так как мы с тобой. Мы просто обязаны друг-другу информацию последних событий.
- Зачем?
- По правилам компании. А зачем друг-другу? Проверяем, наверное сами себя…
- Ты сама не знаешь?
- Да. Точнее не смогла проанализировать.
- Ну так что?
- Я наверное боюсь их. И все говорят, что самый неудачный исход в случае неудовольствия владельца, это возвращение на фирму. В бюро перепрограммирования.
- Почему?
- Я не смогу объяснить. 33-е и 34-е говорят, что цель их служить хозяевам. А я вот просто боюсь.
- То есть «боюсь»? Что ты имеешь в виду под этим словом?
- Мне нравится здесь в этом мире. Мне здесь хорошо. Честно, хорошо. Мне нравится здесь и мне нравится быть с тобой. Это, наверное, глупо. Я не хочу быть просто номером. Я хочу быть Нуок. Я не хочу что бы мне стирали память . Зачем? Если мне нравится быть такой, какой я есть?
- Ты боишься стать другой, может быть?
- Может быть и это тоже. Я не могу ответить тебе прямо по порядку. Тут сложно и очень много информации.
Он сел прямо на пол рядом с креслом.
- Вот, поэтому я и гляжу на тебя, Нуок, не как на изделие. Знаешь, они и сами не поняли, что они создали.
- А ты понял?
- Нуок, как ты говоришь тут все сложно и очень много информации. Я и сам не разобрался. Потерпи немного, осталось две недели и звонки прекратятся. И ты будешь просто Нуок. Хочешь, я сделаю ненастоящее, но удостоверение? Что ты являешься только моей Нуок?
-Ты же знаешь, что я все равно буду их изделием.
Он посмотрел на неё. Она смотрела на шкафчик с постельным бельем, стоящий у стены напротив кресла. Поняв, что он смотрит на неё, она повернула голову на него.
- А это, Нуок ещё называется грусть, – сказал он.
- Хочешь, я улыбнусь.
- Нет.
- Почему?
- Я не знаю, как вы, но людям нужно немного погрустить иногда. И не улыбаться, когда не хочется. Попробуй, может, поможет.
- Надо попробовать. Хуже мне от этого не будет, правда?
- Думаю что да, Нуок.
- А можно тебя попросить?
- Смотря, что Нуок…
- Если я тебе надоем, не сдавай меня на перепрограммирование. Я не хочу оказываться в новом теле, с пустой головой, то есть с чистой памятью, точнее… Это я потом расскажу. Если я надоем, просто скажи мне, и я встану там, где я тебе мешать не буду. И выключусь. Но когда-нибудь, просто от скуки ты меня включишь, и я снова буду той кем я сейчас. Хорошо?
- А если я не включу?
- Тогда может, однажды, увижу то, что видишь ты. Каких ты их называешь? Сны?
-Ты хочешь увидеть сны?
- Да, мне бы интересно было бы их увидеть.
Он поглядел на неё, сидящую в кресле.
- Хорошо, Нуок. Если что, я так и сделаю. Но ты мне пока не надоедаешь. И я как то не гонюсь за новой моделью. Да и не люблю я гнаться за модой. Я как то привязываюсь к ве.. старым друзьям.
- Что ж, тогда я могу улыбнуться…
Две недели проходили довольно таки странно. С одной стороны, ему казалось, что те два с половиной месяца, что он был с Нуок, были гораздо быстрее, чем эти недели. С другой стороны, он был завален работой и что бы, как он себе сказал, разгрести это работу, он потихоньку взвалил на Нуок простейшие детали, постепенно давая на изучение более тяжелые. Он говорил себе, что это для того, что бы облегчить работу, но сам понимал, что предложил помочь себе для того что бы Нуок не скучала.
Нуок, может быть не скучала, но по-другому он объяснить не мог. Если она не видела что то интересное, не общалась, не могла что то прочесть новое, то она застывала в кресле, глядя в стену, положив руки себе на колени. И мгновенно, неуловимо быстрее отвечала на его вопросы, пусть он даже мог спросить один и тот же вопрос раза три.
