-Люда, Людочка, Людочка! Ты заснула?
-Что, милый? Прости, задумалась!
-Принеси мне, пожалуйста, термос с чаем? Он там, на кухонном столе. Забыл захватить. Мне осталось попить чай и стану готовить тебе ванну.
-Зачем, я залезу в эту?! Ты, что заразный?
-Но
-Никаких но! Мне вчера так понравилась ванна, что сегодня моё тело само просится туда!
-Да, к ним привыкаешь. Если я не принял вечером ванну, такое чувство, как - утром не почистишь зубы.
-Снимай своё платье и трусики с лифчиком и ныряй в ванну.
-Я уже без трусиков и лифчика. Сниму только платье.
-А я думал, ты в лифчике? У тебя груди, сейчас, под платьем стоят, как будто их держит лифчик.
-А у меня всегда такие, разве ты не заметил, художник?
-А у Файки, если она без лифчика, висят мочалкой.
-Милый, я же не твоя Файка, я твоя Людочка. Напиши меня с такими грудями и назови картину- девушка... В общем, назови, как хочешь!
-Я голых женщин не пишу!
-А я не говорю, что - голую. Полуобнажённую. Мой портрет с обнажённой грудью. Придумала название. «Девушка девственница»
-Девушка девственница, снимай платье и залезай!
-Данечка, с условием. Ты, ни на минуту не отходишь от меня! Я буду лежать в ванне, и смотреть на тебя.
-Но я только сделаю тебе свежий чай из трав и потом принесу халат.
-Халат, уже висит, за дверью, а чая ещё много в термосе. Помоги мне забраться в ванну, вот тебе моя рука и больше не отпускай её, пока, не кончится водная процедура.
Я уже пролежала минут десять, смотря на него и думая о Саше, как бы хорошо было ему полежать втакой ванне. Он задал бы тысячу вопросов.
41
Мой Данечка заскучал, а лежать ещё не менее десяти минут.
-Дань, я вспоминала стихотворение, думала не вспомню, но, оказывается, вспомнила. Или ты, как и большинство людей, не любишь поэзию?
-Что ты, милая? Художники – те же поэты! Если у художника нет поэтического восприятия, разве он напишет картину? Если у поэта нет художественного восприятия, разве он сочинит хорошее стихотворение. Я люблю поэзию, но только если стихи хорошие, а не славословие, дифирамбы в чей-то адрес. Ты знаешь, почему, я был в тот день в парке, где мы встретились? Не хотел говорить, думал станешь смеяться, а теперь скажу.
-А я знаю, Данечка, почему ты в тот день пошёл туда! Ты знал, что там встретишься со мной. Тебе это подсказали боги. Что ты улыбаешься? Это, правда!
-Милая, я ещё зимой, в январе, в выходной пошёл, на натуру, то есть, искать хороший зимний пейзаж. И там наткнулся, на эту акацию. Она вся была покрыта инеем. Я вдруг представил, что на ней не иней, а белые гроздья цветов. Что она цветёт, как в конце мая. Я чётко, ярко представлял себе эту картину и начал с неё писать, но не иней, а цветы. Но было холодно, и замерзали руки. Я, как мог изобразил её наполовину в инее, наполовину в в цвету. Я, позже, покажу тебе эту картину. Если бы я не обладал поэтическим воображением, то никогда бы её не на-писал. И ещё тогда, зимой, решил написать её в цвету и затем сравнить, те цветы, что были написаны зимой и те, когда она цвела.
-Я с удовольствием гляну, на ту, твою, чудо-картину.
-Люд, я тебя перебил, когда ты говорила, что вспомнила стихотворение, ещё не забыла? Прочитай!
-Не забыла. Слушай:
В безбрежных далях океана,
На шхуне, на своей, летал,
Среди штормов, среди тумана,
42
Твою я, шхуну, всё искал.
Пираты флаги поднимали,
Приветствуя, тотчас, меня.
Они, пираты, точно знали,
Я – не пират! Ищу тебя.
Мы ром с пиратами глотали,
Порою и горячий грог,
Пираты, нет, пока – не знали,
Кто б в этом деле мне помог.
Нет, не встречалась эта шхуна,
Сиреневые паруса,
Спроси, дружок, ты у тайфуна,
Иль пусть помогут небеса.
Тайфун набросился свирепо,
Чуть-чуть совсем меня не смял,
Это ж позор, это ж – нелепо!
Я, хоть тайфун, но не нахал!
Твою красавицу я видел,
С другим стояла кораблём,
Я б защитил, я б не обидел,
Плескались рядышком вдвоём.
