99 Ночёвка в железке 14 марта 1972

Александр Суворый
Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

99. Ночёвка в железке. 67-й ОДСРНК ДКБФ. 14 марта 1972 года.

Сводка погоды: Калининград, вторник 14 марта 1972 года дневная температура: мин.: -3.5°C, средняя: -4.2°C, макс.: 12.4°C тепла, без осадков.

В марте 1972 года по ночам почти все дни была минусовая температура окружающего воздуха, а днём солнце прогревало воздух до средней температуры 0.7-4.4°C тепла. Наша "железка" (так мы по началу называли корпус новостроящегося БПК "Свирепый" - автор) ночью сильно охлаждался, потому что на него не подавали с берега тепло, а электричество подавали только на время выполнения строительно-монтажных работ по временной схеме, то есть по временным наружным кабельным сетям. Внутренние кабельные сильно- и слаботочные сети ещё только прокладывались, поэтому весь корабль внутри и снаружи был увешан электрическими кабелями, шлангами с воздухом высокого давления, пожарными рукавами и специальными брезентовыми спиральными трубами для приточно-вытяжной вентиляции.

Когда Сетевой график строительства БПК "Свирепый" начали тайно оставлять под охраной в выдвижном ящике прокладочного стола в штурманской рубке для секретных карт, запирать дверь на замок и опечатывать её мастиковой печатью, а на ночь выставлять на ГКП вахту матросов-часовых при штурманской рубке, то на ГКП провели отдельный силовой кабель и создали временную схему электропитания для освещения и электрических нагревательных приборов - калориферов типа электропечей ПЭТ. В частности нам на ГКП установили большую электропечь ПЭТ-4 мощностью 1,6 кВт на напряжение 220 В (хотели сначала поставить калорифер на 380 В, но потом передумали, побоялись ожогов и ЧП - автор).

Электрическая печь ПЭТ-4 - это обыкновенная металлическая рама из полосковой стали, на которой смонтированы через тепло- и электро- изоляторы ТЭН нагреватели - тонкостенные (0,8 - 1,2 мм) металлические трубки (оболочки), в которой размещена спираль из проволоки большого удельного электрического сопротивления. Концы спирали соединены с контактными стержнями в торце конструкции ПЭТ, к которым, через предохранительный автомат, предохранители или аварийный выключатель-рубильник, подключаются концы питающего электрического кабеля сети.

Электропечь ПЭТ - это удобное в использовании отопительное оборудование, предназначенное для обогрева небольших по площади пространств и помещений, очень простое, надёжное и долговечное. Нагревательные ТЭНы защищены от прикосновения специальным дырчатым прямоугольным кожухом, через который воздух быстро нагревается и восходящим потоком устремляется к подволоку ГКП или любого иного помещения. Единственный недостаток ПЭТ, как и любого другого электрического нагревателя воздуха, - это специфический угарный запах нагретого металла, изоляции, материала электрического кабеля, нагретых электрических соединений, электричества. Кроме этого, всё, что попадает на раскалённую поверхность ТЭНов (пыль, грязь, мусор, химические вещества) тут же сгорает и пополняет атмосферу помещения своим "амбрэ". Мы быстро приспособили наш калорифер ПЭТ-4 для просушки наших сырых носков, матросских ботинок (прогаров - автор), рабочих роб, шапок, шинелей и перчаток, а также быстро "смекнули", что на открытых ТЭНах можно кипятить чайник и заваривать чай, разогревать банки с тушёнкой и даже жарить на "металлических блинах" хлеб и колбасу...

Так что первое наше с Толей Телешевым (старший матрос-рулевой БЧ-1 - автор) ночное дежурство и охрана секретного Сетевого графика строительства БПК "Свирепый" в штурманской рубке представлялась нам весёлым и свободным времяпрепровождением после окончания рабочего дня на корабле и на заводе. Ну тут-то было...

Вечером после развода корабельного наряда к нам явились: старпом  капитан-лейтенант А.А. Сальников, дежурный по кораблю, старший лейтенант Г.Ф. Печкуров и наш командир отделения старшина 1 статьи Александр Кузнецов. Каждый из них тщательно проверил все печати на дверях в штурманскую рубку и на ходовой мостик, осмотрели помещение, покрутили носами, принюхиваясь к подозрительным запахам от ПЭТа, а потом своеобразно "проинструктировали" нас на предмет несения вахты часовых при запертых дверях...

