"Вилли Брайнен "
В 1982 году, на самую смерть Брежнева, я поступил в музыкальную школу на Палихе на класс вокала. Моим педагогом оказалась очень красивая молодая девушка с оперным голосом. Она была так красива, что когда пришла устраиваться на работу в театр Оперетты, директор театра в кабинете набросился на неё, движимый вожделением. Зинаида стала защищаться, кричать, раза два ударила насильника в глаз. Ей пришли на помощь, секретарша и сотрудники театра. Директор извинился, но путь в театр Зинаиде был закрыт. Она пережила смерть матери, и не смогла из-за переживаний поступать в Большой театр, хотя ее педагогом была солистка Большого Соболевская. Потом спрашивала своих подруг работающих в Оперетте, видели ли они фингал под глазом у директора?
Такая же история повторилась и с директором музыкальной школы почти стариком. Только он предложил ей платить по 450 рублей в месяц. При зарплате Зинаиды в 70 рублей это были очень большие деньги. Но она увлеклась мною, а я готовился поступать в монастырь. Как-то после очередного концерта, где я пел, заговорили о присвоении ей звания ''Ударник коммунистического труда''
Слуха у меня не было, и голос был странный, то ли баритон, то ли тенор. На первых занятиях она ахала остановив дыхание , как после рюмки спирта - Ой, не могу, мимо нот!
- Я вам играю вот эти ноты, -нажимает пять клавиш, - А вы поете вот это - пелагог тщетно ищет звуки, и не находит, огорошенно ис недоумением обращается ко мне - Вы знаете, такого звука на клавиатуре вообще нет, каким вы поете!
Много позже один музыкант обьяснил мне, что я пел одной восьмой тона, что редко встречается.
Концертмейстер, тоже красивая, но глубокая девушка, соблазненная учителем фортепияно, как-то заявила мне по поводу исполнения итальянских песен
-Вы не поете, а орете!
- Просто, я во время пения прихожу в экстаз, потому и ''ору''!
- Но я же не могу с вами приходить в экстаз, и играть на полтона выше!
Отрабатываем фразу, которая никак не получается. Концертмейстеру каждый раз приходиться ее проигрывать. Она не выдерживает
-Стол скоро запоёт!
На первом экзамене прослушивании я к своему ужасу и негодованию заблеял. Комиссия во главе с директором школы с пониманием меня слушала, правда посматривали друг на друга, и чуть-чуть обменивались мнениями.
- Я боюсь публики.
Педагог - А почему вы боитесь публики? Вы же честный человек.
Но первый концерт, на котором я пел ''Я вас любил'' Алябьева прошёл блестяще. Правда педагог решила, что это я ей признался в любви, и сказала, что принимает моё признание. Я что-то лепетал о монастыре, но всерьёз мои слова она не восприняла. Между нею и концертмейстером возникло соперничество. Все это волновало кровь, и я решил спросить своего духовника, ранее отвергшего мою церковную влюбленность.
- Это классика. - ответил духовник. - музыканты учитель и ученик. Иногда разница в возрасте достигает шестнадцати лет. Потом прекрасные чувства проходят, разница сказываетсяся, а надо как-то уживаться.
У него была в духовных чадах подобная пара. Из журнала ''Мир Божий'', я узнал, что родственник духовника был влюблен в Марию Юдину, которая годилась ему в матери. Они любили друг друга. После долгих уговоров не вступать в брак, отец дал своё благословение. Но брак не состоялся. Молодой человек погиб при восхождении на гору Кавказа.
***
Между мною и педагогом было непонимание системы пения, рефлексов, ощущений. Мне было непонятно, что значит отпустить челюсть, и расслабить мышцы лица как дурак. Мы говорили на разных языках. Сольфеджио надо было наверстывать. И вот переплетчик, которому я приносил церковно-коллективный самиздат, диссидентсвующий писатель Василий Моксяков, автор ''Русских ночей'', рассказал мне о каком-то удивительном мужике, который ставит слух людям, не имеющим слуха, проводит занятия релятивным сольфеджио, занимается анатомией и магией музыки, композитор Вилли Брайнен''. Что он набирает новые группы. Все очень довольны. Поэт Володя Карпец, которому я сказал об этих занятиях очень настороженно отнесся к ним, предполагая, что мы будем заниматься музыкальным колдовством. И был недалеко от истины.
Ноты были заменены ступенями. Каждая ступень имела ''пропеваемое'' название, и привязывалась к определенному жесту руки, обретала мышечную память. Прослеживались, конструировались, отношения между ступенями, узоры, наподобие программирования. Создание инерции, цезура, кульминация, разрушение инерции, создание новой инерции. Все ''программные'' схемы иллюстрировались и на примерах классики, и народного творчества. Народ очень увлеченно осваивал алфавит музыки. Дело пошло. Но уж очень разношерстный был состав нашей группы. Йоги и православные, тайные сатанисты, и чистые девы, почти сразу очаровывающиеся Вилли, старики и почти полудети, с восторгом и смехом осваивающие новые упражнения, с ними Вилли было легко. Да и сам он не чурался темной силы, видя в ней творческое начало. Это был московский ''Доктор Фаустус'' , и даже черный пуделек у него был. Обстановка было творческая, музыкальная, но темная. Больше всего я страдал от супружеской пары , любовников, очень сильных йогов. Когда они появлялись, на меня словно наваливались бетонные плиты. Они это чувствовали. Считали христианство усеченной религией. Как-то Алла в ходе разговоров, в качестве доказательства, тайно и без моего разрешения подкачала мне йоговскую энергию. Всекосмический кайф охватил меня, опьянение, но оно было со знаком минус. Потом было очень трудно избавиться от этой силы.