В уютной маленькой лагуне,
Может, сейчас, ещё стоят?
Ты помолись, сучке, Фортуне,
Её глаза всюду глядят,
Она тогда тебе подскажет,
Куда за милой тебе плыть,
Узел твоей любви развяжет,
Я ж – улетаю! Так и быть.
Я мельком глянул на Фортуну,
Но та исчезла, уплыла,
Где, же искать мне ту лагуну?
Чтобы мне милая дала
Небесных глаз, своих – сиянье,
Всю утонченность, красоту,
Душевное наше слиянье,
Полёт совместный, высоту.
43
На небосвод тогда я глянул,
А он молчит. Лишь солнце жжёт,
Совсем я сник, а не воспрянул,
Её и небо бережёт.
Вдруг Ветерок, такой любезный,
Мне в ухо шепчет, «курс возьми!
Тайфун, дурак, всегда помпезный,
Я ж, помогаю всем в любви!
Поплыли с Ветром в ту лагуну,
Стоит там шхуна. Не моя!
А где ж искать мою мне шхуну?
Заплакал. Слёзы, не тая.
Плыви назад, поэт несчастный!
Свою, друг, шхуну – не лови!
Ты напиши-ка стих прекрасный:
О страсти, неге, о любви.
Я стал писать.....
...................................................
В безбрежных далях океана,
На шхуне, на своей, летал,
Среди штормов, среди тумана,
Твою я, шхуну, всё искал.
* * *
-Чьи это стихи, Люд?
-Я не знаю.
-Эти красивые стихи: о шхуне, парусах, ветре, море, мог написать только поэт 18-19 веков, а, может, и раньше. А переводил их, не иначе, как Борис Пастернак, наш, советский Нобелевской лауреат премии, по литературе.
-Нет, нет, Данечка!
-Значит, милая ты знаешь, чьи это стихи? Что ты, родненькая отвела глазки? Ты врать, совсем не умеешь! Глаза тебя сразу подводят.
-Данечка, ещё как умею! Тебе не могу и не хочу врать!
-Почему, именно мне?
-Потому, что люблю!
-Так, это стихи не того поэта, о котором ты говорила?
44
Он не морячок с нашего херсонского парусника? Потому, что пишет о море, знаком с ним.
-Нет, Дань, не морячок! Но он тоже вырос на море, в Грузии, и хотел стать моряком. А это, одно из стихотворений, которые он присылал мне в письмах из Крыма, из санатория.
-Ты его любила, Люд?
-Данечка, это всё в прошлом! Я, сейчас, люблю тебя, лучшего художника в мире и мне больше никто не нужен! Художник, мне не пора выбираться из травяного рая?
-Пора, Людочка. Сейчас, дам тебе халат, моя девочка.
-Нет, ты лучше оботри свою девочку полотенцем и унеси её в кроватку.
-А почему ты одним глазом косишься туда? Ты же говорил, что для художника самое главное лицо?! Разве там она – не красивая?
-Очень!
-А есть художники, которые пишут только эту часть тела? Самую красивую женскую часть!
-Не знаю, не интересовался!
-А я знаю! Потому, что они не могут! У них нет такой твёрдой колонковой кисточки, как у тебя! Напиши её, милый! Во весь её рост.
Он засмеялся и понёс меня на кровать. Но у порога остановился, и я чуть не оказалась на полу, от его шока. Хорошо, что крепко держалась руками за его шею.
-Что случилось, милый? Почему ты остановился?
-Так, вот почему, ты заставляла меня держать за руку и не отпускала меня? А ты своего достигла. Я поразился, когда увидел такое, словно вдруг очутился на лугу с цветами.
-Данечка, я решила сделать эксперимент. Вначале испытать ощущение от близости с тобой, на этом, имитационном лугу, слиться с природой, а затем на настоящем, живом, где море цветов, летают красивые, разноцветные бабочки и стрекозы, поют птицы, а им подпевает ветер, а над нами голубое или синее небо и по нему бегают белые
45
барашки облаков. А комары кусают нам задницы, и заставляют активнее работать. Ты доставишь мне, когда-нибудь, такое удовольствие?
-Доставлю, милая, в следующие выходные.
-Обещаешь,
-Обещаю!
-Ну, клади же меня на этот ковёр!
-Такая мелочь, а вид совсем другой, чем на белой простыне, как в больнице. У меня белая простынь, ассоциируется с больницей после той аварии. Я чудом уцелел. Если твоё тело здесь смотрится великолепно, как же оно будет смотреться на лугу?
