ТИХОНСКАЯ
Через окно в просторной передней, рядом с которым я сидел, расположившись за столом, был прекрасно виден дом, стоящий прямо через дорогу, в котором я провел не один свой отпуск. Дом, принадлежавший бабушке Марусе.
Вчера мы с Ольгой приехали в хорошо знакомую мне деревню и напросились на постой к Агриппине Васильевне, которая с радостью пустила нас в свою избу, запросив плату за проживание вперед, сославшись на предвиденные траты по закупке дров к зиме и комбикорма для поросят.
Проводив нас в заднюю комнату, вид у которой был довольно плачевный благодаря свисающим клочьями со стен обоям, бойкая старушка уверенно заявила, что это самая тихая часть дома и здесь нам с супругой будет намного удобнее, чем в других комнатах. Ну, а если мы изъявим желание и приведем заднюю в божеский вид, Агриппина Васильевна не станет на это ни чего возражать. Выслушав с улыбкой на лице торопливую речь старушки, моя Ольга, живот которой заметно округлился за последние месяцы, пока я переносил из машины наш багаж, вооружилась тряпкой с ведром воды и довольно быстро навела в помещении косметический порядок.
Наутро, я осторожно, чтобы не потревожить сон Ольги выбрался из-под одеяла и пройдя в переднюю, налил себе кружку чаю, после чего устроившись за столом, принялся завтракать чрезмерно пересушенными баранками, лежащими передо мной в эмалированной чашке.
Вид, который открывался передо мной за окном трудно передать словами. В предрассветном мареве, утопая в умытой росой зелени трав и деревьев, словно только что написанная умелой рукой художника постепенно просыпалась русская деревня. Легкий туман клубился над дорогой, за которой за редким строем домов располагались сады-огороды, а еще дальше, с трудом, но можно было разглядеть автостраду, кажущуюся отсюда небольшой черной полоской, пересекающей безграничные поля.
Я окунул сушку в теплый напиток и в очередной раз бросил взгляд на знакомую избушку, в палисаднике рядом с которой, неподалеку от крыльца, раскинув в стороны зеленые ветви, стояла еще больше подросшая за год яблоня.
Входная дверь, ведущая из сеней в дом, распахнулась и в переднюю вошла сама Агриппина Васильевна.
Обнаружив меня, сидящим за столом, она всплеснула руками и удивленно произнесла: - Касатик, встал ужо?
- Проснулся, Агриппина Васильевна, - согласно кивнул я головой в ответ: - Доброе утро.
- И тебе не хворать, - старушка исчезла в чулане и загремела чем-то металлическим: - А Олюшка твоя, спит еще? – услышал я очередной вопрос.
- Отдыхает, - подтвердил я.
- Пущай отоспится, - разрешила старушка, возвращаясь в комнату с дымящейся фарфоровой чашкой в руках: - Намаялася вчера, должно быть. Весь дом прибрала. Спасибо ей на том, - устроившись напротив меня, Агриппина Васильевна разлупила неизвестно откуда взявшуюся в ее руке шоколадную конфетку и с наслаждением откусила почти что половину лакомства: - А вы никак маленького ждете? – изучающе посмотрела она на меня, сделав внушительный глоток из своей чашки: - Обратила я вчера внимание. Тяжелая она у тебя.
- Ждем, - признался я: - Врачи говорят в начале зимы родиться должен.
- Богатырем станет, коли мальчишка получится, - безапелляционно припечатала Агриппина Васильевна: - Зимние-то они завсегда крепкие. А девчонка красавицей будет.
- То же, потому что зимняя? – рассеянно поинтересовался я.
- Да потому что родители у нее оба, будто с картинки сошли. Ты на себя с Олюшкой глянь. Красивые, молодые, - дожевывая конфетку, объяснила мне старушка.
- Спасибо вам на добром слове, Агриппина Васильевна, - искренне поблагодарил я собеседницу.
- А и не за что, - махнула она сухонькой ручкой: - Правду говорю.
Заметив, что я вновь посмотрел в окно, старушка правильно истолковала мое настроение и поинтересовалась: - Скучаешь по ней? – не дав мне ответить, Агриппина Васильевна тут же добавила: - Я и сама каждый божий день про Марусю вспоминаю. Подруги мы с ней были лучшие. С измальства дружбу водили. Ни разу не поссорились. Через всю жизнь рука об руку прошлись, - под конец своей чувственной речи она смахнула с абсолютно сухого глаза воображаемую слезинку.
- Скучаю я по ней, - признался я: - Собеседником она хорошим была. Много всего разного знала и рассказывать умела.