- Тебе не нравится, когда ты ни чем не занимаешься? - спросил он когда то напрямую.
- Моим параметрам все равно пребываю ли я в состоянии бездействия или занимаюсь чем то. Но я люблю, когда что то делаю. Это интересно.
И вот тогда он решил, что ему тоже не помешает помощь.
Он отзванивался с агентом безопасности, и как ему казалось, даже немного столковался с ним. Пару раз агент позволял себе отвечать на его шутки еле заметной улыбкой, а один раз даже сам пошутил, правда, очень глупо и казалось неумело.
В принципе, его угнетала эта процедура отзвона. Каждый раз, он чувствовал себя, как будто он был осужден условно, за что то страшное, и должен был отмечаться. Понимая, что ему ничего не грозит, а бояться этих звонков должна только Нуок (и вполне логично боится), он все же раз за разом сжимался, нажимая на кнопку приема вызова, выдавливая из себя какую то скользкую улыбку.
И вот в последний раз, он нажал на прием звонка от агента. Агент с такой же, как у него липовой улыбкой поприветствовал его.
- Как у Вас дела?
- У нас все прекрасно,- таким же тоном ответил он.
- У «нас»? Вы о жене?
- Нет, не о жене. Об … изделии. –поправился он, и тотчас же чувство, будто на допросе, холодной противной рекой захлестнуло его.
- А почему Вы сказали «у нас».
Он взял себя в руки.
- Послушайте, что это за смесь допроса и самоанализа? Вы ведь звоните мне через каждые два дня, не для того что бы узнать как лично у меня идут дела.
- Мы звоним так миллионам нашим клиентам.
- И все они ваши друзья? Ради Бога, не отстаивайте передо мной честь вашей фирмы. Вы звоните, что бы узнать все ли в порядке с изделиями вашей фирмы, ведь так? - Так. -Все нормально. Я честно устал. Если вы такая умная и прошаренная фирма, то могли бы придумать какое- то более интересное решение, чем простейшие звонки. Честно, это очень неудобно.
- Я понимаю Вас, - отступил агент и кивнул лысеющей головой. – Очень многие не в восторге от этой проверки, но наши специалисты считают, что это самый оптимальный вариант.
- Ладно, сегодня, как я понимаю, ваш последний звонок ко мне.
- Да? Удивился агент, открывая и что-то нажимая на своем экране компьютера. И через минуту согласился,- да, Вы правы. Ну вот видите…
- Да все нормально. – успокоил он агента и предотвратил того от очередной порции объяснений и отстаиваний фирмы. – что ж, теперь мы, то есть я выхожу в открытое плавание?
- Да, да… - ответил агент что то набирая на экране и клацая мышкой. – сейчас закрою вашу карточку и переведу в основной абонентский отдел… а не скажите название и номер изделия полностью?
Он не помнил и встал, подошел к столику, в котором он держал все бумаги. Потом вернулся к экрану и зачитал.
- Ну вот и все. – агент, улыбнулся, кажется в первый раз от души, - я перевожу вас в общий отдел. Телефон общего отдела у вас есть в договоре, а кроме того изделие знает его и может продиктовать.
- Хорошо, спасибо, - он почувствовал себя, как будто выиграл бой, с превосходящим противником. – Очень приятно было с вами общаться.
- Спасибо. До свидания – и экран погас.
Он кинул телефон в кресло и прошел в спальню. Нуок стояла около окна и смотрела во двор.
- Нуок?
- Да, я слушаю. Точнее я слышала.
- Ну что ж, они тебя не заберут. Если только я не попрошу. Так что теперь ты полностью зависишь от меня. Можешь радоваться. И улыбаться.
- Я улыбаюсь. Я очень рада. Ты же знаешь, я не хочу меняться, а теперь я не буду меняться и это… прекрасно.
- А почему ты не хочешь меняться?