-Видишь, я подала тебе идею, написать меня на лугу. Нет, не той твоей упругой и твёрдой кисточкой, что между ног, ею я заставлю тебя писать меня много раз, а настоящей колонковой или другой какой кисточкой и не на подстеленном одеяле, а на холсте. И назовём картину -«обнажённая стрекоза». Нет, лучше – «обнажённая бабо-чка». А вместо рук ты можешь мне приделать крылышки, а чтобы картина была не слишком вульгарна, на «том» месте ты нарисуешь цветочек, какой, тебе виднее.
-Ты, насчёт стихотворения, меня всё-таки обманула! Это ты его написала! У тебя такая богатая фантазия! Почему бы тебе не начать писать книгу?
-Я уже начала. Про первобытных людей. Часть уже написала, как длинноволосый дикарь из племени черноволосых догоняет дикарку из племени беловолосых и на-сильно берёт её. Интересно, а суды у них тогда были? Он же, гад, изнасиловал её! Данечка, ты так и будешь стоять в трусах, и пялиться на меня? Давай, насилуй меня!
Он запрыгнул в кровать, и мы стали резвиться, как маленькие дети. Нет, как большие дети, потому, что маленькие дети не занимаются тем, чем стали заниматься мы.
-Данечка, ты любишь украинский борщ?
-Люблю, но где-нибудь в кафе или ресторане, но я туда стараюсь не ходить! Там много пьяных и отовсюду прёт спиртным. По сути, я его по-настоящему не пробовал.
46
-А разве тебе Фая не варила?
-Варила, а ты ела котлеты по-киевски?
-Я сама их хорошо готовлю. А тебе сегодня не понравились мои котлеты?
-Вкуснятина, а Фая делала котлеты по-киевски, и они получались у неё, такими, словно, она их делала из кирзовых сапог. Ну, а что касается украинского борща, щей или супа, они у неё все получались почти одинаковыми. Только в щах и борще была капуста, а в супе не было.
-Дань, нельзя женщину осуждать за это. Я, например, могу только две вещи нарисовать, солнышко и ромашку и оба они совершенно одинаковы. Ты же меня не станешь, за это осуждать?
-Конечно, не стану! А почему, ты спросила насчёт борща?
-А я завтра сварю тебе настоящий украинский борщ, с чесночной пампушкой. Должна же я тебя отблагодарить?
-За что, милая?
-За то, что ты так хорошо меня пишешь, своей твёрдой колонковой кисточкой, и я становлюсь такой радостной и удовлетворённой, а ещё эти твои травяные ванны, я с каждым днём от них только молодею. Сразу на год, после каждой ванны. Помолодела уже на три года.
-А ты приняла только две ванны!
-Три. Одну вчера вечером, как только пришла с работы.
-И сама клала туда траву?
-Нет, в той ванне, которая оставалась ещё с вечера. Она мне понравилась больше, потому, что раствор был более насыщенным.
-Людочка, с травами шутить нельзя! Они не только лекарство, но и яд. Надо знать, сколько и какой травы нужно для ванны.
-Так ты меня научи!
-Завтра.
-Нет, завтра я займусь стиркой. Твои занавески уже задыхаются от пыли. А что в той комнате, что закрыта на ключ? Ты там не любовницу прячешь?
47
-Там же моя мастерская. Я её закрываю от сына. Он, однажды пришёл с подружкой и пытался написать её портрет. Испортил мне три загрунтованных холста. А это и труд и деньги. Я тебе хотел показать акацию с инеем и цветами, хочешь посмотреть?
-Спрашиваешь.
-Только надень тапки!
-А голой туда можно?
-Голой можно? Но ты меня, всё равно не спровоцируешь писать тебя, сегодня, обнажённой!
-Сегодня не надо! Я сама устала от твоих бешеных ласк, а потом?
-Потом, когда-нибудь, посмотрим? Может, напишу?
Он достал из-под плинтуса спрятанный ключ, и мы вошли в комнату. Сразу с десяток ламп, со всех сторон ослепили меня, когда он включил свет. Я впервые, в жизни была в мастерской художника. У меня с ним, всё впервые. Впервые, за последние несколько лет, на первом плане - не половые отношения, а обоюдная любовь, впервые он написал мой портрет, впервые я принимала травяные ванны и впервые стала пить чай из трав и вот впервые нахожусь в его мастерской. Я не знаю, как у других художников, в их мастерских, но здесь был такой бардак! Такой бардачище, уму не постижимо! Много картин и много чистых холстов разных размеров, кисти всевозможных размеров: плоских, круглых и ещё чёрт знает каких, а уж о красках, и говорить было нечего. И в тюбиках, и в баночках, и на фанерках, засохшие.