- Этого у ней не отнять, - согласилась со мной старушка: - Бывалочи вечером соберемся с подружками на завалинке, а Маруся историю свою заведет. Так слушали все, что до последнего слова ее перебивать не решались. И откуда она все это брала? Книжек у нас в то время отродясь не водилось, да и малограмотные все были. Про телевизеры и радио слыхом не слыхивали.
- Агриппина Васильевна, - перебил я плавную речь собеседницы: - А это что за процессия?
- Чтой-то, где? – засуетилась старушка, изо всех сил силясь рассмотреть в окне то, что меня так сильно заинтересовало.
По проезжей дороге в сторону центральной улицы, окутываемая рассеивающимся туманным маревом неторопливо двигалась немногочисленная процессия, основную часть которой составляли пожилые женщины. Возглавлял шествие местный священник отец Григорий, размахивающий кадилом и громогласно нараспев читающий молитву. Первые две старушки, следующие за ним, несли большую икону с изображением Богородицы и младенца.
- Так праздник сегодня же, - засуетилась Агриппина Васильевна: - Тихонская. Пойду ко двору выйду. Хоть взглядом их провожу. До родника идти не могу. Года уж не те, а так, хоть взгляну им вслед, - последние слова старушка произносила уже исчезая в сенях.
- Тихонская, - негромко произнес я, улыбаясь своим мыслям и глядя в окно.
Небольшая толпа, как раз поравнялась с домом.
Мысленно перенесясь на несколько лет назад, я вспомнил, как мы с бабушкой Марусей в этот самый день стояли по обратную сторону дороги и наблюдали за аналогичным шествием все с тем же отцом Григорием.
- Что это такое? – не привыкший подниматься в такую рань в отпускной день, широко зевнул я: - Праздник, что ли какой церковный сегодня?
- Большой праздник, - согласно кивнула моя собеседница: - Не просто так я тебя подняла с кровати спозаранку. Где еще такое увидишь?
- А, что за праздник? – отчаянно протирая глаза, спросил я: - Ни соображу никак.
- Тихонская сегодня, - негромко ответила мне бабушка Маруся, не сводя глаз с процессии.
- Никогда не слышал, - отрицательно замотал головой я в разные стороны, прогоняя остатки сна.
- И не мудрено, - ласково улыбнулась старушка: - Это у нас здесь так говориться, Тихонская. В самом деле, икона наречена Тихвинской.
- Все равно не знаю, - зябко поежившись от утренней прохлады, признался я: - Бабушка Маруся, я человек далекий от церкви. Максимум, о чем знаю наверняка, это о Пасхе и Рождестве. А уж название икон и их история, это для меня, что-то из высшей материи.
- В таком случае, смотри и слушай, - кивнула на небольшую толпу моя хозяйка: - Икона та, поначалу шествовала по небесам, носимая ангелами, пока не достигла реки Тихвинки. Откуда и название ее взялось. Сказывают, семикратно ее видели в тех краях. В последние разы над самой рекой она возникла, а затем по другой берег той же реки явилась. В том месте, где икона последний раз показалась, и была построена церковь Успения Богородицы, где святыня и получила место своего хранения. Церковь та не раз горела, но самой иконе вреда ни разу причинено не было. Ни во время войны, ни после Тихвинская икона следа своего не потеряла. Путешествовала она по миру долго, но в итоге так и вернулась на прежнее место, после возрождения Тихвинской обители.
- И где ж это место находится? – поинтересовался я: - Не припомню, что-то в наших краях реки с таким названием.
- А и не у нас это вовсе, - ответила мне старушка: - У Ленинграду где-то.
- Вот как? – удивился я: - А почему тогда здесь отмечают праздник этой самой иконы?
- А про наш источник Тихонский, не слыхал разве? – облокотившись на батожок, бабушка Маруся пристально посмотрела мне в глаза.
- Слышал. Он там, за старой фермой расположен, - неопределенно махнул я рукой.
- Верно, - согласилась со мной собеседница: - Предание у нас ходит, будто два местных пастуха стали свидетелями появления Тихвинской иконы над тем самым местом, где родник сейчас находится. А лето в тот год знойное выдалось. Урожай весь посох. Так и решили местные, что неспроста Богородица с младенцем явилась. Ведь, как правило, возле воды лик появлялся. Стали колодец в том месте рыть. И впрямь. Источник нашли. Потом уже облагородили его. Купель рядом установили. Вода в том месте никогда не замерзает и свойствами чудесными обладает. Больных лечит, а сама никогда не портится. Годами простоять может и ни чего ей не сделается. Вот каждый год в этот самый день с раннего часу процессия идет к роднику. Через всю деревню люди икону несут, вспоминая и благодаря благодетельницу нашу.
