Когда мы подошли к ограде, стал звонить колокол. Этот звон, такой кроткий, такой радостный, напоминающий журчание весеннего ручейка, наконец прорвавшегося сквозь толщу льда, как-будто оповещал о приближении людей извне и звучал, как приглашение. Ликование этого дивного звучания, этой неземной гармонии стало наполнять все вокруг, постепенно охватывая меня всего, отдаваясь лесным эхом.
- Видишь, Некостенька? Тебе здесь рады, тебя приветствуют!
Мама Сойжима оставила меня у ограды и вошла на территорию скита. Через 15 минут она вышла с пожилым человеком в монашеской одежде и они направились в мою сторону.
Старец, несмотря на свой преклонный возраст, шел довольно твердой походкой с посохом в руке: седой, как лунь, довольно высокий, низко посаженные густые седые брови над светло–голубыми глазами, длинная, абсолютно белая борода – он издали был похож на сказочного мудреца. Подойдя ко мне старец вежливо кивнул и улыбнулся:
- Бог в помощь, сын мой!- услышал я низкий, грудной голос.
- Это Отец Иоанн, Некостенька!- представила его мама Сойжима.
- Здравствуйте!- поздоровался я.
- Отец Иоанн! Этому молодому человеку нужно найти путь к миру в душе и помочь найти выход из душевной боли. Вот мы и здесь!
Пока мама Сойжима говорила, старец внимательно смотрел на меня, слегка прищурив глаза. Его взгляд был преисполнен кротости и беспредельной доброты. Еще никогда мне не доводилось видеть подобного лица, оно вызывало желание созерцать его вновь и вновь.
- Как зовут тебя, сын мой? – тихо спросил он.
- Константин Збарский! – впервые, за последние почти 12 лет я произнес свое настоящее имя и… смутился.- Я изменил свое имя, теперь я – Наум Леонов.
- Прекрасно! Добро пожаловать! – старец никак не среагировал на мое заявление.
– Ну что ж, прощайтесь! Дочь моя, я дам тебе знать о наших успехах. Впрочем, ты знаешь, мы всегда тебе рады. Приходи почаще, все ж старый я уже, не сегодня, так завтра предстану перед Господом!
Мама Сойжима поцеловала ему руку, мы снова обнялись и она ушла. Отец Иоанн привел меня в светлую келью:
- Вот твоя келья, сын мой! Устраивайся! Правила у нас суровые, поблажек не будет! Но терпение и любовь – всегда на первом месте. Твое пребывание здесь – это не заточение, ты волен уйти, когда пожелаешь!
- Спасибо, Отец Иоанн!
- Благодарить будешь не меня, а Бога! Ты к нему пришел, а не ко мне. В Бога – то, веришь?
- Я не знаю… Я не знаю о Боге ничего, Отец Иоанн.
- Хвалю за честность! И откровенно говоря, немного завидую… Нет ничего более интересного, чем делать первые шаги к Нему! Умеющий идти к источнику, да не пьет из кувшина! В 8:30 братия собирается в храме для прочтения утренних молитв.
- Отец Иоанн! Я не знаю ни одной молитвы.
- А ты, не робей, сын мой! Господь Бог сам приведет тебя к ней! Приходи, послушай!
Отец Иоанн вышел и тихо прикрыл за собой дверь кельи.
Я стал осматриваться: каменный пол, низкая постель, стол со стулом у стены под небольшим окошком и распятие над изголовьем.
Так открылась очередная новая страница моей жизни.
В тот день утренние молитвы братии наполняли меня особым, не веданным мне
доселе, покоем: знакомые слова – Христос, Богоматерь, Бог Отец, Отче Наш и др., были мне понятны, хотя бы тем, что я находился в храме. Я стал осознавать, что эта новая дорога моей жизни, не только не из легких, но и непохожая, отличная от всех предыдущих путей, по которым мне приходилось идти прежде. Ощущение безусловной, всесторонней безграмотности в христианстве и понимание того, что мне придется учиться всему с азов, как в начальной школе, воодушевило меня – я всегда любил процесс познания.