- Главное, - сказал нам отеческим тоном старпом капитан-лейтенант А.А. Сальников, - спите по очереди, по часам и контролируйте друг друга, чтобы один из вас обязательно бодрствовал. Если будут подозрительные шумы, стуки или попытки открыть двери, то покажите голосом и шумом, что вы на страже и тут же звоните в колокол громкого боя (взрывозащищённый звонок - автор). Дежурный по низам, дежурный по кораблю и вахтенный у трапа обязательно услышат и пришлют вам помощь. Ясно?

- Главное, - добавил дежурный по кораблю командир БЧ-1 старший лейтенант Г.Ф. Печкуров, - не спалитесь с ТЭНами, не снимайте кожух с печки, а то задохнётесь ненароком. Приказываю вам не спать и дежурить регулярно меняясь друг с другом. Утром вас сменят и вы поёдёте в Дивизион завтракать, отдыхать и заниматься по индивидуальной программе.

- А вечером, - добавил помощник дежурного по кораблю старшина 1 статьи Александр Кузнецов, - вы опять сюда на дежурство на ночь. Учтите, это вам особое доверие, так что не спать! Приду ночью, проверю! Так что дверь изнутри на ключ или на засов не закрывать! Слушайте, если кто-то будет идти по коридору к вам. Если что - кричите громче: "Кто идёт!?" и требуйте ответа.

Начальство удалилось, мы с Толей Телешевым довольные, что всё кончилось, немного расслабились, закрыли за ними дверь, сели на наши раскладушки с тремя матрацами у каждого и начали греть руки в потоке горячего воздуха от печки ПЭТ-4. Странно, воздух был горячим, ощутимо стремился к подволоку, даже мерцал в свете тусклого ночного освещения, но ощущение промозглого сырого холода не исчезало, на ГКП было холодно, как в гулкой холодной страшной и мрачной железке. Дело в том, что электропечь ПЭТ-4, конечно, грела воздух, но он тут же впитывался тонкими блестящими алюминиевыми листами переборок ГКП, впитывался в стальную холодную, как лёд, сталь палубы, впитывался в корпуса установленных приборов, электроаппаратуры, каркасов будущих стоек оборудования ГКП и т.д. Чтобы нагреть всё это "железо" требовалось либо десяток ПЭТ-4, либо длительное время, но и это бы не помогло, потому что на ГКП, как и во всей корабельной надстройке ещё не все помещения были покрыты изнутри теплоизоляцией и чистовыми пластиковыми алюминиевыми панелями.

Сначала мы с Толей Телешевым сидели на своих раскладушках и всё подвигали из ближе и ближе к печке ПЭТ-4, затем горячий угарный запах ТЭНов отодвинул нас от печки, потом мы подумали, посоветовались друг с другом и начали ходить по ГКП и махать-крутить своими шинелями, разгоняя тёплый воздух по обширному помещению. Такая процедура немного помогла, но потом наши силы иссякли и мы опять нахохлились на своих раскладушках. Так незаметно пришёл вечер, потом глубокий вечер, а затем вместе с чернотой и тишиной - дикий голод.

Мв с Толей Телешевым достали из наших "котомок" буханки хлеба (по одной на брата - автор) и банки с перловой кашей и тушёнкой. Сначала мы эти банки поставили на кожух электропечки, но они нагрелись только до "комнатной" температуры, тогда мы на время отключили ПЭТ-4, она "мигом" остыла и мы сняли с неё дырчатый кожух, что было категорически нам запрещено. После этого мы поставили наши консервные банки на ТЭНы и снова включили ПЭТ-4. Через несколько минут по ГКП разнёсся такой вкусный запах, что мы возликовали! Ещё через несколько минут мы с аппетитом ужинали, потом поставили на раскалённые ТЭЕы чайник и вскипятили себе чай под названием "чифир".

"Чифир" (второе название "чифирь" - автор) - это концентрированная чайная заварка, почти наркотик, сильный психостимулятор, который изобретён был сначала сибирскими охотниками, а потом взят на вооружение сибирскими и дальневосточными "зеками" (ЗК, заключённый - автор). "Чифир" по разному действует на человека: одних он возбуждает, других угнетает, третьи впадают в изменённое состояние и начинают видеть и ощущать всё, что взбредёт им в голову. Впервые это слово я услышал в киносказке "Морозко", там Баба-Яга кричала языческое заклинание: "Чуфырь! Чуфырь!", так что я воспринимал "чифир" как колдовское или шаманское зелье...

