С самого детства трамвай стал моим любимым городским транспортом. Мне очень нравились красные, трехвагонные составы. Звонки, скрежет на поворотах, шипение воздуха в дверях. В каждом из трех вагонов были отличия и особенности. Возвращаюсь мыслями в те давние времена и теплое, доброе чувство охватывает меня.
Все шесть дверей в составе всегда были открыты.Скорость движения была невелика и люди часто прыгали с подножки и на подножку на ходу. Горожане знали, где трамвай снижает скорость. Это были повороты, некоторое расстояние до остановки и после остановки.
В часы пик на подножках висели “гроздья” пассажиров. Конечно, это было небезопасно. Но не помню ни одного несчастного случая. Однако с увеличением скорости движения, открытые двери стали проблемой. Пришлось починить все системы и трамваи стали ходить с закрытыми дверями.
Много историй связаны с трамваями. Были разные. Но память держит в своих запасниках, в основном милые и смешные. Хотя пару-тройку грустных тоже может достать оттуда. Мне представляются интересными маленькие эпизоды, которые существуют, как бы вне времени и вне конкретного города. Впрочем, судите сами.
Бабуся.
Очень раннее утро. Еще темно. Холодно. Время чуть больше шести. Жду трамвая. Держу в руках алюминиевую трубу, метра полтора длиной. Везу ее сослуживцу. Подходит мой номер. Вхожу. Вагон пуст и холоден. Кроме вагоновожатого и меня, никого. Сел в левом ряду, где-то в середине. Трубу приставил к спинке сиденья, что впереди моего.
На следующей остановке вошла пожилая тетка. Типичная “бабуся”. Так мы называли прикидывающихся немощными и добывающих этим себе “привилегии”. Теперь в вагоне нас трое. Она цепко осмотрела пустой салон. Потом неспешно двинулась вглубь. Дошла до меня.
Рукой в варежке ухватилась за мою трубу. Возможно, приняла за одну из стоек. Я начал прикидывать, удержу ли ее, когда вагон войдет в поворот. Мои размышления прервал громкий дискант стоящей рядом “бабуси”:
- Сынок! Уступил бы мне место! - нагловато не то попросила, не то потребовала она.
- Так нет же людей совсем! Мест вон сколько! - очень удивился я такому желанию.
- Ну-у! Те все холодные! А это ты нагрел! - снисходительно, почти ласково, объяснила мне претендентка , с недоброй хитринкой в глазах.
Мне не нравятся ни такие “бабуси”, ни подобные ситуации. С малых лет воспитанный в традициях, предписывающих оказывать особое внимание женщинам, пожилым людям, малым детям и немощным, привыкший уступать им место, если свободного не было, я и не думал изменять себе.
Став старше, я сделал вывод, что мы подменяем понятия. Ко всем: женщинам, пожилым людям и немощным следует относиться с ПОЧТЕНИЕМ. УВАЖЕНИЕ, это нечто другое. К месту в транспорте не всегда относящееся. Надо быть вежливыми! Всегда!
- Ладно! Садитесь, пожалуйста! - я оставил “теплое местечко”, на которое “бабуся” быстро и с радостью уселась. И в тот же миг забыла обо мне. Слов благодарности не было.
“Аргумент” её, однако, запомнился. Я бы не додумался, пожалуй. Да и настроение эта мелочь не испортила. Значит, впредь буду уступать место в транспорте не простое, а согретое!
Вспоминаю, что раньше и трамваи, и троллейбусы, и автобусы и такси, имели свои, специфические запахи. И этот фактор тоже как-то настраивал на поездку. Кондукторы, узнав до какой остановки едет вошедший, отрывали разноцветные билеты. Один, два или три!
Они бывали, розовато-оранжевые, зеленоватые, голубоватые и белые. Стоимость проезда была разной, и зависела от расстояния. Потом цену сделали единой. Купил билет и едешь. Одну остановку или до конечной.
Все билеты имели номера, как правило из шести цифр. Если сумма первых трех была равна сумме других трех, такой билет назывался “счастливым”. И если попадался, это было приятно. Мы обычно подсчитывали. Тренировали мозги. Посмеивались, но считали.
Яйца.
Еду по своим делам. Час пик миновал и в вагоне более-менее свободно. Вошел парень с решеткой (30 шт.) яиц в руках. Абонемент уже был у него наготове и он закомпостировал его. Решетку положил на левую ладонь, как официант поднос, а правой ухватился за перекладину. Трамвай тронулся и стал набирать ход.