Он подвёл меня к одной из картин, закрытой большой тряпкой, похоже, старой простынёю и сдёрнул её. Передо мной встала та акация, что стояла в парке. На одной её стороне, цвели белые гроздья, а на другой – был иней. Как если бы стояло животное, и одна его половина была лошадью, а другая коровой. Но это глупый, неподходящий пример. Гроздья акации были выполнены белой, краской, а иней – серой, с синеватым отливом.
48
-Моя девочка, так картины не смотрят. Ты ещё коснись её кончиком носа. Большое и красивое - видится на расстоянии. Подойди ко мне! Посмотри вот отсюда!
Картина сразу преобразилась. Краски заиграли на ней, словно стояло настоящее дерево, в двух временах года, одна её половина в зиме, а вторая в конце весны. Я очень долго смотрела на неё. Потом он мне показывал, другие картины, но у меня из головы не выходила эта акация.
-Данечка, ты настоящий большой художник и, милый, тем всем другим картинам на репродукциях (этому слову я уже научилась от него) – грош цена!
-Ты видела, где я прячу ключ от Саши, днём, при солнечном свете, сможешь ещё раз посмотреть, на картины. Они перед тобой предстанут другими.
-А убраться здесь можно?
-Только вместе со мной.
-А что, вот за этой дверью? Она тоже закрыта?
-Это моя комната отдыха. Была маленькой кладовкой, а я превратил её в жилую. Зимними долгими вечерами допоздна работаю, и чтобы не идти переодеваться, иногда, ночую здесь. Здесь - можно убраться.
Мы вошли туда. Когда он включил свет на меня с любопытством глянули добрые глаза большого белого медведя, который раскинул лапы и вольготно лежал на полу. Я тут же, голой, плюхнулась на его белоснежную шерсть и стала, как кошка, которая хочет кота, перекатываться со спины, на живот, по ней.
А добрый Миша, сразу вспомнил, свою белоснежную красавицу Найду, с которой гулял на Северном Полюсе и целовался с нею, под Большой и Малой Медведицами. Может, там были другие звёзды, но ему казалось, что эти. А потом, после их такой страстной любви под звёздами появилось их дитя любви – крошечный Умка, которого они так любили. А затем злые, плохие люди браконьеры застрелили Мишу, а шкуру продали барыгам. А художники скинулись и купили эту шкуру, чтобы подарить, како-му-то Даниле. А этот Даниил, оказался хорошим челове-
49
ком и, иногда, ночами, они спали вместе. А вот сейчас он привёл свою подружку, но Миша не понял, почему её, такую красивую, не назвали Найдой, а Людмилой? И поче-му, злые браконьеры с неё живой сняли шкуру? И теперь, она голая, без шкуры. И тогда из глаз Миши от жалости, к этой бедняжке, которая без белой пушистой шкуры, как у них, белых медведей, потекли слёзы. А она, всё-таки, красивая, даже без шелковистой шкуры. И как только люди могут жить без шкуры?
А я, в это время, мельком глянула на Даню, а у него, его мягкая колонковая кисточка стала твердеть и поднимать голову, чтобы посмотреть, что же это там делается на шкуре белого медведя?
-Данечка, мы с Мишенькой уже подружились! Но нам, вдвоём, с Мишей скучно! Иди милый к нам, только стащи с кушетки простынь, чтобы не запачкать его белоснежную шкуру.
А затем, у нас, с ним, тоже была большая любовь под одной большой звездой, которую мы так и не потушили. А потом, у нас уже не было сил идти на зелёный луг с синими цветочками и мы всю ночь так, и проспали втроём на полу. А когда мы заснули, Миша стал нам рассказывать о далёком холодном, но тёплом для него, Севере, о котором он так тосковал и где его, до сих пор ждали: верная его подруга Найда и маленький сынишка – Умка, который уже, наверно, пошёл в первый класс.
-Дань, я ещё никогда не спала на шкуре никакого медведя: ни белого, ни бурого, ни гризли. Мы так и проспали на полу, голенькими. Я даже не замёрзла под утро. Это было так необычно!
-Ты прижалась ко мне и подогнула ноги, и тогда я укрыл тебя второй половиной мишки, но через пять минут, ты отбросила шкуру, обняла меня и положила одну ножку на меня. А потом и я снова заснул.
-Ты когда придёшь?