Действительно, как только мы с Толей Телешевым выпили по кружке горячего крепкого чая с сахаром и чёрным хлебом с кусочком сливочного масла, так через несколько минут нам стали слышаться какие-то странные звуки, шёпот, завывания, скрипы, потрескивания, стуки, шаги...

Вскоре все эти звуки начали сказываться на нашем состоянии так, что мы с Толей Телешевым вдруг осознали, что не знаем куда нам идти в туалет, вернее в гальюн, так как корабельные фановые системы почти не работали и туалетом была небольшая заводская металлическая кибитка на самом конце юта корабля, откуда прямая кишка-труба спускалась на баржу для отходов. Сильный запах безошибочно указывал место для отправления естественных нужд, но идти нам туда было нельзя, так как нельзя было покидать боевой пост часовых, да и не хотелось...

Что делать? Действие то ли консервированной перловой каши с тушёнкой, то ли "чифиря" усиливалось и нам немедленно нужно было что-то предпринять, кроме этого мы с Толей Телешевым вдруг почувствовали позывы на освобождение от всего нами съеденного и нам это очень сильно не понравилось. Ещё не хватало нам отравиться! Что делать?! Звонить? Звать на помощь? Кого? Кто нам поможет? Печкуров? Кузнецов? Вахтенные у трапа, которые не имеют права отлучиться без разрешения дежурного по кораблю? Вот уж попали, так попали...

Я постарался успокоиться, взять себя в руки и постараться осознать и понять ситуацию. Значит так: при отравлениях нужно выпить как можно больше воды и "травануть", чтобы очистить желудок. Таблеток у нас никаких нет, активированного угля тоже нет, так что остаются только естественные способы очистки кишечника и желудка. К этому времени от тревоги и плохого самочувствия нам с Толей Телешевым было уже жарко и мы бегали по ГКП в поисках укромного уголка, чтобы не пачкать всё вокруг и рядом с местами нашего обитания. В один из таких судорожных поворотов я налил себе в кружку простой горячей воды из чайника и залпом выпил.

Толя Телешев смотрел на меня, ожидая реакции и она последовала - рези в животе и позывы тошноты резко уменьшились. Тогда Толя Телешев тоже выпил целую кружку горячей воды, потом мы выпили ещё и ещё и через несколько минут уже облегчённо и весело вспоминали, как нам было плохо и как мы метались по ГКП. Больше мы пить перекипевший и выкипевший "чифир" не стали, ну его... Однако через несколько минут мы опять начали бегать по ГКП в поисках какого либо отверстия, ведущего за борт, чтобы освободиться от излишней жидкости...

К этому уже очень позднему времени с уток тьма снаружи стала чёрной, холодной, промозглой, злой, страшной. Мы с Анатолием уже не обращали внимания на какие-то скрипы, полагая, что это скрипят на морозном холоде сварные соединения, коробятся переборки, сжуривается и скукоживается металл на холоде. У нас не было с собой фонариков, поэтому выходить из области света в темноту и таращить там глаза, пытаясь в кромешной темноте корабельных внутренностей что-то увидеть, нам не хотелось, но нам хотелось что-то другое, что властно влекло нас на поиски выхода из создавшегося положения.

Не знаю как Толя, но я от волнения и желания поскорее освободиться от внутреннего напряжения, уже начал не просто нервничать, а жарко стенать и звать на помощь всевышнего... и он нас услышал. Вдруг мы услышали и почувствовали, как кто-то осторожно к нам крадётся в кромешной гулкой темноте корабля. Мигом все наши позывы сменились паническим ужасом, от которого все наши естественные организменные отверстия сузились, скукожились, замерли, затихли. Мы с Толей Телешевым замерли на месте и только напряжённо вслушивались, как что-то живое тихо приближалось к нам изнутри корабля, к нашим дверям на ГКП.

Сначала мы слышали просто неясные далёкие звуки, стуки, шаги, шарканья, скрипы, потом они стали более явственными и мы вдруг ясно услышали, как кто-то или что-то тащится по стальной палубе, потом что-то началось звякать и кто-то начал стучать чем-то металлическим о металл, потом нам показалось, что кто-то передёрнул затвор автомата и это уже было не смешно, а потом мы вдруг увидели порхающий мечущийся слабый свет в щели дверей на ГКП.

