В «Слове» есть фраза «и в море погрузиста», которую общепринято переносить в другое место текста. Считается, что это является постепенным раскрытием текста и исправлением «ошибок переписчиков». В том месте, куда она обычно переносится, эта фраза почти незаметна, так что она легко может быть не замечена тем, кто знакомится с текстом в «конъюктурной правке».
Покажем, что эта перестановка фразы неверна и вернём её на прежнее место.
Приведём полностью ответ-разгадку бояр великому Святославу на его «смутный сон»:
«Уже, княже, туга умъ полонила. Се бо два сокола слетеста съ отня стола злата поискати града Тьмутороканя, а любо испити шеломомъ Дону.
Уже соколома крыльця припешали поганыхъ саблями, а самою опуташя въ путины железны. Тьмно бо бе въ г день: два сълнця помьркоста, оба багряная стълпа погасоста, и съ нима молодая месяця, Олегъ и Святъславъ, тьмою ся поволокоста.
На реце на Каяле тьма светъ покрыла.
По Русьскои земли прострошяся половци акы пардуже гнездо, и в море погрузиста, и великое буйство подаста Хинови.
Уже снесеся хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже вьржеся дивъ на землю.
Се бо готьскыя красныя девы въспешя на брезе синему морю: звоня Русьскымъ
златомъ, поють время Бусово, лелеють месть Шароканю.
А мы уже дружина жядни веселiя!»
Обычно (но не всегда) фразу «и в море погрузиста» ставят в другое место этого же фрагмента: «оба багряная стълпа погасоста и в море погрузиста».
«Перестановщики» таким образом убивали двух зайцев: они красиво (с их точки зрения) дополнили картину заката на море и избавлялись от непонятного им моря. Действительно, если половцы вторглись на Русскую землю, то при чём здесь море? И кто такие Хинове? И почему готские девы поют на берегу моря и как к ним попало русское золото? Ничего не понятно тем, кто смотрит на символический текст «реалистически».
(Смотря реалистически под погружением в море они искали бы утонувших в море или реке воинов, в данном случае половцев.)
Понятно, что перестановка эта есть лишь лёгкий способ разделаться с непонятной Хиновой и игнорировать тему берега моря. Убрав «погружение в море» перетановщикам кажется, что одной «проблемой» (научный термин) стало меньше*, но это только иллюзия решения.
В «Слове» нельзя понять что-то, а что-то рядом не понять.
В «Слове» можно понять или всё или ничего.
* «Ух! А теперь займёмся остальным… «работы» ещё много (на всех хватит (и внукам останется)).
*********************************************
Для того, чтобы прояснить данный вопрос, нужно понятия «злато», «жир», «река», «море», а также образы «испить шеломом из…», «погрузить жир в…» и многое другое рассматривать в комлексе.
Итак:
1.
Бояре, начинают своё объяснение Святославого «смутного сна» с цитирования речи Игоря перед дружиной. При этом они не просто цитируют Игоря, но заодно кое-что объясняют в его речи. Они говорят:
(То не князёк исчез в тереме твоём златоверхом, то ведь…)
«Это ведь два сокола слетели с отчего стола злата поискать града Тьмутороканя, а любо испить шеломом Дону.»
Вот это «а любо испить шеломом Дону» и относит нас к речи Игоря, который сказал:
«Хочу, – говорит, – копьё приломить (дать бой) на конце поля Половецкого.
С вами, русичи, хочу главу свою приложить, а любо испить шеломом Дону!»
Из наложения двух фрагментов уже можно догадаться, что под «концом поля половецкого» имеется в виду Тьмутаракань (гипотеза акад. Орлова), что находится на берегу «синего моря».
Исходя из ответа бояр, задача Игорева похода - пройти сквозь всю «землю незнаемую» до синего моря и забрать Тьмутаракань, дедов удел*.
* Нам не нужно думать, как это часто делают историки, – возможно это или не возможно было в действительности – это просто вытекает из текста и всё.
2.
Радость готских дев в данном фрагменте симметрична плачу русских жён во фрагменте, предваряющем «Смутный сон» Святослава:
«Жены русьскыя въсплакашяся, аркучи: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслiю съмыслити, ни думою съдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра (половецкого) ни мало того потрепати!»
А въстона бо, братiе, Кыевъ тугою, а Чьрниговъ напастьми.
Тоска разлiяся по Русьскои земли, печяль жирна тече среди земли Русьскыи.»
В обоих случаях подчёркивается золото:
«звоня Русьскымъ златомъ» – «злата и сребра (половецкого) ни мало того потрепати»
Хотели золото чужое «потрепать», а вышло наоборот – Игорь своим поражением насыпал русское злато в Каялу и вот уже «готские красные девы воспели на бреге синего моря, звоня Русским златом».
