- Ты сегодня наруби больше табака, вечером пойдёшь со мной на тетеревов. Пора тебе, Валька, учиться брать косача без раздумий и с хорошим умением, - сказал дед Ермолай, а сам, как обычно, пошёл к колхозной конторе, где в кошаре томились овцы. Их-то он и должен был сопровождать на выпас.
Хотя твёрдой поступью надвигалась осень, овец и коров продолжали отправлять на пастбище. Ясные осенние дни. Воздух какой-то прозрачный, и даль открыта широко-широко. Кажется, всё в природе задумалось. Только что всё зеленело, шумело, цвело, наполняя воздух ароматами, облегчающими людское дыхание. Вдруг всё затихло, присмирело, остановилось.
Лето прошло, прошумело. Поблекли травы, не очень ярки осенние цветы.
Осень в деревню всегда приходит с большими заботами. В народе не зря говорится: "один осенний день год кормит". Осенью убирается и заготавливается всё, что посеяно и посажено весной: рожь, пшеница, овёс, просо, тыквы, дыни, морковь, капуста, огурцы. Особое внимание и бережливость уделяется уборке картофеля - этого второго хлеба. Это множество блюд. Картошка - всему голова после зерновых.
Много забот осенью и у зверушек. Каждый зверёк, постоянный обитатель местности, в свою норку тащит добычу. С хмурого севера потянулись крикливые караваны гусей. Призывный крик журавлей напоминает всем пернатым о необходимости направляться в тёплые края.
В это время и открывается охота на боровую и водоплавающую дичь.
Валька был бесконечно рад решению деда Ермолая взять его на охоту, и тут же забрался на чердак, где хранился выращенный ещё в прошлом году табак, принялся рубить его топором, порой задыхаясь от едкого запах этого зловредного растения.
Нарубив целый ворох табака, Валька стал ждать прихода с работы Ермолая. Время тянулось так медленно, и Валька не знал чем ещё занять себя. Сначала он накрошил немного мыла в кружку, налил в неё воды, легонько встряхнул. Вода стала пениться. Взяв небольшую тростинку, забравшись снова на чердак, начал пускать мыльные пузыри. Однако это занятие мало привлекло Вальку, поскольку пузыри ветерком относились в сторону за угол дома. Они быстро скрывались из поля зрения, и Валька не успевал насладиться красотой их полёта.
Спустившись с чердака, Валька пошёл к другу Ивану, проживающему в соседнем доме. Друзья - одногодки. Жилось Ивану очень даже плохо. Отца его Марковея Васильевича забрали по линии НКВД, когда Ивану исполнилось чуть больше двух лет. Поэтому отца своего не помнит. Убитая горем мать Ивана Ульяна Петровна, оставшись с четырьмя своими детьми и двумя племянниками, оставленными её братом, тяжко заболела и вскоре умерла. Старшей сестре Ивана Марии было 19 лет, а второй, Евдокии, 17.
Ко времени, о котором ведётся рассказ, Вальке с Иваном было по семь лет. Две сестры Ивана работали в колхозе, но семья жила почему-то плохо. На дворе стоял 1942 год, когда на западе страны бушевала война, на которую ушло всё здоровое мужское население деревни. В этой осиротевшей семье было всего две пары пимов, в которых зимой на работу ходили старшие сёстры. Младшим возможности не было выйти на улицу, так сказать "до ветру" - не в чем.
В доме друга Валька немного отвлёкся от мысли о возможной охоте на тетеревов. Поиграли в прятки. Девочкам эта игра вскоре наскучила, и они стали играть в куклы. Вдвоём играть в прятки было не интересно, и друзья стали внимательно наблюдать за игрой девочек. Девочки этой игрой так увлеклись, не замечая ничего вокруг. Играли столь увлечённо, самозабвенно, откровенно, видя и представляя в куклах каждая самое себя.
И всё-таки Валька вспомнил о словах Ермолая и объявил всем присутствующим:
- Сегодня дед Ермолай пригласил меня на вечернюю охоту на косачей, как он объяснил: пойдём "зоревать". Я пойду домой. Дома буду ждать деда.
- Ладно, иди. Но завтра обязательно расскажешь обо всём нам, - сказала младшенькая из сестёр Ивана Морька.
- Хорошо, - согласился Валька и ушёл от них.
Возле своего дома Вальку встретил его верный друг Полкан. Как обычно пёс бросился к Вальке и едва не свалил его на землю. Валька обнял Полкана за шею, и так они, молча, стояли какое-то время. Ласкаясь, пёс облизывал лицо Вальке. Полкан был добрым и надёжным охранником Валькиного жилища. В деревне все знали Полкана, и никогда близко к крыльцу не подходили, а издали окликали бабушку Вальки. Она выходила и встречала пришедших к ним гостью или гостя.