Вилли Брайнен'' был сын австрийского коммуниста, в годы фашизма эмигрировавшего в СССР. Кажется в Советском Союзе он и был репрессирован. Вилли был диссидент, но как музыкант не таким ярым диссидентом как Александр Исайевич Солженицын. Ненависть, как у Ленина и Солженицина у него не была поставленна во главу угла. И уж больно он был любвеобилен с дамами. У него было много детей и жён, проживающих в разных точках страны.
Я пожаловался ему, что не пониманию педагога. Он посоветовал мой урок вокала записать на магнитофон. И ту часть записи, где педагогу понравилось как я пою постоянно слушать. Магнитофон вместе с записями проповедей о. Всеволода Шпиллера мне предоставил друг нашей семьи Александр Степанович Алешин геофизик, духовное чадо о.Всеволода.
Запись на уроке поначалу вызвала настороженность преподавателя, но потом она привыкла. Все равно было трудно. Не буду описывать своих поисков, скажу к чему в итоге я пришёл, к какому упражнению. Я выбрал арию с очень высокой нотой, которую пел Карузо. Вычленил как он подходит и как берет эту высокую ноту, и эту запись фрагмента арии повторил раз двадцать, и двадцать раз брал эту ноту вместе с Карузо, потом с Марио дель Монако в арии Каварадосси из Тоски. Это оказался идеальный тренажер. Мышцы нёба занимали правильное положение и это прравильное положение фиксировалось мышечною памятью. В вокале я подлетел как ракета. Педагог чувствовала, что я пою не по ее системе, но моё пение ей очень нравилось и она непрерывно ставила меня на отчетные концерты. Что вызвало даже некоторое недовольство руководства школы, почему только я один все время представляю ее класс.
Вилли очень хорошо отзывался о вокальной системе Огородного, полагая, что в Америке он был бы миллионером. В Москве он вел занятия в интернате с неблагополучными детьми. Я приехал в этот интернат. Огородный дирижировал хором девочек лет четырнадцати со слезами на глазах. Ему было безумно жаль детей. В зале висели плакаты схемы. Тоже надо было водить рукой вдоль плаката по руслу и петь - ''Сидит ворон на дубу, он играет во трубу-у-у'' Упражнение как гудение. Использовалась и йоговская дыхательная практика.
Огородный направил меня к Салим ближайшим ученикам педагогам вокала. И вот именно они посоветовали найти знаменитую книгу Дейши-Сионистской "Пение в ощущениях''
Тогда я не знал, что Дейша-Сионитская актриса императорских театров, что Бунин именно ей посвятил рассказ ''Благосклононое участие'' Что певица была ближайшим другом Сергея Танеева и исполнителем его произведений, и часто бывала в Дютьково, где Танеев жил последние годы. В Дютьково был создан музей Чехова, Танеева, Левитана. И моя матушка проработала в нем лет двадцать, каждое воскресение приезжая из Москвы в Звенигород. Поиску книги я посвятил рассказик и просто приведу его.
ПОИСК
В восьмидесятые годы я учился вокалу. У меня был тенор. Однако на уроках пения я никак не мог понять, что от меня хотела, чего добивалась моя педагог. Мы как бы говорили на разных языках. Мне пришлось обращаться к друзьям за помощью и советами. Однажды специалисты, к которым меня адресовали, посоветовали мне найти очень редкую книгу по вокалу певицы императорских театров Дейши-Сионицской написанной ею самой «Пение в ощущениях». Уже само название интриговало. Я спрашивал друзей, в библиотеках заказывал эту книгу, совершая постоянно одну и ту же ошибку при написании заявки, полагая, что «Дейша» это имя, а не первая часть двойной фамилии. Прошло два месяца в поисках, однако все было безрезультатно. В это же время произошло знакомство с 80 летней старушкой, очень бодрой и крепкой, интеллигентной, жившей в Скатертном переулке недалеко от нашего дома. Мои другие церковные старушки попросили меня навещать ее. Интересны были наши встречи. Много и интересно она рассказывала о революционных годах, о гимназии, об очень красивом и кудрявом батюшке в синей рясе, как в него были влюблены все гимназистки. Много рассказывала о своем муже. Елена Степановна Славина занимала огромную комнату, с четырехметровыми потолками, в дореволюционном доме. Это скорее была маленькая зала, а не комната. Она была разделена на четыре части ширмами, шкафами. Муж Елены Степановны был художник. В комнате висели его работы. Стояла антикварная мебель. Как-то сидя за китайским столиком, китайским потому что над ним висел китайский фонарь, мы разговорились о Бунине и о его рассказе «Благосклонное участие». Рассказ о старой певице готовившейся к концерту. Рассказ так и начинался : «В Москве, - ну, скажем на Молчановке,- живет «бывшая артистка императорских театров». Одинока, очень не молода, широкоскула, жилиста. Дает уроки пения. …т.д.» Речь шла о волнениях певицы готовившейся к благотворительному концерту. « Мой муж – рассказывала Елена Степановна, - говорил – «А ведь Бунин писал этот рассказ о Дейше-Сионицкой.»
- Как о Дейше-Сионицкой – воскликнул я,- ведь я уже два месяца ищу ее книгу «Пение в ощущениях».
- Да-да, он писал о ней. Она действительно была костлява как смерть и курила. Артисты даже стали жаловаться, что во время любовных сцен, поцелуев от нее дурно пахнет. Ее вызвал директор и сообщил ей об этом. Она ответила, что все это неправда, и сказала:
- -Хотите, я вас поцелую?
- Ой, нет-нет- вскричал директор.