3.
«Печаль жирна» из этого же фрагмента противоположна «жиру» (богатству). Она потекла по Русской земле как река. И здесь мы вспоминаем, за что именно кают иностранцы (послы в Киеве) Игоря:
«Ту немци и венедици, ту грьци и морава поють славу Святъславлю, кають князя
Игоря, иже погрузи жиръ во дне Каялы, рекы половецкыя. Русьскаго злата насыпашя…»
Река Каяла – река русского бесславия (каяния), в которую Игорь «погрузил жир» и насыпал русское злато.
Слово «погрузить» (в Каялу) нас возвращает обратно к нашему отрывку «и в море погрузили…». Предполагаем, что в обоих случаях погружается «жир» (богатство).
Таким образом, предложение приобретает следующий смысл:
«По Русской земле рассыпались половцы аки пардужье гнездо, и в море (жир) погрузили, и великое буйство подали Хинове.
«Погрузить жир в море» – значит обогатить* приморские народы, в частности готов.
Про готских дев обычно и говорят, что это остатки готов, осевших на Таманском полуострове близ Тьмутараканя, а также на берегах Чёрного моря. Это союзники половцев, заинтересованные в нашем поражении.
* Здесь можно отметить по поводу богатства приморских народов: совершенно очевидно, что кто контролирует выход к морю, тот и богатеет. Вспомним, как хвалит великий Святослав Ярослава Осмосмысла (тестя Игоря) за то, что он «затворил Дунаю ворота», т.е. полностью контролирует выход по Дунаю в Чёрное море. Опять же – так это или не так было в действительности неважно, важно, что это так согласно «Слову».
Тьмутаракань являлась другим выходом к Чёрному морю. Многократное упоминание Тьмутараканя в тексте, включая стремление Игоря овладеть им для геополитически мыслящего автора очень важно. Также важно и многократное упоминание «синего моря», которое отнюдь не является, как полагают многие, обобщённым фольклорным образом, но означает всё то же Чёрное море, называемое тогда Русским.
РЕЗЮМЕ:
В данном случае цепочка рассуждения была примерно такой:
ГОТСКИЕ ДЕВЫ (ПОЮТ) и РУССКОЕ ЗЛАТО
переходим в зеркальный фрагмент:
РУССКИЕ ЖЁНЫ (ПЛАЧУТ) и (ПОЛОВЕЦКОЕ) ЗЛАТО
ЖИРНАЯ (печаль) и ТЕЧЁТ (рекой)
ЖИРНАЯ ПЕЧАЛЬ противоположна ЖИРУ (богатству)
переходим по ссылке «жир»-«река» к иностранцам:
ПОГРУЗИЛ ЖИР В РЕКУ КАЯЛУ
переходим по ссылке «погрузили» в первоначальный эпизод:
ПОГРУЗИЛИ В МОРЕ
по аналогии дополняем:
ПОГРУЗИЛИ (жир) В МОРЕ
Таким образом, словосочетание «погрузить в море» в данном фрагменте оказалось таким же клишированным эпитетом как «вступить в стремя» или «испить шеломом Дону».
«вступить в злат стремень» = выступить в поход;
«испить шеломом из чужой реки (Дону)» = победить противника, овладеть его рекой;
«погрузить жир в реку (или море)» = проиграть сражение (и начать платить дань);
и т.д.
Половцы населяли степь, т.е. они жили у Дона – у реки, но не у моря, где жили другие народы. Проиграв битву, Игорь «насыпал злата в половецкую реку Каялу», а половцы в свою очередь распространили это же русское злато по своим союзникам, живущим у моря, т.е. «в море жир погрузили». Из этих приморских союзников половцев в данном фрагменте текста названы готы и хинова (а также ольберы, упомянутые в сцене обороны буй тура Всеволода).
Как видим, перестановка только на первый взгляд понятной фразы «и в море погрузили» не утроняет проблему, а напротив усугубляет её, поскольку «ХИНОВА», упоминаемая в тексте трижды, теряет ценную информацию для своей идентификации.
(В двух случаях из трёх ХИНОВА называется в тексте РЯДОМ С МОРЕМ. Убрав из данного фрагмента «море», у нас остаются только «стрелы хиновские», летящие с моря, но этот фрагмент любящими природу историками «легко» объясняется как реалистичное описание южного ветра.)
По ссылке «буйство»-«хинова» мы идём из данного фрагмента в обращение Святослава к Роману и Мстиславу (см.«ХИНОВА»).