-Не знаю? Как получится! Я уже начал писать боль-
50
шие транспаранты к 7-му Ноября. Хорошо, что 8-го Марта и на Новый год не бывает демонстраций, иначе, я совсем не приходил бы домой. Попытаюсь сегодня уйти пораньше. До встречи, милая, я побежал!
-Зин, принимай! Но расцветка такая же, как и у Вики.
-Хер с ней! Постелю своему мудаку на День Рождения.
-Его?
-Как бы ни так! Своего Дня Рождения! Сделаю себе подарок. Пусть думает, что подарил любовник. Он, гад, даже купальник мне запретил. А ты уже потрахалась со своим на новом белье?
-И на новом постельном белье и на медведе!
-Что, специально ходили в зоопарк, чтобы трахаться на медведе?
-На шкуре медведя, дура! Белого медведя. Лежит на полу в мастерской у Данечки.
-Сама дура! Надо было так и говорить, что на шкуре. Ну, и как? Где лучше, там или там?
-Зин, ты взрослая баба, сама знаешь, что это зависит не от шкуры или белья, а от хера! Если он долго стоит, всё нормально, тогда можно хоть где. А у моего Данечки – класс! Улетаю раз за разом!
-Летать то ты летай! Только не залетай! А если залетишь? Пойдёшь выскребать?
-Предложил пожениться.
-И ты поверила?
-Поверила, Зин. Если бы ты видела, какой этой красивый мужик!?
-Все они красивые ****уны и вруны! Дело твоё.
-Я в смысле, что красивый человек. Добрый, нежный, ласковый, воспитанный и внешне красивый. Его особенно украшает шрам, тот, что на лице. Да, и на ноге и на спине.
-Воевал, что ли?
-Да, воевал.
-А где?
51
-Не сказал. Засекречено.
-И какое у него звание?
-Майор или полковник!? Не уточняла.
-Да, офицеры они мужики классные. А у меня выше мичмана – не было. Да, и, как любовник был – говно! Везёт тебе, Люд, отхватила такого мужика! Одолжи на ночку его, подруга!
-Сейчас, разбежалась!
-А, что? Давай проверим. Познакомь, если я его соблазню, значит, он такой, как и все.
-И не подумаю, Зин. Хорошо, что предупредила. Теперь, вместе с ним буду обходить тебя стороной.
-Ты знаешь, если я захочу, своего добьюсь, но не сы, не буду вмешиваться я в ваши дела! Ты, одна, бедняжка, итак намаялась. Поживи хоть с этим по-человечески. И эту ****ищу, Вику к себе не приглашай! Она, курва, нахальнее меня. Это ты – мокрая курица. Хотя, с другой стороны, молоток! Раз, такого заарканила.
-Зин, мы влюбились друг в друга.
-Людка, сними розовые очки! Какая любовь в наши годы? Любовь – встретиться, склеиться и разбежаться. Просто, тебе надело одиночество и ему, по твоим расска-зам. А теперь, вы спарились, если через пару месяцев не надоедите друг другу, может, чего и получится. Не торопись ставить второй штамп в паспорте! Штамп-то ещё, хер с ним, а вот если он штампанёт тебе ещё ляльку и отвалит, ох и тяжко тебе будет!
-Зин, советы легко раздавать направо и налево, а я хочу от него родить! Даже если он меня бросит. Я в него влюбилась, понимаешь?!
-Ты и от Глеба хотела родить, хорошо, что предохранялась.
-Не всегда, Зин. Иногда, бегу домой и уже в подъезде, если никого нет, снимаю трусы, и если он дома сразу ложусь под него.
-Ты проверься, у тебя - не бешенство ли матки?
-Дурочка, ты! Я месяцами могу терпеть без мужика.
52
-Дамы, не пора ли уже приступать к работе? Больше часа обсуждаете последние новости.
-Николай Иванович, Людмила Павловна объясняет, мне в каком разрезе, лучше показать один из узлов.
-Несите, я покажу!
-Всё! Мы уже разобрались.
Даня был уже дома, когда я пришла.
-Зачем ты таскаешь такие сумки, милая? Тяжело же?
-Я же не беременная, Данечка!
-А что у тебя в сумках?
-Продукты.
-И я купил продукты. И уже почистил картошку. Нам теперь продуктов пару недель можно не покупать.
-Тогда я начинаю готовить, а ты можешь отдохнуть.
-А я не устал. В чём тебе ещё помочь, на кухне?
-Ты мне только будешь мешать. Сними шторы и можешь заниматься своими делами.
-Тогда, я пойду немного поработаю в мастерской.
-А я тебя позову, когда приготовлю ужин. Я тебя люблю, милый!
-Я - тоже!