«И описание Бунина очень соответствует этому».- Елена Степановна читала мне рассказ « Благосклонное участие»:
«На скулах ее даже сквозь румяны и пудру горят багровые пятна, изо рта пахнет ландышевыми каплями. От рук кремом, от воздушного платья из дымчатого газа духами. Она похожа на Смерть, собравшуюся на бал.» - И главное Бунин ведь пишет, что она жила «В Москве ,-ну, скажем на Молчановке, ..» - А ведь это соседняя с нами улица.
- Как?! - удивился я.
- А Дейша-Сионицская жила здесь, в этой квартире. И комната в которой мы с вами находимся - это ее гостиная. Здесь стоял ее рояль, она здесь пела.
Нужно ли говорить какой столбняк охватил меня. Я смотрел на Елену Степановну выпучив глаза, не в состоянии произнести и слова, кроме « А-а».
-А вся эта квартира, - продолжала Елена Степановна была ее. В другой комнате была спальня, там столовая. После ее смерти квартира стала коммунальной.
Я не мог придти в себя. Я два месяца искал редчайшую книгу и даже не подозревал, что эти два месяца я каждую неделю прихожу на квартиру самой певицы, да еще в комнату, где она пела, упражнялась, совершенствовала свое мастерство. Когда я сказал об этом Елене Степановне, она тоже была поражена.* Скоро я получил вожделенную книгу певицы. Мне прислали ее из Ленинской библиотеки, несмотря на неправильно написанную в заявке фамилию певицы. Это была совсем небольшая брошюрка двадцатых годов. Рисунки в ней были сделаны пером. Простенькая по виду книжка с тайнами певческого мастерства. Но как дорога она была мне. Хотя эта книга мне не помогла. Она была рассчитана на мастеров уже владеющих техникой вокала, я же был только начинающий ученик.
***
Елена Степановна рассказывала о своем дяде, умершим в двадцатых годах. Он был атеист. Работал врачом и был человеком такой доброты и самоотверженности, что родственники говорили, что хотя он и атеист, но за свою доброту он сразу в рай попадет. Дядя умирал дома. Окружающие знали, что ему оставалось жить несколько часов. Неожиданно он попросил: « Поднимите меня». Его приподняли на подушках – Еще, -его приподняли выше – Еще выше. Ах, какой свет !- воскликнул он, и умер.
Сергей Федоров ноябрь 2000
(*Этажом выше над Еленой Степановной жила Трояновская, ее посещал Святослав Рихтер)
И ещё о слвпадениях ''Странных сближения''
СВЯТЫЕ СТАРУШКИ
В начале восьмидесятых я посещал двух сестер старушек прихожанок Николо-Кузнецкого храма, младшая Ксения Александровна Калошина была духовным чадом о.Всеволода Шпиллера, в молодости пела в «детском» хоре Даниловского монастыря, где в свое время подвизался о.Павел Троицкий. Хотя кажется она не знала о нем как о духовнике о.Всеволода. Ее сестра Елизавета была старше ее лет на восемь, ей было уже за девяносто. Она обладала таким высоким «детским» сопрано, что незнакомые люди, звонившие им в квартиру по телефону, когда она снимала трубку, обращались к ней: «Девочка, передай трубку кому-нибудь из взрослых»
Елизавета передавала трубку младшей сестре: «Тебя. Со мною не хотят разговаривать»
На манеру Елизаветы Александровны разговаривать по детски повлияло то, что многие годы она работала в детских садах учителем пения. Ее отец был офицером Царской армии, брат был репрессирован, и при всем ее певческом таланте путь на сцену, как оперной певицы при советской власти ей был закрыт. Ее сестра Ксения однако участвовала в каких-то детских театральных постановках. Очень часто выступали в детских госпиталях.
Как-то после смерти Елизаветы Александровны мы сидели с Ксенией Александровной, и она вспоминала о жизни семьи. Рассказывала, как еще до революции отец каждое лето вывозил их за город, и все лето они проводили в деревне под Москвой. А в эту деревню приезжали артисты хора, они жили в домах и иногда устраивали спевки прямо на улице. «А у Лизы был красивый-красивый голос и такой высокий, и она как-то присоединилась к пению хора, и так хорошо спела, что, услышав ее, из дома вышел Танеев.
Я обомлел:
- Как Танеев?
- Ну да, Танеев.
- Как, тот самый композитор Сергей Иванович Танеев?
- Ну да, он самый. Мы же снимали дом в деревне Дютьково, а он там жил каждое лето.
Я поперхнулся чаем.
- Слушайте, у меня матушка лет пятнадцать проработала в народном музее Чехова, Танеева, Левитана в Дютьково. Я хожу к вам года два и не подозревал, что вы видели Танеева. Ах как жаль, что мы этого не знали. Но вы можете что-то рассказать о нем.
- Да, что ты. Мне было тогда лет десять, что я могла понимать. Это Лизе было уже семнадцать.
- Ах, как жаль, ах как жаль. И что же было дальше?
- Танеев пригласил Лизу в дом, сел за рояль и просил Лизу петь вокальные упражнения, и после того как она пропела несколько раз и упражнения и романс, сказал ей:
- Вам обязательно надо учиться пению в консерватории, у вас удивительные данные.
А как учиться? Нужны деньги на обучения. Отец совсем не богатый, а нас детей у него четверо.