Через две остановки, что-то стало помехой вагону и вагоновожатый резко затормозил. От толчка стоящие по инерции качнулись и шагнули вперед, теряя равновесие и толкая друг друга. Парень не уберег свой лоток с яйцами. Решетку практически смахнулили у него с руки. Яйца попадали. Люди немедленно пришли на помощь и стали искать и подбирать их.
Парень растерянно озирался. Ему было неловко. Народ смеялся, парня успокаивали и подбадривали. Давали советы. Умные тоже.
- Вот четыре штуки! Вот они , голубчики! - и протягивали кто два, кто одно, поднятые яйца.
- На! Держи свои яйца! Мужчина! Это Ваше яйцо? - с шутками, весело и дружно, собрали и сложили все обратно в решетку-лоток.
Разбились только два. Двадцать восемь штук уцелели! ФАКТ!! Дальше ехали без приключений. Парень, держа решетку-лоток со спасенными яйцами, совсем успокоился и повеселел.
После работы, мой близкий друг Зафар и я, часто ходили пешком до метро. Мы работали не вместе,но в одном здании. И в этот раз мы пошли привычным путем.
- Прежде, чем спустимся в метро, зайдем в “РюмоШную”. Надо посмотреть, что сие есть! - он сказал, выделив букву “Ш”.
- А где там такое заведение? - я первый раз слышал о “Рюмочной”. Любопытно. Заглянем.
- За гастрономом! Дойдем, покажу! - Зафар говорил уверенно, хотя еще не был в загадочной “РюмоШной”.
- Веди меня, мой Дерсу Узала! - без спора согласился я.
Мы остановились. Весь тротуар был густо завален ветками, с подстриженных деревьев. Их только начали убирать. Решили доехать на трамвае. Подошел новый, недавно появившийся на линиях, удобный вагон.
Выпали.
Огромный, красный, трехдверный. Передняя и самая большая, средняя двери открывались, сдвигаясь против хода, задняя двигалась по ходу. Надлежало входить в среднюю, а выходить в переднюю и заднюю. Мы вошли. У меня были талоны-абонементы. Закомпостировал два.
В моем кейсе “дипломат” находились две бутылки коньяка в подарочном оформлении. Кейс занимал одну руку. Другой держался за одну из стоек. Зафар стоял рядом, держась за перекладину. Вагон катил бодро. Мы стояли недалеко от средней двери. В одном шаге, по ходу трамвая. Еще одна остановка. Минута езды и мы у входа в метро.
Но на остановке стояло уже два вагона и наш остановился, не доехав метров тридцать. Постояв, резво рванул с места. Одновременно открылись все двери. Пассажиры, не ожидая такого рывка, не устояли и двинулись против хода трамвая, который уже въехал на остановку.
Зафар уперся в меня, на него давили человек шесть и я, под таким напором, начал пятиться к открытой двери. Но не удержался и едва успев развернуться запрыгал по ступенькам вагона вниз. За мной “вылетели” остальные во главе с Зафаром. Сбили меня с ног и попадали на меня и рядом.
Поняв, что падение неизбежно, я начал решать три задачи. Приземлиться подальше от вагона, уберечь кейс с ценным содержимым и не очень сильно грянуться об асфальт. Все эти мысли пронеслись за мгновение. Сразу по окончании которого, я достиг покрытия остановки.
Упал на бок. Кейс, каким-то чудесным образом, встал рядом. На мне с комфортом расположился Зафар. А вблизи лежали, тоже один на другом, двое из “нашей” компании. Картину эту я наблюдал с низкой точки, поэтому видел ее плоской. Зафар чуть приподнял голову, осмотрелся и произнес спокойным голосом:
- Встаем и в “Рюмочную”! Хотя лежится мне неплохо! - он оттолкнулся от моей ладони, встал и помог мне вновь обрести статус “человека прямоходящего”.
- Целые, невредимые и не очень грязные! - сказал Зафар. Мы осмотрели друг друга, рассмеялись и пошли. “Дерсу Узала” привел меня в заведение, которое мы и хотели посетить.
Ничего особенного. Забегаловка. Скучная. Больше не придем. Мы выпили по сто граммов водки, закусили бутербродами с селедкой. То и другое были вполне сносными.
- Не! Лучше по нашей схеме! В твоем кабинете или в моем! - подвел итог Зафар.