-Не верю! Я зашла, а ты меня даже не поцеловал.
-Боялся!
-Заразиться от меня?
-Ты только стала открывать дверь, а я уже заразился. Потрогай!
-Сумасшедший! Ты уже и меня заразил. Иди, иди, снимай шторы и потом сразу в мастерскую, иначе никакого ужина не будет.
-А поцелуй?
-Потом, потом, встретимся там, на пушистой шкуре. Мне там так понравилось!
Он ушёл, а я стала выкладывать продукты из сумки.
Как хорошо чувствовать себя семейной женщиной, хозяйкой в доме, пусть даже, пока на кухне!
53
Неделя пролетела, как одни сутки. И нашему (не знаю, как Даниному) счастью не было конца. Во всяком случае, моему! Я даже стала мало думать о Саше, а в иные дни и совсем забывала о нём. А мальчик, наверно, скучает там о мамочке, которая нашла здесь себе самца и вовсю развлекается.
-Люд, не забыла, что мы завтра, в субботу, уезжаем на простор. На два дня.
-А у нас палатка одноместная или двухместная? –я чуть не выпалила, что у Мишки, тогда, была одноместная и в ней было тесновато. Нет, трахаться нормально! Вроде, ничего не мешало. А спать было тесновато. Но я находила выход, спала почти на нём. Хорошо, что ночи летом короткие, да, и, то мы полночи не спали, а ласкали друг друга. С кем ты сейчас Мишенька? Наверно, догадался купить двухместную палатку, чтобы твои девочки не мучились?
-Никакой палатки у нас нет.
-Как, никакой? А где мы ночью будем спать и вообще, любить друг друга?
-На кровати?
-Значит, у тебя в поле стоит личная кровать?
-Не в поле, а в доме. А дом в деревне. В семидесяти километрах отсюда. А в доме живёт старушка, моя мать. А папу, ветерана войны, мы уже три года, как похорони-ли. Ещё вопросы есть?
-Есть, а почему ты мне ничего не рассказывал?
-А ты не спрашивала, и нам всё время было не до вопросов и ответов. Мы всё время чем-то заняты.
-Уборкой и любовью. Нет, ещё приготовлением пиши.
-Я этим не занимаюсь. Я её поглощаю. А тебе даю задание, сварить сегодня свой неописуемый украинский борщ и угостить мою мать.
-Не поняла, милый, угощать буду я, а не она, в своём доме?
Она такой борщ, как у тебя, варить не умеет, а угостит запеченной уткой с яблоками и козьим молоком.
-У неё, что коза?
54
-И два козлёнка.
-Тогда нам нужно закупить продуктов.
-Зачем? У неё всё есть.
-Ну, хотя бы хлеб!
-Там нормальный магазин. Деревня большая, хотя, и стоит в стороне от города.
-А я, то думала, что мы побродим с тобой по лугам, и полям, где много полевых цветов.
-Этим мы, вначале, и займёмся. Соберём те травы, которые цветут в это время, а позднее, они уже не будут иметь лечебные свойства. Мать будет довольна!
-Она, что лечит травами? Знахарка.
-Она всё время лечила травами, всю деревню, хотя там есть маленькая больница. А работала мать учительницей в школе. Преподавала ботанику. Она и меня научила раз-бираться в травах.
-Что, и ты знахарь, можешь лечить болезни?
-А разве, ты моя любимая пациентка не заметила, что я тебя лечу?
-Поишь своими отварами и купаешь, как лягушку в ванне и даже не даёшь пить вино. Грузинское.
-Но, ты не простая лягушка, а лягушка-царевна!
-А, ты, знаешь, Дань, я уже потеряла желание пить вино. Оно стало каким-то кислым и безвкусным. И привыкла к твоим помоям, прости – отварам. Ты, знахарь, наверно, меня приворожил, одним зельем, из своих. Вот я тебе надоем, и ты меня отравишь. Только когда будешь травить, дай такое зелье, чтобы я заснула на твоих руках и
-И, чтобы я отнёс тебя в постель, а утром ты проснулась и стала готовить завтрак.
-С тобой не договоришься.
-Ты всё собрала, царевна-лягушка? Через двадцать минут выходим. Сириус нас уже заждался. Надевай комбинезон.
-В такую жару? Зачем?
-Ты же сама просила прокатить тебя с ветерком?!
-Я не замерзну!
55
-Надевай, надевай!
-Пока, дойдём до твоего Марса или Ориона, я вспотею.
-Он – Сириус! Не оскорбляй его. Хоть он мне и преданный друг, но злопамятный и не любит оскорбления.