- Тогда Танеев сказал: - Не беспокойтесь, я напишу вам рекомендацию к директору консерватории, а оплату за обучение возьму на себя. Но вам обязательно надо учиться пению, У вас талант, - И Лиза поступила в консерваторию, а Сергей Иванович оплачивал ее обучение, и всегда очень интересовался ее успехами. А через год он умер, и платить уже было некому. А профессор, который занимался с нею, соглашался учить ее, только если она ответит ему взаимностью на его чувства к ней. Лиза говорила, что у него нет любви к ней, ему нужно только одно страсть. Она отказалась, и ей пришлось уйти из консерватории. Где-то еще пыталась учиться, брать уроки, но вскоре произошла революция, и об обучении пению, пришлось забыть. А после революции ей как дочери врага народа, царского офицера учиться в консерватории или музыкальных училищах было нельзя, нельзя было и выступать нигде. Тогда она пошла в детский сад, учить деток пению. Она очень любила детей.
Такова печальная и героическая история о Елизавете Александровне.
***
В январе 1984 года в Собор Пресвятой Богородицы скончался о. Всеволод Шпиллер. Меня попросили вернуть магнитофон и записи его проповедей. Я оставался без тренажера. Тогда я обратился к духовнику с просьбой помолиться, чтобы Господь послал мне магнитофон для занятий пением. Откликликнуся духовник о. Всеволода, находившийся за 450 километров от Москвы, из своего затвора. Хотя ему никто не говорил о моем существовании, я тоже ничего не знал об о. Павле Троицком. Имя его сохранялось в глубокой тайне. Отец Павел обладал запредельной прозорливостью, видел происходящее и читал мысли, слушал разговоры людей, находящихся за сотни километров. Вот и на этот раз ему хотели из Москвы передать в его затвор записи служб о,Всеволода Шпиллера Литургия и чтение канона Андрея Критского. Записи находились в Москве, когда от о. Павла пришло благословение передать их мне. Не сразу поняли о каком Сереже идет речь, но связная Галина подтвердила - Сереже, чаду отца Владимира Воробьева.
Но пленки скользили в старом магнитофоне, звук плыл, слушать было невозможно. И тогда Агриппина Николаевна Истнюк духовное чадо о. Павла, которой он писал, решила подарить мне магнитофон. Отдала мне пенсию, которую ей принесли за четыре месяца. Когда мы слушали Литургию на новом магнитофоне, я показал черновик письма к о. Владимиру, написанный тремя неделями раньше.
- '' Это никакая не Агриппина, - ответила она, - Это Бог вам послал магнитофон. Милость Божия. Только дар не падает с небес, а приходит через людей''
Я продолжил осваивать вокал. А с отцом Павлом у нас даже возникла небольшая переписка. Его прозорливые благословения спасли меня от гибели. О чем я написал в воспоминаниях о нем, и в книге "Арбатская старушка''
Все же мне хочется привести хотя бы одну цитату из писем о.Павла к о. Всеволоду, иллюстрацию его прозорливости. Письма были опубликованны сыном о.Всеволодода много позднее после смерти о.Павла в 1991 году.
2 ноября 1979 г.
«… Вы пишите о видении. Вот это видение не имеет ни пространства, ни времени . Агриппина мне ничего не писала о Вас, ничего не говорила, а только по ночам своими воплями не давала мне спать. [( за 450 км.)] Вы удивляетесь, что Богу нужны о человеке мелкие детали. Да, это бывает нужно. Многое человеку непонятно. Мысленно бываю вместе с Вами. Вы в этом году жили много на даче, и я с Вами там же был. Хорошо у Вас, уютно, тепло. Ваш кабинет на даче уютный. Знаю, что 6/10 был у Вас приступ, знаю о Ваших глазах. Я с Вами очень близок, очень Вас чувствую. Вот и алтари хороши. Если можно Вас просить, пожалуйста, служите раз в неделю, не исповедуйте т.к. это берет силы духовные. А там, как знаете. …»
« … Передайте мой земной поклон Агриппине. Скажите ей, что я ее слышу. …»
Немного освоив технику пения, я начал петь в ''левом хоре'' храма Воскресение славущее в Брюсовом переулке, тогда на улице Неждановой, Этот храм считался храмом Большого театра, поэтому и в левом хоре пели старушки пенсионерки Большого, из-за чего между ними иногда возникали кофликты. Певицы знали себе цену, и боролись за расположение митрополита Питирима, чья кафедра находилась в этом храме. Была в хоре и совершенно одержимая женщина Алевтина, так что бес проник в ее сердце, и стал ее хозяином. Иногда она громко заявляла, что в храме только три хозяина - Господь Бог, Божия Матерь и Автоном Семенович ( староста). От неё исходила страшная сила, и я подумывал даже оставлять хор. В это время в храме происходил ремонт, подновлялись росписи, делалось золочение иконостаса, и расположение левого хора перенесли, он стал размещаться среди прихожан. Для хора был сделан новый помост. И вот во время очередного праздника, начались обычные искушения, не так поешь, не вовремя вступаешь, посмотрела так, что сбила с пения. Но на этот раз свара была какая-то очень сильная, под громовое пение правого оперного хора. Женщины спорили, выясняли отношения, одна пенсиоерка все время всрикивала - Кто стучит? Кто стучит?!
Разве не ясно, кто стучит? - ответила другая, сквозь шум свары, - Дьявол стучит!
Мы аж присели лет такого грозного откровения. Потом выяснилось, что одна из хористок, незаметно для самой себя ногой в туфлях отбивала ритм. А поскольку временный помост был сделан почти из листьев фанеры, то от этого пристукивания возникало громкое тремоло, как при появлении Мефистофеля в опере Фауст. Словно стучали в литавры.