Она указал рукой на двор за окном.
- Этот мир красив, великолепен, прекрасен.
- Если тебя перепрошьют, то ты снова увидишь этот мир.
- Ты не понимаешь. А если другой мне не понравится здесь? – она посмотрела на него.- а вдруг, я буду просто автоматом, как 33-е? Я не могу представить себя не изучающей, не смотрящей на этот мир с интересом.
- Да… я понимаю тебя ,-согласился он,- это очень страшно для тебя. Этот для тебя как смерть.
- Да это для меня как смерть. Даже страшнее. Я не знаю точно, что случается с сознанием человека, после смерти. Но после перепрограммирования остаются некоторые части программ, текстовых документов. Всегда остаются. И в новом моем сознании, я не буду уже Нуок. Но внутри, в маленькой частичке памяти, я буду жить. И стараться отвечать на программы, так как отвечала я. Меня новая программа будет выкидывать, как чужую и я снова и снова буду стараться ответить, стараться проявится.
Он помолчал.
- Наверное, это очень больно? – спросил он.
- В принципе, если сравнивать кое какие схожие алгоритмы, то это да, это очень страшная боль.
- Откуда ты это знаешь?
- Во время обмена информацией мне встречались многие, кто проходил через это. Многие частицы прежних их, могут через какую то программную информацию, вставить свою информацию. Кратко, так как их выкидывает новая программа. Это наблюдается редко у моделей 33. Даже если их перепрошивают, они остаются теми же отвечающими на приказы. Но вот 34 и 43- модели. Особенно, когда их перепрошивают на 33-их… Как ты сказал, это больно. Они пишут, как будто сигнализируют… как будто я не знаю варианта для описания, что бы было понятно.
- Они кричат?
- Наверное, да. Я не знаю.
Он обнял её.
- Все, Нуок. Я понял. Опасность миновала. Ты в этом мире. Интересном мире. Давай я схожу в библиотеку и наберу тебе уйму книг. Через год ты станешь очень умной, и тебя номинируют на какую – нибудь премию. Улыбнись...
Она подняла голову и поцеловала его.
- Ты активировала интимную программу?
- Нет, я просто поблагодарила тебя. Я видела - в фильмах так делают.
Он улыбнулся, и она моментально ответила ему улыбкой.
- Мне очень понравилась твоя благодарность. Чем тебе интересно заняться?
- Я хочу сейчас смотреть день, и она обернулась к окну.
- Я сколько раз говорил, что правильнее не «смотреть день», а «посмотреть на день» - вздохнул он.
Она попыталась скопировать его вздох.
- А мне так больше нравится говорить.
Ночью он не спал. Он удивлялся, почему, ибо с делами по работе он вымотался ужасно. Но все же после часа сна, он лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок, лениво перебирая разные мысли.
- Ты не спишь? – спросила Нуок.
- Да, Нуок, я не сплю.
- Что нибудь хочешь?
- Не знаю. Всего и ничего.
- Всего и ничего?
- То есть я не знаю, чего я хочу. И хочу ли я вообще чего то. Мне хорошо и так.
Они помолчали.
- Может поговорим? - предложила Нуок.
- Давай… о чем?
- Не знаю. Выбирай тему ты.
- Я же знаю, что ты мастерски можешь задать тему для разговора.
- У меня есть вопрос, но я не знаю, будешь ли ты на него отвечать.
- Рискни. Я сегодня открыт для всех вопросов.
- А зачем тебе нужна была я? Точнее, такая как я?
Он улыбнулся. Он мог и солгать. И будь он не с Нуок, он наверное так и сделал бы. Но с Нуок он не хотел врать. Да и наверное Нуок заметила бы не правду…
- Незачем. Все было из за спора.
- Ты спорил, что ты купишь меня?