- Трамвай стоял, пока все не поднялись, а потом укатил. - ответил на мой незаданный вопрос, всепонимающий и без слов, друг. Мы пошли в метро.
За многие годы трамваи очень изменились. Исчезли трехвагонные составы. Исчезли кондукторы. Исчезли билеты, в их привычном виде. Кондукторов и билеты заменили дыроколы- компостеры и талоны-абонементы. Вагоны тоже стали современнее. Их было несколько видов. Как отечественного, так и чехословацкого производства.
Снегопад.
Зима выдалась снежной. Все деревья побелели и выглядели сказочно красивыми. На обочинах лежали сугробы. Самым независимым, от проблем гололеда, транспортом стал трамвай.
Снег шел уже часа два. Крупные снежинки оставались на шапках, меховых воротниках и на плечах пальто и курток. Снег смахивали с плеч, стряхивали с шапок, а он упрямо собирался на них снова и снова. Показался вагон, зеленый с желтым, трехдверный. Мой номер.
По случаю снегопада входили и выходили через все три двери. В вагоне этом, во всю стенку задней площадки, было установлено сиденье. Помещалось на нем не меньше пяти человек, средней комплекции. Пустовала эта скамья редко.
Я вошел. Не глядя, стряхнул снег с шапки в сторону стенки задней площадки. Раздался смех. Я не привык к тому, что сзади есть сиденье. Снег я стряхнул на сидящих. Пока я извинялся, меня просветили, что не я первый в этом деле. На остановке двое с этого сиденья вышли, а я уселся на освободившееся место.
Вошел парень в очках. На шапке снег, очки запотели. Он протер одно стекло пальцами, потом снял шапку и стряхнул снег на всех нас, пятерых обитателей злосчастной скамьи. Мы дружно засмеялись. Парень смутился, его, как и меня успокоили. Никто не обижался. Напротив, это стало развлечением.
Снег был чистый, свежий, нес какой-то добрый заряд. Мой кейс был почти такого же цвета, как сиденье. Коричневый. Усевшись, я положил его на колени. Остановка. Вошел еще один парень в очках, похоже студент. Мы приготовились. Он стряхнул снег с шапки на нас, мы захохотали.
Ничего не видящий, студент растерялся и смутился. Протер стекла рукой, водрузил очки на нос, потом уселся на мой “дипломат”. Взрыв хохота еще сильнее смутил и взволновал его. Я держал тощего парня обеими руками, чтобы он не свалился.
Смех не умолкал. Студент, наконец, понял всю комичность ситуации, соскочил с моих колен и кейса, извинился и, сначала робко, а затем во весь голос захохотал с нами вместе. Снег легко объединил случайных попутчиков и доставил несколько минут радости. Конечно и трамвай, с его задним сиденьем, “помог” в этом чудесном, веселом, зимнем приключении.
Моя любовь к трамваям тоже претерпела изменения. Теперь я ездил в современных, новых вагонах. И, вместе тем, продолжал любить и вспоминать старые составы. В старых трамваях было что-то доброе, ласковое, чего совсем нет в теперешних. Может быть это душа?
Опора.
Вечер только начинался. Совсем светло. На остановке стоял трамвай. Дорогу переходил “заложивший за воротник” и, для симметрии, “принявший на грудь”, строитель, судя по его комбинезону. Он пытался прикурить сигарету, но спички ломались одна за другой и не зажигались.
Строитель остановился между рельсами, метрах в двух от стоящего трамвая и продолжил сражаться со спичками. Неудачно. Вожатый тихо подкатил вагон впритык к нему.
Он увидел все-таки, нависший над ним огромный вагон, согласно кивнул головой, прислонился к нему спиной, обрел равновесие и, наконец, зажег спичку. Прикурил, благодарно махнул рукой вожатому и побрел дальше, попыхивая сигаретой.
Эта короткая, смешная и грустная, сценка не осталась незамеченной. Пассажиры из трамвая и ожидающие на остановке , а также прохожие смотрели на этот мини-спектакль и болели за бедолагу. Аплодисментов не было, но когда он прикурил свою сигарету, вздох облегчения был слышен. Люди остались довольны. Классический добрый хэппи-энд!
За это я и люблю трамвай. Он же куда романтичней рогатого троллейбуса и коптящего автобуса. Думаю, что не одинок в моем теплом чувстве к трамваю. А сейчас по рельсам ходят, бегают, едут, наверное, “правнуки” того, старого. Из детства.