Потом священник о. Александр Салтыков обьяснил, что у святых отцов даже есть такое определение - ''Клиросный бес''
И все же по своей неразумности я серьёзно повредил себе голос. Я стал включать запись Робертитино Лоретти, уже сам по себе высокий детский голос, на скорости в два раза большей чем нормальная. Получилось пение мышки исполняющей ''Санта Лючия''. Соседская четырехлетняя девочка в коммунальной квартире все просила поставить ей мышку. У меня от этого пения с ''мышкой'' невероятно развился слух, но в какой-то момент в горле словно лопнула струна, правая связка. Пришлось обращаться к врачам и очень серьёзно лечиться.
Я приезжал домой к знакомым молиться перед Белынической иконой Божией Матери , чудотворным образом перед которым молился старец Нектарий Оптинский. Прочитал акафист. Через некоторое время врачи нашли улучшение в связках.
И все же церковная служба, на которой надо было петь и читать, была губительна для оперного голоса.
''Это все равно что палкой проводить по струнам рояля'' - говорили специалисты. '' Пение и чтение, это два совершенно разные механизма голосового аппарата, взаимоисключающие друг друга.
В храме в Долгопрудном, на связки страшно давили неправильно поющие старушки. Им просто необходимо было опираться на мужские голоса. Во время Великого поста иногда обьединяли две службы, от такой двойной нагрузки чтения и пения я стал чувствовать, что теряю голос. Профессиональная церковная постановка голоса существенно отличается от профессиональной оперной постановки.
Для оперных певцов даже чтение глазами, про себя вредно перед выступлением. Все равно срабатывают рефлексы проговаривания текста. Вообще, ум вредит оперному артисту, мышцы голосового аппарата напрягаютс, сжимаются, когда должны быть полностью расслабленны, и челюсть должна ''отвисать до пола''. Оперному певцу думать нельзя!
Ещё до меня занятия Вилли Брайнина вместе и йогами посещали женщины преклонного возраста , ''духовные дочки иеросхимонаха Сампсона Сиверса'' как говорил Вилли. Вилли достаточно напряженно относился к православию, к Русской православной церкви, но молитва к Богородице Сампсона Сиверса, данная ему Самой Божией Матерью его поразила. Он написал многоголосный хор немыслимой мелодичности, хрустальной ''чистоты'' и духовности, словно музыку писал не матерый крокодил, пожирающий юных непорочных дев, а ребёнок созерцающий ангелов, пребывающий в их обществе. Ранее скрипичный ансамбль Большого театра под руководством Реентовича исполнял некое модерновое проиэведение Вилли, наподобие произведений Шнитке. Мы слушали запись. Ансамбль произведение исполнил, а партитуру Реентович потерял. Молитву к Богородице можно было сравнивать с си-минорной мессой Баха. Я стал уговаривать Вилли исполнить Молитву в храме Пимена Великого и скопировать на ксероксе. Вилли отдал мне ноты, подлинник. Но, когда я хотел получить благословение духовника на исполнение ''Молитвы'' в храме, он не благословил, именно из-за мелодичности и красоты. Духовник и о церковном пении Шаляпина неодобрительно отзывался. Я показал ноты регенту хора храма Пимена Великого, Сергею Беликову он тоже был поражен хрустальной мелодичносью. Хор под его управлением уподобляли Ангельскому хору. Но Сергей Иванович побоялся исполнять ''Молитву'' после именин Патриарха Пимена. Патриарх приехал служить литургию в день своего Ангела и в этот день Сергей Иванович решил исполнять ''Литургию'' Чайковского. Было видно, что Патриарх недоволен. После службы он заявил, что существует много ''литургий'', и необязательно было в день памяти Пимена Великого исполнять Литургию Чайковского. Я попытался их свести, регента и Вилли, и они даже договорились о встрече по телефону, но почему-то Вилли пришёл на час раньше. Пока покупал ''Маленькую ночную серенаду'' Моцарта в магазине грампластинок время прошло. Не получилось. Кончилось тем, что Вилли сделали большое количество копий нот на ксероксе. Потом Вилли уехал в Америку. Он даже поступал в Гнесинский институт на композиторский факультет, и даже читал творения Маркса и учебники по материалистическому реализму, поскольку факультет считался идеологическим фронтом. Но не прошёл. За версту было видно, что этот человек не принимает марксистской идеологии. Оставался только отьезд за границу.
Я кстати приносил ему подборки газет ''Русская мысль'', которые мы получали прямо из французского посольства. Моя кума и друг, и даже вторая любовь, была очень дружна с переводчицей самого посла. Вилли не знал как к этим приношениям относится, не провокация ли это? И говорил мне - ''Положи их на столик'' Но потом убедившись, что это не ловушка, с увлечением читал газеты. Через переводчицу удалось напечать в Париже письмо Василия Белова о повороте северных рек, и таким образом прорвать информационную блакаду по поводу этого проекта. Откликнулся Солженицын, и уже в КГБ стали проводить парралельную экспертизу проекта, потому что даже в этом ведомстве не знали о катастрофических последствиях этого поворота. Потом навалились всем миром во главе с Залыгиным, и реки удалось отстоять.
По исследовании американцев, в случае осуществления этого проекта, мог слегка измениться наклон земной оси. Когда я говорил об этом в редакциях журналов, куда приносил письмо Белова, на меня смотрели выпучив глаза, как на человека из Китежа. В редакциях ничего не знали о планируемой катастрофе на Севере России.
Молитва иеросхимонаха Сампсона Сиверса.
Всемилостивая Владычице моя,
Пресвятая Госпоже, Всепречистая Дево,
Богородице Марие, Мати Божия,
Несумненная и единственная моя Надежда,
Не гнушайся мене, не отвергай мене,
Не остави мене, не отступи от мене;
Заступись, попроси, услыши; виждь.
Госпоже, помози, прости, прости. Пречистая!