- Да, дружок мой Полкан, по-моему, дед Ермолай не возьмёт тебя с собой на охоту. Ты там только мешать ему будешь. А меня берёт, - обратился Валька к собаке. Но Полкан слов его не понял и продолжал бегать вокруг Вальки, виляя хвостом. - Успокойся, Полкаша, ты побудешь дома,пока мы вечером сходим на косачей в вершину Второго Лога. Не сердись на меня, хороший мой. Ты дома будешь гораздо нужнее, чем на охоте, - пролепетал Валька, погладив Полкана с головы до хвоста, пошёл в дом.
В сенях Валька взял рукав от старой телогрейки, наполненный костями от конечностей разных домашних животных, которые называли панками и люшками. Под общим названием это были "бабки".
Высыпав содержимое рукава, Валька выбрал бабки от свиных конечностей и расставил их на полу. Из говяжьих панков выбрал самый большой и поставил его несколько в стороне от расставленных мелких бабок, представив его в качестве деда Ермолая,а мелких бабок в качестве косачей. Рядом с "дедом Ермолаем" Валька поставил себя в виде маленького панка. Это - охота разыграна в воображении Вальки. Он представил себе, что дед Ермолай в этот вечер подстрелит десяток косачей. Эту добычу нести домой ему поможет именно Валька.
За этим занятием и застал его пришедший с работы дед Ермолай:
- Это чем же мы занимаемся? Овец пасём, или што-то другое? - Спросил дед. Он именно так произносил слово "что". В его голосе при с произношением этого "што" звучало какое-то шипение.
- Нет, - ответил Валька, - это мы с тобой на охоте.
- Ну, ладно, сейчас маленько перекусим чё-нибудь, и пойдём через Извезной Лог к той полоске сжатой пшеницы. Там и будем ждать прилёта косачей. Может, чё-нибудь и добудем, - сказал Ермолай.
Он подошёл к умывальнику, висевшему около двери, вымыл руки и сел за стол, где уже стояла большая чашка с супом. Тут же лежал большой кусок тёмного хлеба. Всё это приготовила Валькина бабушка к приходу Ермолая.
Вальке почему-то есть расхотелось. Он выпил кружку прохладного молока и вышел из-за стола.
- Ты принеси-ка, Валька, табачку, и пойдём. Время уходит, - попросил Ермолай.
Валька быстро слазил на чердак и в котелке принёс нарезанный им табак, а поверх положил несколько табачных листов.
Сидящий на крылечке его ожидал Ермолай, рядом с ним прислонённое к стенке стояло ружьё, которое дед называл "берданкой".
Табачные листья Ермолай измял прямо в котелок, перемешал с нарезанным Валькой табаком. Насыпал в кисет, а уж только потом свернул "козью ножку". Кресалом и трутом добыл огонь и прижёг цигарку. Покурив, Ермолай загасил окурок, бросил его под обрыв и сказал: "Ну, что, пойдём што ли?"
Шли медленно и, как показалось Вальке, очень долго. Путь лежал только в гору. Наконец пришли к назначенному месту. Это была полоса с высокой стернёй, уставленная суслонами со снопами скошенной пшеницы. К одному из суслонов и подошли Ермолай с Валькой.
- Вот мы на месте. Теперь не будем громко разговаривать. Если захочется што-либо спросить, спрашивай шёпотом, - попросил Ермолай.
Отставив в сторонку один из снопов, Ермолай велел Вальке забраться внутрь суслона, который почти ни чем не отличался от других суслонов. Правда в качестве крыши у этого суслона не было перевёрнутого снопа, предохранявшего суслон от дождя. Крыша была плоской, а устроена она была из веток, реденько присыпана соломой, чтобы в ожидании прилёта косачей охотнику дышалось легко. Этот суслон дед Ермолай назвал "караулкой".Когда оба уселись в караулке, дед заключил:
- Теперь будем ждать.
Начало смеркаться. С Баданки доносилось курлыканье тетеревов. Ждать пришлось не очень долго. Послышался сначала шелест, а затем хлопанье крыльев прилетевшей чёрного цвета птицы, которая стала прохаживаться по жнивью и курлыкать. На её призыв прилетела целая стая таких же чёрных птиц, которые стали кормиться, обнаруживая опавшие зёрна в жнивье.
Одна из птиц приблизилась к караулке. Ермолай быстро, но очень осторожно принял свою берданку на изготовку и выстрелил. Птица, взмахнув крыльями, упала замертво. Интересно было то, что остальные птицы подпрыгнули от земли, взмахнув крылами, продолжили поиск зёрен. Ермолай выбрал ещё одну из птиц и выстрелил. Осталась лежать на земле и эта птица, но все другие так и не полетели с места кормёжки.
- Всё, на сёдни хватит, - шепнул Ермолай, - будем ждать, пока живые птицы покормятся и улетят, только тогда пойдём домой.