Мотоцикл уже стоял у подъезда и ждал нас.
-Привет, Сириус, сказала я, усаживаясь, сзади, на сиденье. Мотоцикл пипикнул.
-Ты слышал, Данечка, он меня поприветствовал. Значит, твой конь – умный.
-Возьми конец специального ремня и, пропустив через свою спину, дай мне.
-Зачем?
-Надо пристегнуться, чтобы не свалилась.
-Я не свалюсь!
-Пристёгивайся! Вдруг закружиться голова и ты отпустишь руки, которыми будешь держаться, за мою спину. И держись крепко! Обнимай меня так, как своего самого любимого человека!
-Ты итак, мой самый любимый человек!
-Ну, что поехали?!
-Сириус затарахтел, затем взревел, пару раз, так, что проходившая мимо старушка шарахнулась в сторону, выпустил облачко чёрно-белого дыма и покатил по внутрен-ней дороге, на городские улицы. Я думала, что весь город, с удивлением, станет смотреть на дурочку, вцепившуюся в чужого мужика, которого она уже присвоила, но на нас никто не обращал внимании. Мы ехали по городу километров сорок. Там ещё знак стоял 50. Но Даня, сказал, что никогда не нарушает правила уличного движе-ния и соблюдает все предписываемые знаки.
Вскоре мы выехали на трассу, где была указана скорость 70. А ехал он ещё тише. Я в скоростях не разбираюсь. Я знаю только одну скорость – 6 километров в час. Пешком. Со средней скоростью. Это меня Ванечка научил.
Это было ещё там, в техникуме. Давно. Пять тысяч лет до нашей эры. Как быстро летит время. Быстрее Сириуса.
56
-Людочка, -сказал он, мой милый Ванечка - куда ты так бежишь, со скоростью 10 километров в час? Мы же не в кино опаздываем, а гуляем?
-Откуда ты знаешь, какая у нас скорость?
-Выше нормальной. Нормальная средняя скорость человека, при ходьбе шесть километров.
-А я, может, хожу со скоростью 7 или 9!
Тогда он привёл меня на ту аллею, по которой бегали студенты стометровку, выполняя нормативы ГТО (готов к труду и обороне) и поставил на отметку «СТАРТ». И мы поспорили, что если проспорю я, то буду целовать его сто раз, потому, что расстояние было в сто метров, а если он проспорит, то достанет, с неба самую яркую звезду для меня. Засекли время, и пошли средним шагом, разговаривая, а время работало за нас. А когда подсчитали, умножив время на расстояние, вышло 6 километров, двести метров. Было бы меньше, метров на четыреста, но я хитрила и рвалась вперёд.
А когда, я, проиграв, поцеловала его подряд сто раз, то сказала, дурачок ты, Ванечка, зря спорил! Я бы тебя так, без спора поцеловала бы сто раз. Давай, я поцелую тебя ещё сто раз. Без спора. А он ответил, дурочка, ты Людочка, зря спорила со мной! Я бы без спора снял с неба для тебя звезду! И сорвал с неба, не одну, а пять звёзд и сделал из них ожерелье и повесил мне на шею. Где ты, сейчас, милый, Ванечка?
От этих мыслей меня отвлекла встряска. Сириусу надоело бежать по ровному асфальту, и он свернул на просёлочную дорогу. И сразу прибавил скорость. Это я почувствовала лицом, когда чуть высунулась из-за широкой спины Дани.
Так мы проехали ещё сколько-то километров.
-Людочка, услышала я слова Дани, так, как все они от него летели ко мне и потом, растворялись в поле, -а, сейчас, крепко, крепко держись за меня, я тебя прокачу с ветерком, как ты просила, и он свернул с просёлочной пыльной дороги в степь, где на зелёном фоне ковра, природа
57
выткала цветы всех расцветок. И Сириус, взревев, взбесившимся мустангом рванул по степи. Я крепче вцепилась в Данькин живот, на котором была только одна рубашка. А скорость всё возрастала и возрастала. Мои ногти стали впиваться ему в тело. Страх прыгнул на меня коршуном сверху и стал терзать моё тело. Я стала умолять Даню снизить скорость, потом орать от страха, но мои крики улетали назад и только пугали степных птиц и сусликов. Моя девочка, сказала, Людка, не ругай меня потом, если я обосусь.
Не знаю, сколько мы так проехали, но когда он остановил этого козла Сириуса и расстегнул привязной ремень, я стала бить его по его широкой спине своими кулачками и орать:
-Дурак, идиот, изверг, дьявол, мазила, мордописец, знахарь деревенский, -а потом пулей соскочила с мотоцикла, стащила с себя этот дурацкий комбинезон и, плача, побежала от него. Он догнал меня и схватил за руку:
-Не прикасайся ко мне, идиот!