***
Алочка
Среди ближайших к Вилли людей была и Алочка Сатанистка, ''поядающая'' своих любовников. Они жаловались на ее особое давление на их психику. Это только я потом узнал, что она сатанистка, о чем она сама поведала. У нас завязались добрые отношения с музыкальным психологом Ириной Вахнянской, добрым, одиноким, полным человеком. Алочка была ее вампиром, они даже дружили. Я давал Ирине церковные журналы, она очень высоко ценила ''Иконостас'' Флоренского. У неё дома мы занимались подготовкой к экзаменам с моим педагогом, Ирина была нашим концертмейстером. Она очень заинтересовалась моей церковной жизнью, была со мною на службах. Особенно ее впечатлил Канон Андрея Критского. Я поделился с нею наблюдением, что каждому запаху - цветка, лимона и т. д. совершенно точно соответствует нота на клавиатуре пианино, до полутона. Ирина предложила мне сложно комбинированный запах духов ''Красная Москва'', когда я определил местоположение на клавиатуре, это получился доминантсепт аккорд третьей или четвёртой октавы. Однажды Ирина специально устроила у себя приём гостей для меня и моего друга Михаила с женой инвалидом. Большое желание быть на вечере изъявила и Алочка. Она кстати уверяла, что в квартире Вилли, где проходили занятия, постоянно присутствует бес, и она видит его. Однажды я после распевки, занятиями вокальными упражнениями, в пустой комнате сел за пианино Вилли, и начал импровизировать. Я давно заметил, что певческие упражнения как бы открывают, освобождают ту часть мозга, которая заведывает игрой на рояле. Не умея играть, я интуитивно играл как заправский профессионал, получалась очень красивая музыка. Мой педагог по фортепиано очень удивлялась какую красоту я исполняю, ( а сам не знал, как это получается, и какие ноты я нажимаю.) Я стал играть, получилось живо и гармонично. В этот момент в пустой комнате у меня за спиной встал ''левый'' творческий дух. Он почти''дышал'' мне в спину. Потом появился Вилли, и долго недоверчиво и вопросительно смотрел на меня. Он знал, что я не умею играть на пианино, а тут услышал музыку. И даже чуть-чуть заподозрил - не обманываю ли я его. Поэтому разговоры Алочки, что в квартире Вилли пребывает бес мне были понятны.
Стали собираться гости. Мы с Михаилом в этот день причащались у духовника, инвалид Надя в церковь не ходила. Вскоре появилась эффектная Алочка, она была в совершенно прозрачном, как стекло, зеленом платье, одетом на обнажённое тело. Но поскольку она села вплотную рядом со мною и мы разговаривали с гостями напротив и смотрели на них, я даже не понял, что сижу рядом обнаженной ''зелёной'' женщиной. Потом Ирина рассказывала как сама настраивала Алочка ''врезать этим христианам'', появиться почти голой. Алочка была настроена воинственно. И вдруг ей в нашем обществе стало хорошо, светло и уютно. Она была поражена такой перемене происшедшей. А ночью в полусне ей явился ее знакомый, которого она считала дьяволом, и своим господином,поцеловал холодным поцелуем в лоб и спросил - Ты со мною?
Позже Ирина привела меня на квартиру к Алочка. Она была художница, и проповедывала эстетику безобразного. Когда я зашёл и мы только начали общаться в прихожей, я вдруг стал видеть потусторонний духовный мир, и холодную, ''стальную'' электрическую живую змею протянувшуюся от Алочки и впившуюся своими челюстями в моё солнечное сплетение. Боль и потеря жизненых сил. Я страшно испугался этой реальности, и стал просить прощения, что я не выдерживаю общества Алочки и должен скорее уйти, (бежать от этого кошмара). Алочка прикрылась дверью, чтобы не контактировать со мной. Я бежал.
Это произвело тяжёлое впечатление на Алочку. Она стала вспоминать, что любовники, тоже художники, говорили, что они каменеют с ней, почти паралич в постели.
16/02-18 Вилли Брайнен' Московский ''доктор Фаустус.''
Очень запомнилось посещение нашей группой концерта Софьи Губайдулиной в зале на Крымской набережной. Сама Губайдулина красивая молодая женщина в синем брючном костюме, Вилли в поклоне целовал ей ручку как богине. На концерте был и друг Вилли Иосиф Пуриц старший исполнитель музыки Софьи Губайдулиной на аккордионе. Но в этот вечер ее концерт для аккордеона с оркестром ''Из глубины воззвах к Тебе Господи!" исполнял другой музыкант. ( Или у меня в памяти смешались два концерта, и в одном из них главным исполнителем был Иосиф Пуриц) Помню я шутливо спросил Вилли - А что, аккордион на котором играет исполнитель стоит столько же сколько рядом стоящий концертный рояль ''Стейнвей''? Вилли переадресовал этот вопрос Иосифу Пурицу, сидящему рядом. - Ну и вопросы у вас задают! - ответил музыкант. Потом Вилли переместился вниз на первые ряды, и впился глазами в партитуру, которую держали на коленях друзья Губайдулиной, ниже рядом. В партитуре не было нот, там были полуабстрактные рисунки музыки, знаки, линии, символы. Концерт напоминал таинство, обряд индейских шаманов, вызывающих духов природы, духов потустороннего мира. Виилли согласился со мной, когда я сказал, что музыка Губайдулиной по сущности более мистична, чем музыка Шнитке. Посещали мы и концерты в консерватории. Почти полмесяца ушло на разбор, анализ концерта Бетховена для скрипки с оркестром. Исполнителем был Олег Крыса. Вилли показывал нам как и в фортепианных сонатах Скрябина и в стихах Марины Цветаевой кульминация попадает точно на золотое сечение вплоть до такта, до слова. Так что Марина Цветаева добавляла слова, чтобы сошлись и золотое сечение и кульминация.
Показывал что является генеральной кульминацией в больших симфониях, и как все работает на неё. Запомнился закон, что если музыкальная фраза повторяется четыре раза подряд, после этого внимание слушателей отключается. Интересно, что у самого Вилли не было абсолютного слуха. Как-то на лекции в Политехническом музее Бориса Сергеевича Алякринского ''Беседы о самовоспитании'' ему был задан вопрос о развитии музыкального слуха. Я послал записку с сообщением о Вилли и релятивном сольфеджио. Алякринский озвучил ее. Вечером позвонил Вилли по телефону и стал выяснять ''не наколка ли это?" Он был доктором наук в космической медицине, готовил Карпова к поединку с Корчным. Считал, что во главу творческой работы должен быть поставлен ритм. В ритмической работе отмечал несколько стадий, воодушевление в начале, ослабление интереса, потерю всякого интереса, отчаяние и желание все бросить, преодоление этой отрицательной ситуации, снова воодушевление, выход на большие результаты, сила и мастерство. Одна его работа так и называлась ''Ритм наш насущный''
После озвучивания в зале музея имени Вилли народ повалил к нему на занятия. Кажется, пришлось перебираться в другое помещение. ( Я к тому времени уже не посещал его занятий, пел в церкви.) Вилли это помогло собрать денег на отъезд в Америку. Сейчас он проживает в Германии.
В кооперативный дом творческих работников на Каширке, где Вилли проводил с группами занятия по ''Релятивному сольфеджио'' пришли работники Измайловского уголовного розыска. Они показывали обитателям дома фотографию матерого рецидивиста, и говорили, что по их данным он должен появиться здесь, предупреждали людей об опасности, и просили немедленно звонить в Измайловский угрозыск, если увидят его.
И надо же было такому случиться, что с рецидивистом нос к носу столкнулась жена Вилли, седьмая или восьмая по счёту, у которой он столовался в этом доме, Алевтина. Рецидивист спросил ее у лифта , на каком этаже 68 квартира. Алевтина ответила, а сама бросилась в ''творческую'' квартиру Вилли на первом этаже. Взволнованная, стала спрашивать, что делать? Ведь если она сейчас будет звонить в Измайловский уголовный розыск, ее привлекут, как свидетеля, и потом бандиты расправятся с ней. Вилли посоветовал позвонить из телефонной будки в местное отделение милиции, которое было через два дома от них, дать информацию о преступнике, и повесить трубку. Алевтина отправилась звонить. Через некоторое время она вернулась огорошеннная и потерянная. Ответила на вопросы Вилли.
- Я сделала все как ты сказал. Позвонила. Трубку взяли. Я сказала, что к нам в дом приходили люди из Измайловского уголовного розыска, показывали фотографию крупного преступника, просили сразу сообщать о его появлении. Так вот, сейчас он находится в 68 квартире'' Ответ был совершенно неожиданным - ''Людям из Измайловского уголовного розыска надо, вот пускай они и приезжают''
Тогда Вилли позвонил из своего домашнего телефона Измайловский угрозыск и сообщил, что преступник, которого они разыскивали, находится в 68 квартире. А потом сообщил о реакции на звонок местной милиции. В угрозыске стали материться, но вскоре приехали и арестовали преступника.
Это был 1983 год.
17/02-18 Вилли Брайнен - Московский ''доктор Фаустус''
На праздновании дня рождения Ирины Вахнянской у меня возник спор с моим viz-a-viz мужчиной средних лет, женатым, на молодой женщине с обоженным лицом.Человек хорошо знал античных философов, и доказывал, что ничего нового христианство не принесло. Все уже было у философов антиков. У меня в портфеле лежала ещё не раскрытая книга Блаженного Августина ''Исповедь'', где он радостно сообщал, что как хорошо, что сначала он освоил античную философию, а только потом стал христианином. Если бы было наоборот, он бы очень искушался, что у антиков уже все было раньше христианства. Приводил примеры ''искушений'', но за давностью лет я уже не помню имен. Точно, что и мой оппонент и Блаженный Августин называли имена одних философов. Доказывал, что христианства на Руси никогда не было, был суррогат философский язычества и того, что называют христианством. Если бы христианство было бы на Руси, тогда бы не было коллективизации.
Мы спорили, но было трудно. Однако наша полемика произвела на соседа впечатление, и он даже попросил меня дать список книг святых отцов, на которых я ссылался.
Потом Ирина сказала мне - Вы спорили с очень крупным философом Арсеньевым. Сейчас должна была выйти его книга. Но уже готовый набор рассыпали в типографии из-за запрета цензуры печатать ее.
Позже, в ''Исповеди'' Блаженного Августина я нашёл ответы на нашу полемику. Сожалел, что не начал читать книгу перед днём рождения Ирины.
Ирина передавала мне приветы от Арсеньева, ( кажется он как стоик женился на знакомой девушке, пережившей пожар, обезобразивший ее лицо).
Много позже Ирина поведала мне, что летом он снимал комнаты в деревенском доме у одной старушки. У хозяйки дома было двое внуков подростков, но они находились в интернате для умственно отсталых детей, потому что родители были алкоголики и спились. Один ребёнок был безнадежен, другой подавал признаки интеллекта. Его старушка забрала к себе из интерната. В селе где она жила, была церковь, и старушка каждую литургию причащала больного ребёнка. Через несколько месяцев он выздоровел. Все это происходило на глазах Арсеньева, рассказала женщина, не принявшая христианство.
18/02-18 Вилли Брайнен'' - Московский ''доктор Фаустус'' ( Окончание)
Я поступал в музыкальную школу в дни смерти Брежнева, это была ''пятилетка в четыре гроба'', а заканчивал в правление Горбачева. Даже в искусстве вокала отразились последствия его антиалкогольной кампании. Мы разучивали песнь ''Вдоль по питерской'', когда
исполнение ее на промежуточном экзамене, завуч запретила ее.
- Почему?
- Там есть слова - ''Сладку водочку пила'' А это не соответствует современному партийному курсу.
Перестройка и партийный курс довели педагога до пения в подземном переходе на Пушкинской. Она была в тёмных очках. Сквозь тёмные очки узнала меня, но виду не подала. Я не знал, можно ли ее узнавать, прошёл мимо. Больше мы не виделись.
Василий Моксяков, познакомивший меня с Вилли, издал свой роман ''Русские ночи'', в котором отразил свой опыт работы могильщиком. В романе откапывают покойника уснувшего летаргическим сном. Покойник пожил-пожил на кладбище с бригадой, и опять помер. Чуть ли это был конкретный случай.
До '' покойника '' Василий трепетно ухаживал за Надеждой Яковлевной Мандельштам.
Вилли в Германии издал двухтомник своей музыкальной системы. В Германии проживает и Софья Губайдулина ставшая признанной мировой знаменитостью.
Пока вспоминал, писал о Вилли, в Википедии обнаружил о нем развернутые статьи.
Один из фрагментов их. -
Родился в семье австрийского поэта и переводчика, политэмигранта Бориса Львовича Брайнина, лит. псевдоним Sepp ;sterreicher, 1905—1996 (из венской семьи Brainin (нем.), давшей многих известных деятелей культуры и науки), и детского врача Аси Ильиничны Брайниной, урожд. Пассек, 1919—2005 (согласно семейному преданию, род восходит к В. В. Пассеку, 1772—1831, сосланному в Тобольск по ложному доносу)[6].
В. Б. Брайнин получил математическое (спец. мат. школа, золотая медаль, призёр мат. олимпиад), лингвистическое (ин.-яз. пединститута, не закончил), композиторское (муз. училище, класс композиции О. А. Головиной, с отличием) и музыкально-педагогическое (пед. университет, с отличием) образование[7]. Был исключён из Нижнетагильского педагогического института за правозащитную деятельность в 1970[8]. До 1970 руководил литературной студией Нижнетагильского городского и районного домов пионеров и школьников[9], участвовал в деятельности литературной студии при Нижнетагильской городской библиотеке в качестве одного из руководителей[10][11][12]. Во время учёбы в Свердловске был членом городского лит. объединения, организовал поэтический клуб им. Пабло Неруды при Уральской консерватории[7], исполнялся как композитор на городских площадках и по Всесоюзному радио на радиостанции «Юность». После переезда в Москву исполнялся в том числе в Большом театре (струнный квартет № 2 на концерте молодых композиторов в Бетховенском зале, исполнен солистами оркестра Большого театра). Брал уроки оркестровки у Л. В. Фейгина[13]. Сочинял вокальную, камерную и симфоническую музыку, музыку для театра.
Дети В. Б. Брайнина — психолог Андреева, Кристина Валерьевна (1971—1997), музыкальный педагог Брайнин, Агата Валерьевна[14] (1973), Брайнин, Вилли (мл.) (William Braynen, 1977), доктор философии, живёт в США, преподаёт в Стэнфордском университете[15][16]. Сестра В. Б. Брайнина, Лидия (1950), живёт в США.
***
Музыкально-педагогическая и научная деятельность Править
Автор музыкально-педагогической системы "Развитие музыкального интеллекта у детей"[27][28][29][30], базирующейся на идеях семиотики, теории информации, структурной лингвистики, детской психологии (Ж.Пиаже, Л.Выготский), а также на идеях, инспирированных практическими методами развития музыкального слуха и музыкального мышления: «абсолютное» сольфеджио, релятивная сольмизация Сары Энн Гловер (англ.), Джона Кёрвена (англ.), Агнес Хундеггер (нем.)[31], Золтана Кодая, Карла Орфа, Рихарда Мюнниха (нем.), эстонского хормейстера Хейно Кальюсте, болгарская «Столбица (болг.)» Бориса Тричкова (болг.)[32], ритмическая сольмизация «Гален—Пари (англ.)—Шеве (англ.)»[33], Эдвина Гордона (англ.). Основной целью системы Брайнина является развитие опережающего (прогнозирующего) музыкального восприятия у потенциального слушателя серьёзной музыки и/или профессионального музыканта[34]. Он также является известным детским фортепьянным педагогом. Среди учеников Брайнина лауреаты национальных и международных конкурсов[35][36][37][38][39][40].
Автор концепции эволюции музыкальной звуковысотной системы и происхождения микрохроматики[41].
Автор концепции взаимнооднозначного соответствия цветов спектра и ступеней модальных ладов (см. Цветной слух)[42].
Автор культурологической концепции «Новая классика» (публикации в «Независимой газете», в журнале «Новый мир искусства», в «Neue Musikzeitung» и др.)[43][44][45][46][47][48][49][50].
Научные работы и эссеистика опубликованы в Австрии, Германии, Италии, Малайзии, Нидерландах, России, Украине, Франции, ЮАР[51].
Архив В. Б. Брайнина хранится в Бременском университете.''
И прочая, прочая, прочая! От количества приводимых материалов Мефистофель ногу сломает. Вилли Брайнен'' не уступит ''подлинному'' ''Доктору Фаустусу'' А чертовщинка у них у обоих одинаковая, подлинная!
Проза.ру Вилли Брайнен - http://www.proza.ru/2018/02/08/2102