Уже почти совсем стемнело, когда птицы сорвались со жнивья и улетели на место своего постоянного обитания - это гора Баданка, которая, как рассказал Ермолай, была несколько раньше покрыта густым смешанным лесом. В нем-то и обитали косачи. Однажды весной кто-то подпалил сухую траву у подножия Баданки. Пожар погубил весь лес. Однако косачи не оставили место обитания. Там у них под массивными листьями бадана располагаются гнёзда, в которых они высиживают и вскармливают своих птенцов.
Охотники выбрались из своей караулки, подобрали лежащих в жнивье косачей и пошли домой.
Домой шлось легко, - они спускались с горы.
- Ты знаешь, Валька, секрет этой охоты в том, что можно перестрелять всю стаю косачей, не тронув прилетевшего первым, который у них является вожаком. Как только улетает вожак, за ним следует вся стая. Мы не будем уничтожать всю стаю. А штук десять, ну, от силы пятнадцать косачей из этой стаи возьмём, остальных оставим. Пусть размножаются, - объяснил дед. - Делай так и ты, когда подрастёшь, а я не смогу ходить с тобой на охоту.
- Ладно, - согласился Валька, обрадованный рассказом деда.
До этого времени Ермолай никогда не заводил с Валькой разговора об охоте, не посвящал его тонкостям этого действа. То ли Валька был ещё очень мал, то ли у деда было всё нормально - и ни к каким изменениям в жизни он не готовился. Однако Вальку шибко ничто не волновало. Ему теперь было очень радостно, что дед Ермолай вдруг взял его на охоту. С этим чувством он и пришёл домой с прижатой к себе ещё тёплой тушки тетёрки.
- Завтра, ранним утром я пойду снова в свою караулку. Может, опять подстрелю пару штук. Ты пойдёшь со мной? - Спросил Ермолай.
- Да, конечно, ты только разбуди меня, - обрадовался Валька.
- Тимофеевна, утре, ради Христа, очереди подстреленных нами с Валькой косачей. Правда, мы с ним на утреннюю зорьку опять пойдём за косачами, тебе, Тимофеевна, работы добавится.
- Всё сделаю, - не впервой, - отозвалась бабушка.
Под впечатлением прошедшей и предстоящей утренней охоты Валька долго не мог заснуть, а уснув, увидел во сне, что он сам стреляет в тетерева, но почему-то не видит того падающим на землю.
Разбудили Вальку рано, в избе было темно. Так в потёмках, едва найдя свою одежду, он оделся. Кое-как сполоснув лицо из умывальника, вышел на крылечко, где его уже ожидал Ермолай.
Затемно они пришли и засели в караулке в ожидании прилёта косачей.
Как только забрезжил рассвет, с Баданки стало доноситься курлыканье косачей, а вскоре прямо на караулку сел косач.
Не смог усидеть на месте Валька, вскочил , как-то моментально всё получилось, и схватил птицу за лапки, втащил её с бьющимися крыльями в караулку.
Ошарашенный происшедшим, дед Ермолай выругался:
- Ты што творишь, раскудрит твою в коромысло? Разве я тебя этому учил?
Он выхватил птицу из Валькиных рук, быстро выбрался из караулки и отпустил птицу на волю. Она без каких-либо криков, часто взмахивая крылами, скрылась из поля зрения охотников.
Возмущённый недостойным поведением, а скорее выходкой внука, Ермолай заявил:
- Всё, Валька, больше ты со мной на охоту не пойдёшь до тех пор, пока не научишься правилам охотников и не запомнишь их как Отче наш.
Валька не знал что такое Отче наш, и ему очень хотелось узнать о значении этих двух слов, но чтобы окончательно не обидеть деда, решил не спрашивать. Хотя позднее выяснилось, что Вальку дед больше с собой не брал. Да и сам он вскоре на охоту ходить перестал, поскольку его забрали в трудармию. Так объяснили в военкомате. При проводах в армию Ермолай подарил Вальке капканы, которых у него было два десятка:
- Ружьё я тебе не могу подарить - ты ещё мал, а вот капканы - пожалуйста.
Этими капканами дед ловил кротов, чьи шкурки сдавал заготовителям, а от них получал боеприпасы: порох, дробь. Валька хаживал вместе с Ермолаем на кротов. Он видел как дед ставил капканы, как их проверял. У Ермолая Валька научился снятию шкурок с кротов, как их правильно сушить, освободив от малейших жиринок с внутренней стороны. Все знания Валька потом применил, воспользовавшись подарком деда. От заготовителей он получал муку, сахар.
До фронта Ермолай не доехал. Примерно через полгода бабушка получила извещение из военкомата о том, что Ермолай Леонтьевич умер. Валькины бабушка, мама и тётя плакали и возмущались, что в армию был взят больной человек - Ермолай не мог ходить в обуви с каблуками, так как ноги у него очень болели. Для него всегда шили кожаные чулки без каблуков, которые почему-то называли выворотками.
Много мужиков, в том числе и дед Ермолай, не вернулось в ту деревню с войны с фашистскими захватчиками.