- А для чего название иконы изменили? – спросил я, глядя вслед удаляющимся людям.
- Я так думаю, языку привычней сказывать. Тихонская. Один сказал, а остальные подхватили. Так и повелось. А ты, время сегодня найди сгуляйся до источника, да водички нам с тобой набери. Лишним не будет. А коли хворь какая придет, она поможет. Родник сегодня осветят. Вода еще сильнее станет, - попросила меня старушка.
Просьбу бабушки Маруси я, конечно же, исполнил. И теперь, находясь в избе напротив, решил обязательно сегодня посетить Тихонский источник и запастись чудодейственной водой.
- Вы и мне, касатики, водички-то набрать не забудьте, - появляясь на проулке с огромной связкой пятилитровых пластиковых бутылок, попросила нас с Ольгой Агриппина Васильевна.
- Обязательно привезем, - пообещала Ольга старушке, устраивая небольшую канистру в багажник автомобиля.
- Агриппина Васильевна, куда вам столько воды? – удивился я, принимая у пожилой женщины перевязанные веревкой емкости, в которых она едва не запуталась.
- Так, а водичка-то хорошая, лечебная, - зачастила старушка: - Завсегда пригодиться может.
- Ладно, - привычно согласился я с Агриппиной Васильевной, с трудом устраивая ворох бутылок на заднем сиденье машины: - Но, лучше, все-таки стараться не болеть.
- Так-то оно так. Я с тобой полностью согласная, - поправила передник старушка: - Но не завсегда выходит.
Пятнадцать минут спустя мы с Ольгой набирали воду из местного источника в нескончаемые бутылки Агриппины Васильевны. Ольга подставляла пластиковые бутыли под прохладную струю воды, льющуюся из трубы, над которой возвышался огромный деревянный крест, а я относил наполненную тару к своему автомобилю и устраивал ее в багажнике.
Чуть пониже от источника располагалась оборудованная в виде небольшого домика купель. Внутри сооружения имелся помост для окунания, а по углам стояли лампадки и небольшие иконы. Купель мы с Ольгой осмотрели первым делом, но искупаться в ледяной воде я так и не решился, несмотря на то, что на улице стояла тридцатиградусная жара, а с чистого голубого неба беспощадно палило солнце.
Коренные жители к этому времени уже успели побывать у местной достопримечательности и вдоволь запастись живительной влагой. По этой причине у родника кроме нас с Ольгой никого не оказалось.
В очередной раз поднявшись на пригорок, где мы оставили машину, я устроил четыре бутылки в багажнике, и убедившись, что больше сюда ничего не поместится, захлопнул крышку и подняв глаза вверх, обомлел от увиденного. Чтобы рассмотреть видение получше я, не сводя взгляда от удивительной картины обошел автомобиль сбоку и застыл на месте.
Над ничего не подозревающей Ольгой, которая на этот раз набирала воду в нашу небольшую канистру прямо из раскаленного воздуха возникло полупрозрачное изображение Тихвинской иконы. Я смотрел на лик Богородицы, в объятиях которой находился младенец и не мог поверить своим глазам. Мгновенье спустя мне показалось, что Богородица прижала ребенка к себе поближе и их взгляды синхронно переместились на мою супругу, после чего женщина с иконы посмотрела на меня, слегка улыбнулась и утвердительно кивнула.
В следующую секунду яркая вспышка резанула по моим глазам и я, зажмурившись приземлился на подкосившихся ногах прямо на землю.
В себя я пришел от того, что кто-то тряс меня за плечи, пытаясь привести в чувства.
- В чем дело? – пробормотал я, когда понял, что рядом со мной находится Ольга.
- Это я хотела тебя спросить, - встревоженным голосом произнесла жена: - Ты внезапно упал, потерял сознание. У тебя похоже случился обморок. Это должно быть от жары, - попутно она приложила ладонь к моему лбу: - Как ты себя чувствуешь?
Я посмотрел в сторону чудодейственного источника и заметил, как в небе над ним, стремительно превращаясь в еле заметные облачка растворяются остатки моего видения.
- Я чувствую себя прекрасно, - поднимаясь на ноги, ответил я.
- Ты уверен? – с сомнением в голосе, поинтересовалась Ольга, бросив мимолетный взгляд в сторону огромного деревянного креста.
- Наверняка я уверен в том, что у нас троих все будет в полном порядке, - осторожно сжал я в объятиях все еще ничего не понимающую жену.