Сон в зимнюю ночь

Антон Швиндлер
   Зима… Зима всегда была для меня тем временем года, когда всё живое прячется до весны, засыпает долгим сном без надежды на пробуждение, либо сразу умирает. Зима для меня – это постоянный холод, проникающий под все слои самой тёплой одежды и высасывающий тепло и жизненные силы из и без того ослабленного тела. Зима для меня – это царство вечной тьмы и белого безмолвия. Зима – само это слово холодное и колючее, как злая пурга; в нём слышится скрип сверкающего рассыпчатого снега под подошвой валенка; в нём угадывается перезвон сосулек в заиндевевшей бороде. Зима…

   Каждую Зиму, в самую холодную и долгую ночь, когда беспощадный ветер воет над безжизненной белой пустошью, придавая безумные и пугающие формы ледяным торосам, мне снится один и тот же сон. Он такой же холодный и беспощадный, как сама Зима.

   Мне снится Город, скованный холодом, укрытый мраком, стылый и окоченевший. Город, вымерзший до самого глубокого подвала. Город мёртвый и населённый мертвецами. Город, покрытый льдом и смёрзшимися пластами хрустящего снега. Город, в который никогда не придёт Весна. Я – единственный живой в Городе. Я стою на высокой эстакаде, с неба падает снег, а злой кинжальный ветер закручивает его в стегающую по лицу позёмку. Под некогда высоким сводом эстакады в незапамятные тёплые времена проносились машины, с грохотом проезжали поезда… Сейчас всё это укрыто десятками и сотнями тонн снега и льда. Сугробы подступают к ограждению почти вплотную.

   Мимо меня с натужным рёвом ползёт бесконечная колонна огромных заиндевевших самосвалов. Под наледью, покрывающей борта кузовов, едва угадывается их изначальный цвет – оранжевый. Каждый самосвал под завязку наполнен кошмарным грузом: снег, глыбы льда и замороженные до синевы изможденные человеческие тела. В кабине каждого грузовика сидят мертвецы. Один,  с заледеневшими в вечном оскале зубами, вцепился скрюченными руками за рулевое колесо. Второй же, широкоплечий, сутулый, с длинными костлявыми лапами, занимает место пассажира. В каждом грузовике двое – водитель и грузчик. Водитель жмёт на педали, крутит руль и приводит махину в движение, а грузчик зорко следит – не попадётся ли по пути того, что они считают мусором.

   Я стою и смотрю на эту ужасающую колонну. Мне холодно. Мне очень холодно. Я уже не чувствую ног и пальцев на руках. Лицо уже перестало болеть под порывами ветра. Мне холодно настолько, что даже почти тепло. Что почти уже хочется прилечь в уютный сугробик, закрыть глаза, подложить окоченевший кулак под обмороженную щёку, и заснуть сладким и вечным сном. Но нельзя. Потому что мертвецы, едущие мимо меня на самосвалах, только и ждут этого. Они ждут, когда я сдамся и упаду.  И тогда ближайшая заиндевевшая машина юзом ткнётся в придорожный сугроб, из распахнувшейся дверцы вывалится широкоплечий сутулый мертвец, подхватит моё тело длинными костистыми ручищами и с размаху закинет его в кузов, к остальным покойникам.

   Но я держусь. С каждой зимой сил остаётся всё меньше, стоять всё труднее, но я держусь. Я выдержал уже тридцать четыре Зимы, впереди тридцать пятая. Не знаю, надолго ли меня ещё хватит.