Мы с Толей Телешевым стояли рядом друг с другом напротив двери на ГКП в застывшей позе двух бегунов, приготовившихся "тикать в разные стороны куда глаза глядят". Мы стояли и не могли с ним пошевелиться и я с обречённым тягучим ужасом смотрел, как блики света становятся всё ярче и ярче, а звуки "шагов Командора" всё сильнее и звонче, причём кто-то тащил за собой нечто острое, похожее на острую косу и царапал ею по металлическим переборкам...

Перед самой дверью свет остановился, замер, а затем в дверь сильно постучали...

- Ей, лежебоки! Вставайте! Ваша мама пришла, молочка принесла! - это был благословенный хрипатый родной и близкий грубый голос нашего командира отделения старшины 1 статьи Александра Кузнецова.

Он настежь открыл дверь в ГКП и увидел нас, наши лица и позы...

- Давно так стоите? - деловито спросил он нас. - Что случилось? Чего такие смурные? Чем это у вас пахнет?

Вопросы сыпались один за другим и Сашка Кузнецов не давал нам возможности ответить.

- Вот вам обрез, - сказал Сашка Кузнецов и мы в этот же миг поняли, что он наш спаситель. - Прудите, сколько хотите, а то мы не подумали, что вам в гальюн захочется, ну, а по большому уж терпите до утра.

Мы с Толей Телешевым тут же схватили обрез (прямоугольное ведро-кандейку из-под масла,88-го клея или краски - автор) и поспешили в дальний угол ГКП. Большего удовольствия мы с Толей Телешевым ещё не испытывали в жизни ни разу...

После этого Сашка Кузнецов начал исследовать наши вещмешки в поисках съестного, нашел недопитую кружку с "чифирём" и похвалил нас за сообразительность, а затем за разговорами и обменом мнениями о службе, о корабле и этой ночной вахте на ГКП, он "умял" весь наш хлеб и выпил всю заварку "чифиря" и всю воду в нашем чайнике. Мы с Толей Телешевым не возражали, а Сашка Кузнецов обещал нам рано утром притащить что-то "вкусненькое". Пока громогласный уверенный в себе и ничего не боящийся Сашка Кузнецов с удовольствием пил "чифир", ел чёрный хлеб и что-то рассказывал и рассказывал нам, мы с Толей Телешевым, не сговариваясь, начали "клевать носом", а потом по совету многоопытного годка и командира отделения рулевых БЧ-1 БПК "Свирепый" прямо в одежде, в робе и шинелях (только сняв ботинки - автор), улеглись на два матраца, накрылись третьим матрацем и мгновенно уснули беспробудным "мёртвым сном".

Как, когда и куда делся Сашка Кузнецов, мы не знали и не ведали. Мы с Толей Телешевым проснулись оба рано утром оттого, что лично мне стало почему-то очень приятно на лице, как будто меня кто-то умывал прохладной чистой водой и сияющая Фея красоты и страсти, улыбаясь ласково трогала мои щёки и нос своими холодными влажными пальчиками. Я проснулся и не поверил спросонья своим глазам - передо мной было какое-то отверстие из которого густыми клубами вырывался белый пар, а края этого отверстия были в снежной красивой ажурной бахроме.

Я пошевелился на скрипучей раскладушке, расправил затёкшие плечи, спину и ноги и почувствовал, как высовываюсь из-под верхнего матраца. Внутри моего матраца мне было очень хорошо, а снаружи, я это почувствовал сразу, мгновенно, очень морозно и холодно. В следующий миг в свете светильников, которые горели всю ночь, я увидел волшебную картину - всё внутреннее пространство ГКП, все переборки, кабельные жгуты и связки, все станины для столов и приборов, всё-всё, кроме дырчатого кожуха электропечи ПЭТ-4, было покрыто сплошным пушистым искристым игольчатым слоем инея.

Матрац, которым был укрыт с головой Толя Телешев, особенно область вокруг отверстия, из которого ритмично вырывались клубы пара от его дыхания, тоже были покрыты пушистым пухом инея. Иней был повсюду и даже свисал с подволока, с ажурных решёток аварийных светильников. Это было очень красиво, сказочно красиво и у меня сразу же возникло соответствующее настроение.

Зашевелился на скрип моей раскладушки Толя Телешев, он тоже начал потягиваться, у него тоже выскользнули наружу голые ноги (носки он заранее снял и положил между матрацами на просушку - автор) и он из точно также, как и я, зябко быстро убрал обратно в свою берлогу. Через несколько минут мы уже шевелились, пытались встать, одеться, привести себя в порядок, а вокруг нас вдруг начался настоящий потоп...

Изморозь на подволоке и на переборках начала медленно таять, стекать тонкими ручейками и капать с подволока и светильников, падать пушистыми комками на палубу ГКП, на наши шинели, шапки и головы. Мы опять включили на полную мощность нашу электрическую печь ПЭТ-4, ТЭНы опять раскалились докрасна и капли начали шипеть и испаряться, в воздухе стало очень сыро и на удивление, тепло.

Где-то далеко-далеко загудел заводской гудок, возникли некие шумы, потом мы почувствовали, что где-то заработали машины, вентиляторы, опять запахло знакомыми производственными запахами, а затем опять где-то далеко внутри корабля уже совсем не страшно начались привычные потрескивания, постукивания, пришепетывание и другие звуки, которые ночью нас жутко пугали. Ещё через несколько минут опять раздались чьи-то шаги и мы уже спокойно, приготовившись, ждали, когда Сашка Кузнецов выполнит обещанное и принесёт нам чего-нибудь вкусненького.

Действительно - это был наш дорогой и любимый командир отделения рулевых, который принёс нам буханку чёрного хлеба и банку сгущёнки, от которой по дороге он отхлебнул добрый глоток. Мы втроём весело и дружно "располовинили" буханку хлеба, заварили не "чифир", а нормальный "гражданский" чай и выпили вместе со сгущёнкой и хлебом. Опять мы говорили о том, что ничего вкуснее прежде мы не едали...

Через полчаса корпус корабля наполнился звуками, запахами, светом, людьми и к нам по одиночке, группами и толпой хлынули рабочие, бригадиры, начальники, инженеры, конструкторы, наладчики, монтажники, специалисты и даже какие-то очень важные гражданские лица, которые все до единого стремились попасть в штурманскую рубку минуя нас с Толей Телешевым, без регистрации в нашем журнале дежурного по БЧ-1 и вахтенного часового при Сетевом графике строительства БПК "Свирепый".

Буквально все гражданские и военные страшно ругались на нас, грозили карами и дисциплинарными взысканиями, говорили, что они будут жаловаться, но невозмутимый Сашка Кузнецов терпеливо всем говорил, что матросы не виноваты, потому что исполняют данные им командирами приказы, а мы с Толей Телешевым молча "включали дурочку" и протягивали этим важным шишкам ручку, чтобы они расписались в нашем журнале против своих фамилий. Вскоре нас с Анатолием сменили наши товарища - матрос рулевой Петя Немирский и штурманский электрик Толя Мартынов, а Сашку Кузнецова сменил старший матрос (командир отделения штурманских электриков) Григорий Булат.

Наши друзья и товарищи по БЧ-1 расспрашивали нас, как прошла ночь и мы с Толей Телешевым (без интимных подробностей) говорили им, что "всё было нормально и весело", и что "через день они сами узнают, когда придёт их очередь нести вахту часовых по ночам". После этого мы с Анатолием совершенно отстранённо от происходящего вокруг молча пошли на выход, забрав свою кандейку, сделали все нужные доклады, расписались, там где положено и вместе со сменой службы корабельного наряда пошли в расположение учебного центра 67-го ОДСРНК, в Дивизион-Экипаж.

Шли мы устало, нестройно, но уверенно, как люди, которые пережили сильные стрессы и серьёзные испытания. Не знаю как Анатолий, а я чувствовал себя несколько героем, который совершил небольшой, но значимый подвиг. Во всяком случае мы теперь знали, как нам подготовиться к очередной смене-вахте часовыми при Сетевом графике строительства БПК "Свирепый", потому что теперь мы "плавали, знаем"... нам бы только выспаться сейчас, как следует.

Фотоиллюстрация: 1972 год. Реальные фотографии стапеля Калининградского Прибалтийского судостроительного завода "Янтарь" в 1972 году. Слева: строительство судна-парома. В середине: трудовой коллектив завода, победители социалистического соревнования. Справа: руководство страны и командование ВМФ СССР, в частности Адмирал флота Советского Союза Главнокомандующий ВМФ - заместитель Министра обороны СССР (1956-1985), Герой Советского Союза (1965) Сергей Георгиевич Горшков регулярно и постоянно посещали ПССЗ "Янтарь", контролировали строительство и ремонт, практически, каждого боевого корабля, особенно БПК пр.1135 типа "Буревестник". В марте-апреле 1972 года я ещё не знал в лицо высших командиров советской армии м военно-морского флота, но подобных гостей на заводе и на нашем корабле было много и часто.