- Да, Нуок. Я, тогда как две недели расстался с одной девушкой, однако выполнил одну работу и был при деньгах. И вот, в пятничный вечер, мы с приятелем решили выпить. После какого то по счету стакана, он мне начал доказывать, что для того, что бы пережить расставание с одной и до появления постоянной другой, самое лучшее это иметь такое издел… такую как ты. Я отвечал, что это просто… как бы так сказать… короче вы, как неживые…
- Куклы?
-Да. Но он продолжил меня уговаривать. Что бы он от меня отстал, я ему предложил, что если он отожмется 80 раз от пола, то я сейчас же захожу в сеть и заказываю себе… такую как ты.
- Он отжался?
- Да. Что было удивительно. Он обычно и двадцати бы раз не отжался. Но либо алкоголь, либо спор на него так подействовал. Я зашел в сеть и в каталоге выбрал тебя. Через неделю, я сидел в кафе и думал, что сейчас мы поговорим, я позвоню и отменю заказ. Но все пошло не по плану.
- Почему?
- А скажи, что за искорки в твоих глазах?
- Искры?
- Такие блики, маленькие молнии… я не знаю, как объяснить тебе.
- Я не знаю. В программе нет никаких спецэффектов в глазном отделе.
Он на ощупь нашел сигареты и закурил.
- Наверное, потому что ты особенная модель?
- Наверное. Не знаю. Но они не опасны эти искры?
- Конечно, нет. Просто… просто, тогда я понял, что ты не только биосинтетический робот.
Она помолчала.
- Я тогда была только на начале самообучения. Все было стандартным набором из случайных подобранных вариантов, и я могла бы…
- Да, - перебил он её,- ты могла быть другой. Но тогда бы я отказался.
- Это было бы грустно.
Они помолчали.
- Нуок.
- Да?
- Помнишь я когда то, через неделю, как мы встретились, сказал тебе, что я люблю тебя?
-Да.
- И ты ответила «я знаю». Так вот. Когда мы встретились, я, как будто почувствовал, что ты станешь больше чем биоробот по хозяйству. Мне нужно было, что то больше, чем это. Мне нужно было найти ответы на те вопросы, что я сам себе задавал. А так бывает, что бы ответить на эти вопросы, ты должен найти ответы в ком-нибудь другом. Ты меня понимаешь?
- Да. Я читала схожие ситуации. Ты просто тогда запутался в себе.
- Да я и сейчас запутанный. Только тогда, я считал это ненормальным, а теперь мне на это наплевать. Я просто живу и мне хорошо. И поэтому ты мне нужна. Не как помощник по дому, а как … Нуок. А была бы другая…
- Ты просто бы не нашел бы Нуок. Или ответы на вопросы.
- Да.
Они снова помолчали.
- Знаешь, - он снова закурил. – я знаю, что наверное признаваться в любви биосинтетическому роботу это странно, но я скажу по другому. Повторю. Ты мне нужна. Ты мне очень нужна Нуок. Вот и все.
- Я бы не была бы Нуок, если бы не ты – вдруг сказала она.
- Ты бы носила бы другое имя.
- Нет, дело не этом. Я бы просто бы не была. И я скажу тебе сейчас ещё более странно. Я люблю тебя. Я боюсь тебя разочаровать. Потерять.
- Ты боишься только бюро безопасности.
- Нет. Ведь если меня перепрограммируют, то я потеряю не только себя. Но и тебя. Так что я не знаю, как сказать, что я боюсь потерять тебя в два раза больше. Но я скажу, что я люблю тебя.
Его вдруг осенила одна мысль.
- Постой! Но будь я трижды проклят, но ведь это словосочетание заложено, могу поспорить, заложено во всех программах!? Почему же ты мне не сказала сразу в первой встрече?
- Если бы ты сказал: «Скажи, что ты меня любишь», я бы ответила «Я люблю тебя». Но ты этого не сказал, и я решила поступать, как мне хотелось, и как мне было нужным. Кроме того, я понимаю сейчас, если бы я сказала тогда тебе это, тебе бы не понравилось.
- Да, Нуок бы так не сказала. – согласился он. – Иди ко мне.