-Люда, Людочка, что с тобой? Всё же нормально!
Я снова попыталась бежать. Он схватил, поднял меня на руки и понёс, к мотоциклу, а я брыкалась, вырывалась, хотела даже укусить его:
-Отпусти меня, дрянь негодная!
Он положил меня на землю, что там было на ней, я не видела.
Тогда он задрал мне платье и стал стаскивать трусики, а, я, сопротивляясь, вдруг, повернув голову вбок, увидела цветы, и на меня внезапно накатила волна страсти.
-Сними с меня и платье, Данечка и лиф?!
Я ничего не чувствовала, только страсть, бешеную страсть. И он, как кобель, сорвавшийся с цепи, тоже сходил с ума. Мы оба сходили с ума.
А затем, когда я, утомленная, лежала с раскинутыми ногами, раскинула, и руки и один из цветочков запрыгнул мне в ладонь и попросил сорвать его.
-Данечка, а что это за цветок?
58
-Герань луговая. Применяют при урологических заболеваниях, болезнях суставов и кровотечениях.
Я приподняла голову и увидела зелёный ковёр степи, утыканный всеми цветами.
-Это самое красивое место. Я люблю здесь бывать. Тут много целебных трав. Здесь мало кто бывает. Мы, с тобой, сейчас, здесь – одни!
-Значит, я голой жопой лежу на целебных растениях? -Знаешь, а мне даже приятно и в задницу ни чего не колет, только чуть-чуть спине не уютно.
-Приподнимись, я посмотрю. Вот, на чём ты лежала, старый маленький корешок от растений, когда укладывал тебя на природный ковёр, не заметил, ты очень, брыкала-сь, как кобыла, которую первый раз берёт жеребец.
-От страха!
-От страха, потерять невинность?
-Я её давно потеряла. От животного страха.
-Он у тебя живёт в животе?
-Тебе смешно! А мне было не до смеха. Ты летел все триста километров.
-На спидометре 180, а мой Сириус выжимает только 165. А я разогнался только до 150, как ты вонзила в меня свои когти, Смотри?
-Подумаешь, маленькие царапины? До свадьбы заживёт.
-До нашей?
-Так, вообще говорят.
-Ты не передумала?
-А ты?
-Я – нет! Сегодня скажу, матери об этом, если ты не передумала?!
-Нет, милый, Данечка, нет. Возьми меня!
-Ты захотела ещё раз, возбудилась?
-Замуж, возьми! А, вначале, до замужества, прямо здесь, возьми меня, милый!
А затем, Даня спросил:
Людочка, тебе не холодно от земли?
59
-Ты, что, такая теплынь?! А мне, в задницу никто не залезет?
-Кроме ужа никто!
Я тут же вскочила.
-Пойдём, побродим! Зачем ты взялся за трусы?
-Одеваться!
-Давай походим голыми, как Адам и Ева, здесь же никого нет!
-И почти, никогда, никого не бывает. Я случайно наткнулся на этот райский уголок.
-Сам говоришь, что это Рай. Адам, дай руку Еве! А ты уже обходил все эти места?
-По-много раз.
-А яблони здесь нигде нет?
-Нет, откуда? Если бы и была, яблоки всё равно были бы не зрелые.
-Вот и хорошо! Адам, пойдём искать яблоню и Змия искусителя, чтобы он уговорил меня сорвать запретный плод и совратить.
Мы захохотали.
-Дань, а зачем ты меня начал насиловать? Что я, разве, не даю тебе без насилия?
-С тобой же, от страха, случилась истерика. Я не знал, что с тобой делать? Хорошо, что ты стала стаскивать комбинезон, это мне подсказало, что тебя из одного стресса надо выводить другим! Но, ты, как резвая лошадка...
-Не сравнивай меня с кобылой! Я трепетная горная лань. Серна.
-Гор здесь нет. Тогда ты степная лань.
-Пусть, но всё равно трепетная. Видишь, я трепещу при виде самца, хотя он меня уже два раза взял. А сколько раз самцы лани, за один подход, берут самок?
-За один подход – один. За два – два и так далее. Люд, откуда я знаю? Это ты должна знать. Ты – лань. Самка. А, я - самец человеческий. Мужик. И то, точно не знаю, каждый раз получается по-разному.
-С тобой невозможно разговаривать! Ну, побежала я,
60
Продолжение 3 следует.
мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru