Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
87. Шкидский Дивизион. 67-й ОДСРНК ДКБФ. 7 марта 1972 года.
Сводка погоды: Калининград, вторник 7 марта 1972 года дневная температура: мин.: -2°C, средняя: 0.5°C тепла, макс.: 3.5°C тепла, без осадков.
После сумбурного прибытия сводной команды списанных с боевых кораблей матросов, старшин, мичманов и офицеров в 67-й Отдельный дивизион строящихся и ремонтируемых кораблей (67-й ОДСРНК ДКБФ) не менее сумбурного обеда, который остро и болезненно напомнил мне приём пищи призывниками-новобранцами в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в городе Пионерский в день прибытия 19 ноября 1971 года и часового отдыха во время так называемого "адмиральского часа" в казармах, в которых распределение коек было похоже на абордаж, на захват моряками "вражеского корабля", нам объявили, что "сейчас состоится знакомство экипажа с командиром Дивизиона". Прозвучала команда: "Подъём! Выходи строиться! Форма одежды №5".
Какие-то незнакомые офицеры - молодые лейтенанты, строгие старшие лейтенанты и ещё более резкие и строгие капитан-лейтенанты, начали торопить нас, подбадривать, подгонять, приструнивать, но они делали это так неавторитетно, поспешно, торопясь, и суетясь, что я сам, всё ещё по сроку службы салага, а наши годки и подавно, почувствовал их нерешительность и собирался на построение, как все, то есть замедленно, не торопясь, с толком, с расстановкой, с небрежной ленцой...
Любопытно, но эти незнакомые офицеры не заходили вглубь казарм, а вещали со входа. Только один офицер, старший лейтенант Олег Анатольевич Белонин с БПК "Бодрый", совершенно спокойно, заложив руки за свою могучую спину, молча вошёл в помещение нашей казармы, молча, пристально и строго глядя в глаза всё ещё обувающимся, сидя на нижних койках, годкам, прошёлся вдоль рядов коек и только одним сумрачным взглядом заставил матросов и старшин с разных кораблей быстренько подняться и поспешить к выходу.
Во время прибытия я, да и мы все, почти не успели оглядеться по сторонам, увидеть всю территорию нашего Дивизиона или "Экипажа", как я тут же мысленно его назвал в своих представлениях (по аналогии с 9-м Флотским экипажем ДКБФ и городе Пионерский - автор). Теперь же мы все с любопытством оглядывались по сторонам, строились на плацу перед главным "П-образным" зданием администрации и учебных классов Дивизиона и рассматривали лица и фигуры стоящих перед нами офицеров разного звания и мичманов. Пока ещё не было никаких строгих строевых команд и мы в строю глухо между собой переговаривались, крутили головами, обменивались мнениями, шутили, зубоскалили...
Наша "разношёрстная" команда списанных, переведённых и назначенных в Дивизион, стояла на большом плацу, обратившись лицами к крыльцу главного административного здания Дивизиона, на котором так же, как и мы, толпились и роились группка мичманов и офицеров. Справа от нас был контрольно-пропускной пункт (КПП) и ворота, ведущие в переулок Транспортный, который узкой асфальтированной дорожкой вёл в гуще высоких и густых лип к улице Суворова. Позади нас, косо по направлению к главному зданию, стояли два строения - склад-котельная и гараж-мастерская. Слева от них в гуще деревьев в лабиринте тротуаров было нечто вроде мини-парка - место для курения с лавками и "грибами", а строго слева от нас (на траверзе, в торце плаца - автор) высилось здание с высокой и острой немецкой крышей - наши казармы-кубрики.
Нам предстояло быть, служить и жить на берегу в специальной военной части, которую мы сразу же назвали коротко "Дивизион" (а я - «Экипаж»), хотя она имела официальное название 67-й Отдельный дивизион строящихся и ремонтируемых надводных кораблей ДКБФ. Списание на новостроящийся корабль для нас всех произошло ожидаемо, но внезапно, неожиданно и неизбежно. У меня всё ещё живы были воспоминания о том, как на утреннем построении для поднятия военно-морского флага в 08:00 во вторник 7 марта 1974 года старпом БПК «Бодрый», Андрей Игоревич Петров, поблагодарил нас всех, кого объявили в приказе на списание в 67-й Отдельный дивизион строящихся и ремонтируемых кораблей ДКБФ, «за службу на родном корабле» и пожелал нам всяческих благ.
Потом по кораблю прозвучало: «Команде увольняемых в дивизион новостроящихся кораблей построится на юте!». Наученный горьким опытом, я весь свой аттестат флотской одежды вложил в походный военно-морской вещмешок, а наиболее ценные вещи: документы, фотографии, письма, книги, предметы личной гигиены, деньги и т.д. распихал по карманам, которые я сам пришил изнутри к форменке и шинели из носовых платков, присланных мамой в предновогодней посылке. Особенно я гордился своим изобретением – «двойной спинкой», то есть пришитой снаружи к спине форменки куска фланелевой ткани от старой форменки. Получилось что-то вроде большого наружного кармана с боковыми швами, а по сути - пришитый к спине карман-рюкзак или ещё одна спинка, между которыми можно было вкладывать за спину габаритные предметы (книги, журналы, альбом для рисования и т.д.).
Таким образом, я был очень рад широченной шинели, которую мне выдал старый опытный мичман-баталёр в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в городе Пионерский, потому что я нёс на себе всё самое ценное и дорогое, при этом мне было свободно и тепло. Правда, я при своём росте 182 см и худобе (размер 48) раздался вширь и в полноту, поэтому выглядел весьма непривычно солидно…
Тогда утром на юте БПК "Бодрый" все начали прощаться, обниматься, желать друг другу «семь футов под килем», «попутного ветра», «всего хорошего» и т.д. Наш командир БЧ-1 лейтенант Палкин пожал мне и Толе Телешеву руки и пожелал нам всего самого хорошего. Теперь Толя Телешев был мне друг, боевой товарищ и уже не соперник, потому что его тоже списали вместе со мной на берег.
Я, а тем более Толя Телешев, штатный рулевой БПК «Бодрый», сдавший на «отлично» экзамен на классность, не понимали, почему нас обоих списали на берег, но мы были горды, мы были люди военные, матросы, а у матросов нет вопросов, потому что у матросов только одни ответы. Поэтому мы не роптали, а скрепя сердце, отвечали на пожелания и шутки ребят улыбками, тоже искренними пожеланиями и тоже крепко жали дружеские руки матросам и нашему командиру отделения, старшине 2 статьи Ивану, который, как нам шепнули, был «последней инстанцией в решении вопроса: «Кого оставить в команде БЧ-1 на БПК «Бодрый». Особенно жалел, что я и Толя Телешев покидаем БПК «Бодрый» мой друг и наставник Олег Ховращенко, он даже немного расстроился…
У трапа всем уходящим жал руки старший помощник командира корабля капитан-лейтенант Андрей Игоревич Петров. За время моей службы на БПК «Бодрый» мы с ним часто встречались и «беседовали в широком диапазоне силы голоса», а теперь он крепко со значением пожал мне руку и опять же со значением персонально сказал мне, чтобы я «не переживал и не волновался, потому что у тебя, Суворов, всё будет хорошо, я в этом уверен». "Ну, вот и ладно, - рассеянно подумал я тогда и не придал словам старпома БПК «Бодрый» особого значения. - "Жаль, конечно, я надеялся, что меня оставят на «Бодром», хотел поплавать, набраться опыта, а через годик посмотреть, куда же мне идти – в военно-морское училище или ждать ДМБ, а потом в гражданский институт".
Я всё ещё живо, ощущениями рук и ног, с волнением в сердце помнил, как мы, команда списанных на берег, один за другим быстро бежали по трапу, лихо козыряли военно-морскому флагу БПК «Бодрый», кидали свои вещи, вещмешки, портфели и чемоданы в кузов грузовика, потом атаковали его, уместились в груде тел и вещей и с ветерком поехали, помчались на железнодорожный вокзал ВМБ Балтийск. Там мы сели в дизель-поезд и через 1,5 часа были на Северном вокзале в Калининграде. Здесь нас построили и мы толпой непослушных "анархистов", которым теперь всё нипочём, пошли по каким-то незнакомым улицам до ворот КПП в какую-то военную часть.
Перед воротами мы уже ровным строем вошли на территорию 67-го Отдельного дивизиона строящихся и ремонтируемых кораблей ДКБФ, войсковой части № 63982, которой, как потом нам сказали, командовал легендарный, но опальный командир атомной подводной лодки, капитан 1 ранга Виктор Николаевич Безносов. 67-й Отдельный дивизион строящихся и ремонтируемых кораблей ДКБФ располагался в зданиях и на территории бывшей немецкой военной учебной базы. Здесь также до 1945 года формировались и учились новые экипажи строящихся боевых кораблей ВМС немецко-фашистской Германии. С первых минут пребывания на территории этой военной части мы поняли, что вокруг нас всё чужое, не наше, не советское, - немецкое…
Здания "Дивизиона-Экипажа" были типично немецкими, ландшафт территории тоже был немецким, плац, дорожки, бордюры, кирпичная кладка, окна, форма крыш и даже деревья были немецкими. Особенно немецким и фашистским выглядел старый сухой, потерявший листву и многие толстые ветки одинокий засохший вяз в середине плаца. Внутри помещения казарм, столовой и учебных классов тоже оказались немецко-фашистскими, но уже с советской символикой и указателями. Стены, мебель, панели, дверные косяки, стойки для оружия и площадки для часовых и дневальных были немецкими, они были покрыты таким количеством слоёв масляной краски, что потеряли угловатость, стали закруглёнными, заглаженными, отполированными многими поколениями таких же, как мы, несчастных…
Да, с первых минут мы чувствовали себя в этом "Дивизионе-Экипаже" явно неуютно, потому что он был гулкий, холодный, пустой и чужой. Правда, в "Дивизионе-Экипаже" уже были наши люди – командование 67-го Отдельного дивизиона строящихся и ремонтируемых кораблей ДКБФ, офицеры и иные военнослужащие, специалисты-преподаватели и технические работники, они-то и приняли нас «под своё крыло». Нам было "по первоначалу" очень горько и обидно, потому что мы были «списанные» с боевых кораблей, то есть "отверженные", "брошенные", "выброшенные за непригодностью". За время нашего путешествия от Балтийска до Калининграда наша уверенность в том, что "от нас избавились и списали за ненадобностью, а значит, мы вне штата и вне закона", укрепилась, поэтому мы настороженно, нестройно и, мягко говоря, без воодушевления и радости, по-хулигански встретили командира "Дивизиона-Экипажа" капитана 1 ранга В.Н. Безносова.
Этот солидные "в возрасте" офицер и командир, вероятно, был «высокого полёта», потому что ему такое наше поведение не понравилось, но я сам слышал и видел, как злой до ярости капитан 1 ранга В.Н. Безносов начал обходить наш строй (я стоял в шеренге матросов правофланговым – автор), а какой-то его сопровождающий капитан-лейтенант говорил ему умиротворяющим тоном: «Они не виноваты! Они же ничего о нас не знают! Им надо просто всё рассказать и показать». Капитан 1 ранга В.Н. Безносов молча и сердито прошёлся вдоль нашего строя, потом поднялся на ступеньки главного здания "Дивизиона-Экипажа" и коротко рассказал нам, что такое 67-й ОДСРНК ДКБФ, чем он занимается, куда мы пришли и для чего нас всех сюда собрали.
Пока капитан1 ранга В.Н. Безносов говорил, мы невнимательно слушали его «пламенную» речь (по-моему, он был немного «выпивши» - автор), потому что ворота КПП вновь открылись и на территорию "Дивизиона-Экипажа" вошла следующая партия «списанных» («отверженных», как я их тут же назвал и это название закрепилось за вновь прибывшими – автор). На этот раз партия «списанных отверженных» была больше нашей группы-команды моряков с БПК «Бодрый». Их появление было ещё более похожим на поведение моряков-анархистов из кинофильма "Оптимистическая трагедия" и мы, первые "заселенцы", а значит, главные в "Дивизионе-Экипаже", встретили этих "анархистов" точно так же, как встретили в кинофильме, то есть смехом и возгласами. Кстати, среди вновь прибывших матросов был явный свой "вожак", которого тут же обидно прозвали "вожачком".
Эта "партия списанных отверженных" прибыла из других военно-морских баз Балтийского флота, они тоже шли не строем, а толпой, нагруженной вещмешками, баулами, чемоданами, портфелями или налегке, в позе «руки в брюки и беска на затылке». В нашей команде "списанных отверженных" так шли ДМБовские годки и годки призыва 1969-1970 годов. За годками пёстрой толпой шли тоже вразвалочку такие же, как мы, матросы призыва 1971 года. Таким образом, вновь прибывшие влились в наш строй «сборной солянки» военных моряков ДКБФ.
Увидев, как идут и «строятся» вновь прибывшие, командир 67-го ОДСРНК ДКБФ махнул на нас рукой и под одобрительный рёв братавшихся в этот момент на плацу моряков, громко приказал окружавшим его офицерам: «Всех принять, разобрать по боевым частям-классам-кубрикам, помыть, накормить и оставить в покое до завтрашнего утра, до построения на подъём военно-морского флага, где и состоится встреча-знакомство с командованием дивизиона и командиром новостроящегося корабля». Мы были согласны и то, как это было шумно и громогласно радостно встречено всеми, напомнило мне ещё один весёлый кинофильм – «Республика Шкид». Что-то мне подсказывало, что нас ждала не простая, а трудная и весёлая судьба «отчаянно свирепых отверженных», которая для меня будет "похлеще", чем служба в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в городе Пионерский в ноябре-декабре 1971 года. Так оно и оказалось…
Фотоиллюстрация: Калининград. Район и территория местонахождения 67-го Отдельного дивизиона строящихся и ремонтируемых надводных кораблей Балтийского флота (67-ОДСРНК ДКБФ), в/ч 63982. Адрес: Калининград, ул. Суворова, д.54. От "Дивизиона" по переулку Транспортный дорога вела прямо к кольцу трамвая перед мостиком через речку и площадью перед административным зданием и центральной проходной Калининградского Прибалтийского судостроительного завода "Янтарь", где в это время у достроечной заводской стенки достраивался наш БПК "Свирепый" пр.1135 типа "Буревестник", заводской номер "153". Здесь в "Дивизионе" первый изначальный экипаж БПК "Свирепый" будет жить и служить 142 дня.