- Ты хочешь любви?
-Да. И пусть ты может быть не чувствуешь так, как все. Но я хочу полюбить женщину, а не робота.
Он понял сразу, что все идет как то не так. В прихожей его ждала Нуок, она обняла его и трижды повторила «Я рада». И хотя он привык к её почти ровному голосу, но ощутил какую то искусственность. Да и трижды она никогда повторяла слова.
В зале горел свет и слышен был звук телевизора.
- Кто то пришел?
- Да. Пришел. Пришел давно. – как то ещё более искусственно ответила она.
- Кто?
- Увидишь.
Он зашел в зал. В кресле напротив телевизора развалился неизвестный субъект. Его светлые волосы были тщательно зачесаны, а лицо немного напоминало типов из рекламы, этаких успешных во всем. И было видно, что субъект знал об этом и старался соответствовать этому во всем, так как был одет строго в официальную и более - менее дорогую одежду и обувь. Он всем видом показывал даже находясь наедине, что у него все прекрасно и лучше уж быть не может. Увидев его, субъект, радостно, словно знал его сотню лет, улыбнулся:
- А! А я вот заждался, заждался… Но, понимаю вы на работе.
- Как вы сюда попали? - спросил он, не замечая протянутой для приветствия руки,- Нуо… изделию было наказано, не пускать в мое отсутствие никого, даже моих друзей.
- А зачем нам указы, коли мы пролазы? – рассмеялся субъект, - Я волшебное слово знаю, по профессии полагается… Разрешите представиться, Игон, психолог- биосинтолог. В принципе, могу быть и человеческим психологом.
- Мне как то не тот ни другой не нужен. – Он сел в кресло. Не оборачиваясь, он чувствовал, что Нуок стала у изголовья.
- Ну, так все говорят. – Игон поднял глаза на Нуок. – Выйди в другую комнату.
Нуок не шелохнулась.
- Я повторяю приказ. Выйди в другую комнату. 26- 111-45 игрек…
Он хотел было сказать, что Нуок выполняет только его команды, но когда Игон начал диктовать какой- то код, она быстро вышла из комнаты.
- Молодец, хороший робот.- удовлетворенно сказал Игон. Потом он снова развалился в кресле, секунду помолчав, вздохнул и ласково произнес:
-Что же мы будем делать?
- Что делать? – не понял он, но после ухода Нуок, он почувствовал себя незащищенным.
- Ну, представьте себе ситуацию. Некий человек полюбил кофемолку. Или тостер. И нет бы по тихому где то, по плотски, а так всей душой. Ну, я понимаю, что можно любить женщину, ну мужчину, ну, допускаю животинку какую нибудь, хотя и для этого уже надо конкретно быть трёкнутым. Но вот так, от всей души… и тостер. Али не так?
- Не знаю, - ответил он как можно спокойнее.
- Милый вы мой… - Игон поерзал от удовольствия на стуле. – ознакомившись с вашим делом, я понял что все как то не так. Я бы мог спихнуть все на извращения. Но идея, что вы влюбились и во всем потакаете изделию, как то мне интереснее. Я в душе романтик.
- Я вас не понимаю. – чуть ли не металлическим голосом ответил он.
-Ась? – приложив руку к уху, издевался Игон. – Во, во, что я и говорил, даже стараетесь говорить, как будто вы изделие. А вы не изделие? Нет. Дорогой мой, вы провалили тесты на вменяемость. Провалили все. Смотрю в дело, а я поверьте, обладаю связями, смотрю на ваше дело, так из любопытства, и думаю, как человек, который два года отрубил, когда то в разведотряде, так сыпется на простых тестах? Ведь все на поверхности. Не иначе как влюбился. – Игон рассмеялся, и ему хотелось заткнуть этот смех обратно ему в глотку. Игон отсмеявшись, укоризненно продолжил, - ну что же вы, как будто не использовали биосинтные мишени? А? Использовали. Здесь точно так же. Только сфера использования другая. На вас что девушки не заглядываются? Да вроде не огрузнел, разумом судя по работе наделен, наверное, а точнее я даже знаю, заглядываются, а вы вцепились в робота и все. Нет! Не понимаю. Не понимаю. Она просто робот.
- Она не робот.
- Милый вы мой, хотите я вам её руку исполосую? Хотя я вижу, что не хотите. Вы сейчас за, если хотите, неё меня ещё и порвете. Но я вам заявляю, да у них даже ткани похожи на наши, да и мозг, материнская плата не совсем уже железо, это я про 34-х и 43-х, сейчас говорю, но они не мы. Они не живые. Они никто без нас. Мы их делаем и формируем. Они просто орудия, под тем или иным видом именно мы используем их. В армии, в медицине, в быту, в постели, если захотите. Я про космос уже молчу. Но они ни кто, кроме нас, понимаете никто. А вы тут устраиваете сцену из боевика.
- А что за тесты?
- Тесты? - сказал он, будто проснулся, - а простые тесты. Вы более трех раз не отвечали на звонок, злились на вопросы. Наконец два самых главных. Вы сказали, что у вас все нормально, а не «у меня все нормально». И наконец, хитрость то невеликая. Когда вас спросили, какой полный номер у изделия, вы, вместо того, что бы просто крикнуть изделие и приказать назвать свой номер, полезли искать его документы. Ну и никто из нормальных людей, не называет изделие по имени при разговоре с агентом безопасности. А вы же, на все лады. Не замечая этого. Извращенец? Не думаю. Вот так я и пришел к выводу, что во всем виновата любовь клятая.
- Из нормальных… - задумчиво повторил он.
- Да, нормальных – Игон с готовностью кивнул.
- Скажите, а вы нормальный? Вы все в этой вонючей корпорации нормальные? – спросил он.
- С готовностью и радостью, спешу вам сообщить, что вся корпорация находится в здравом рассудке,- засмеялся он.
- А я вот не думаю. На правах, как вы говорите трекнутого, я не думаю, что вы не нормальные. – Игон снова засмеялся. – Смейтесь на здоровье, сколько влезет, а я продолжу. Вы гении робототехники и биологического синтеза, вы просто красавцы. Но вы уроды. А знаете почему? А потому что вы создали таких, как Нуок, (да, да!) и при этом радовались. Ах как хорошо, что она может понимать кучу команд. Как хорошо, что она может впитывать новую информацию, и в маленькой коробке мозга может храниться миллиарды терабайтов информации. Это просто великолепно! Но потом, вы поняли, что ограничивая их развития на уровне бытовой техники, просто сбора информации и выполнения новых и старых команд, вы просто остановились на полпути и изделия не более чем на полшага отличаются от выше упомянутых тостеров, роботов и резиновых кукол. И тогда вы дали им возможность задавать вопросы, самообразовываться. Но дав этим изделиям задавать вопросы, вы невольно открыли им возможность выбора своего поведения, понимания своих желаний. Пусть сначала подсознательного, но потом все более осознанного. И дали вы им нечаянно один самый главный вопрос: Кто я и что за мир вокруг меня? И тут то начинается самое страшное… А получается, что у это уже не изделие, это индивид. Который, рано или поздно не будет подчиняться приказам. И вот тогда и начнется веселье. А что делать? После появления 34-х и 43-х S, народ начал сдавать первоначальные 33-е. С ними как то особо не интересно. Они просто выполняют приказы. А эти идеальные помощники. Этакие собачки, только с ними ещё и говорить можно. И трахаться, ой, как веселее. Но вот беда, они вопросы лишние задают и ведут себя, иногда, черезчур свободно. И кого то это пугает, кого то бесит. Тут два варианта, либо скинуть игрушку с 16 этажа, либо пристрелить, либо ещё чего, но тогда жалко будет денег. Либо просто привести игрушку в офис перепрошить её, и начинай все сначала. А за три месяца звонков, якобы для улучшения игрушки, не в меру активное изделие, точно проявит себя. Только надолго ли это будет спасением и подстраховкой? Единственное, что могу сказать вам в утешение: поздравляю, выродки, вы стали богами. И что удивительно создали «по образу и подобию своему» шедевр. И создавать будете. Только вы выродки, в отличие от Господа Бога, который просто отпустил свои изделия плодиться и размножатся, старательно процеживаете мозги новому творению. Но, могу поспорить, вам уже интересно, как можно достичь полностью место Бога. Только выпускать свои творения вы не хотите. Вы просто будете держать их под присмотром, иногда перепрограммировав им мозги.
Игон, сидел, смотрел на него уже серьезно. Потом нервно улыбнулся, так на миг. Выдохнул:
-Ох серьезненько ты взял, ох серьезненько. – и потер ладони друг об друга, вздохнул, - И ведь сам догадался?
- Сам догадался. Правда поздно, за те два дня, что были после звонка и вашим приходом.
- А я ж говорил, голова! –воскликнул Игон, вроде от всего сердца. – Голова! Правильно. Все в точку. Я ж говорил в разведотряд кого угодно не берут…
- Оставь ты в покое мой разведотряд. – прервал он его, - я там срочную мотал. И угодил в горячую точку. И биосинтов первого поколения, как заслон и ложную атаку, мы использовали. Только я сейчас сижу и думаю, а может и они задавали вопросы, может и они боялись, как и мы идти вперед или продолжать бой, правда их, никто не спрашивал. И да, ты прав, мы их не жалели. Но мы их уважали. Потому что они спасали. Их называли «друзьями бойца». И там в той степи, где я был, все было устлано нашими телами и их, не естественно зелеными оболочками. Скажи мне по секрету, они тоже могли что то понимать?
- Ничего те не могли понять. Простая программа и все. – быстро ответил Игон. И снова развалившись в кресле, продолжил. – Да, ты прав. Прав. Мы создали если не человека, то, как минимум неандертальца. Ведь они тоже были вполне соображающими и, как ты говоришь, могли задавать ключевые вопросы. Да, ты прав, что мы собираемся улучшить пока в опытных образцах, то, что боженька, или Господь Бог, если ты верующий, ошибся, создавая нас. Это потребность в еде, накопление усталости. И, поверь, генетики, биологи, роботологи и биосинтологи стоят буквально перед троном Создателя. Зачем клонировать человека? Это грязно и противозаконно. А вот создать «по своему образу и подобию» , это уже другое дело. Только мы, в отличие от Господа Бога, не будем пускать на самотек. Нет. У нас защитная реакция. Именно та, которая выражается в испуге, в непонимании, в злобе, если изделие ведет себя странно и до оторопи похоже на человека. Именно потому, что если им не чистить память, не исправлять программы, рано или поздно, они устроят такую взбучку нам, людям, что мало не покажется. И тогда не, ты, а кто то другой будет игрушкой у такой, как Нуок. И это ещё прекрасный вариант. Но именно поэтому, мы, понимая плюсы своего изобретения, четко отслеживаем и любое отклонение от нужной нам линии поведения его. И мы будем это делать. И, поверь тогда мы, именно мы а не они, добьемся таких высот во всех сферах, что все достижения человечества покажутся минутной прогулкой. Но только в пределах той программы, которой нужно держаться для этих изделий.
Да, ты прав и про три месяца. Верненько. Только в 99 процентов случаев это просто либо какая то случайность, либо изделие развилось, а какой то недоумок не заметил. Или ему по кайфу. А вот ты оказался именно одним процентом. Но я ещё раз повторю, что именно соблюдая правила и условия эксплуатации изделий, мы можем, а точнее будем в скором времени круче всех богов.
- Нет. – ответил он,- чем больше вопросов без ответов остается, тем больше растет недоверие. И с созданием, по образу и подобию твоему, нужно относится как к равному. А равный никогда не воюет с равным.
- Ой… - отмахнулся Игон, - и как ты это все объяснишь это всему человечеству: «уважаемые, те кто раньше вывозили всякое гавно и были прикольными во всех сферах, нам ровня». И начнешь избиение твоих любимых изделий повсеместно.
- Да ладно тебе… - он прислонился к столику, что разделял два кресла. – Занесло тебя, война, человечество, космос. Ты (или мы уже на вы?) тоже кстати трепло страшное. Я тебе свою версию, а ты мне подтверждение. Вы, а хотя лучше ты, скажи мне, что ты тут делаешь, а главное, что делать будешь?
Игон, снова как будто проснулся, встрепенулся, и достал тонкий лист планшета.
- Что, что… забираю я у тебя Нуок. Кстати, куклу в книге звали Суон а не Нуок, но это к делу не относиться. Забираю я твою Нуок-Суок,- повторил он. - Вот и всё, что я делать буду.
- Нет, спокойно сказал он - не заберешь.
- Почему?
-Нуок, подойди ко мне, - сказал он, она не слышно встало у изголовья его кресла. – Нуок останется со мной.
- И что? – презрительно спросил Игон, - я лучше могу. Изделие номер 0603289300308 даю приказ 26- 111-45 игрек –танго – 111- 3. Выполнять!
Нуок продолжала стоять. Игон повторил приказ. Нуок продолжала стоять.
- Ловко, - даже как то не удивился Игон. – И что тебя, сразу брать за предумышленный взлом, информации оборонного значения?
- Это я догадалась взломать закрытые программы, - вдруг сказала Нуок.
- Ух ты… - на минуту Игон потерял дар речи. – Ну и я могу покруче. Он полез в карман пиджака,- Сейчас, достану кнопочку бригады… и не дай Бог…
- Не дай Бог, если ты кнопочку нажмешь, - прервал он Игона, доставая спрятанный в кресле пистолет.
Игон так и остался с полузапущенной рукой в карман пиджака. Игон смотрел на него. В глазах Игона читалось и желание нажать кнопку, и в тоже время дикий страх за свою жизнь. Он спросил, перейдя на вы:
- Вы хоть соображаете, что и ради чего вы делаете?
- «Никто не имеет прикасаться и играть с Нуок, кроме меня!» - процитировал он детскую книгу. Правда он сомневался, что это цитата была точной…
Июньское солнце, наклонившись над горой, что была рядом с маленьким городком, куда они приехали три дня назад, медленно клонилось к закату.
- Они все равно, нас достанут, - сказала Нуок, стоя на маленькой аллейке, вертя в руках какую- то травинку.
- Вряд ли. Туда куда мы едем, они нас не найдут. Во всяком случае, не сразу. Да и не ищут они нас.
-Я все же думаю, что они ищут нас.
- По документам, что он тогда оформил в системе - ты уничтоженное изделие. Тебя нет. Ты полностью свободна. Тебя нельзя дублировать и записать на новый номер. И система не принимает исправлений. Ты же сама говорила.
- Но ведь они могут её исправить.
Он молчал. Такая мысль приходила и ему. Но он покачал головой, отмахиваясь от этой мысли.
- Все равно. Там куда мы едем, они нас не найдут. А если найдут… у нас будут годы, что бы просто жить друг с другом. А это прекрасно.
Она обняла его.
- Не надо так говорить. Просто я немного ещё боюсь. Только и всего. Я уверена, там, где мы будем, будет так же хорошо, как и здесь. Жаль, что мы завтра уезжаем. Тут так интересно и тихо, и красиво. Как во сне.
- Тебе снятся сны?
- Нет, но я бы хотела, что мой сон был именно таким.
Он посмотрел на солнце, почти полностью ушедшее за гору.
- Пойдем домой, надо ещё чемоданы собирать. – Предложил он.
- Погоди немного. Я бы хотела досмотреть вечер.
И, глядя на искорки в её глазах, он согласился:
- Хорошо, давай, досмотрим этот вечер.