После утренней молитвы братия собралась в трапезной на завтрак. После трапезы Отец Иоанн зашел ко мне в келью:
- Сын мой! По глазам вижу – ты не крещен! Крещение в твоем возрасте должно быть понятно и добровольно. Но к крещению надобно подготовиться, ибо рождение вновь Духом Святым – это первое и важнейшее таинство христианства. Господь говорит - <<Прямая дорога, легкая и беспечная, усеянная лепестками роз – дорога лукавого, ведущая в ад. Моя же дорога – ухабиста, терниста и камениста, ходить по ней не легко, однако она непременно приведет в рай.>> Так и наш с тобой путь, долог и тернист и, если ты со смирением пройдешь его, то в один прекрасный день, сын мой, окажешься у той заветной двери, на которой большими буквами будет написано – ВЫХОД.
Я слушал Отца Иоанна и отчаянно желал, чтобы он не останавливался.
- Обязательное условие крещения включает много бесед:они несут в себе изучение Священного Писания, Символа Веры, избранных мест Писания, основ христианской морали. Представление о грехах и добродетелях, тоже стоят в списке необходимого… Сегодня вечером, после часа тишины, жду тебя в храме. А пока, походи, осмотрись, ознакомься с другими, но в кельи других входить запрещено.
Вечером я пришел в церковь. Отец Иоанн уже был там – он молился. Закончив молитву он обернулся ко мне и улыбнулся:
- Ну, сын мой! Рассказывай, какая боль привела тебя сюда?
- Я убил человека, Отец Иоанн! Очень хорошего и порядочного человека! Простить себе не могу, да и Бог, уверен – не простит! – голос мой предательски задрожал и перестал повиноваться.
- А ты, вместо Бога не решай!!! Ишь ты! Гордыня какая! – эти слова он произнес строгим тоном и категорически. Затем его тон сразу сменился, стал спокойным и по – отечески ласковым. – Иисус пришел не к праведным, а к грешникам – к ворам, убийцам и разбойникам. Он говорил с ними, направлял, учил их. Даже будучи распятым на кресте, истерзанный и раненный, страдая от нечеловеческих мук, Он обещал преступнику, искренне раскаявшемуся, что сразу за Ним, в рай войдет и он – первый прощенный грешник!
Я замолчал и опустил голову.
- Одними из последних слов Христа были - <<Боже мой! Боже мой, для чего ты меня оставил?>> В этих словах – вся боль богооставленности. Никогда Он не был оставлен Отцом, но чтобы пройти путем страдания Ему надо было претерпеть
не только оплевание и заушение, не только предательство и отречение от Него. Ему нужно было претерпеть самое страшное страдание, которое может выпасть на долю человека – это чувство богооставленности, чувство, которое испытывает человек, когда ему кажется, что Бога нет, что Бог не слышит его мольбы, что Бог его оставил. Иисус этим хотел сказать, чтобы и мы в минуты отчаяния, боли, богооставленности вспоминали, что и Ему пришлось пройти через это!
Впервые я слышал слова, которые, как обезболивающее лекарство на рану, постепенно согревали мое неживое сердце. Как рыбешка, пролежавшая всю зиму в куске льда, впавшая в анабиоз, вздрагивающая в таящем льду, согретым лучами весеннего
солнца, так и мое сердце, пытаясь снова запустить механизм биения, делало первую робкую попытку начать биться вновь.
Я говорил и говорил не останавливаясь, рассказал все, что со мной случилось, без утайки, впервые за последние почти 12 лет! Я обнажил свою душу перед другим человеком, который внимательно слушал меня и, только время от времени, тихо произносил - <<Господи, помилуй!>>. В ходе моего признания, я потихоньку стал чувствовать облегчение, освобождение от той неподъемной, непосильной ноши, от нечеловеческой душевной боли. Я начал понимать, что означает “разделить с кем – то свою печаль”. Слишком долго я держал в себе эту тайну. С последним словом своей исповеди слезы брызнули из моих глаз и я заплакал… заплакал, как сирота, искавший много лет родителя и, наконец, нашедший его…
- Плачь, сын мой! Плачь! Если плачешь – значит жива еще твоя Душа! Ты сейчас плачешь, а Душа твоя, широко раскрыв “глаза” стала поднимать голову, не веря тому, что скоро будет свободна, как приговоренный к смерти, не верит в весточку о помиловании и полном освобождении… Ничего нет чудеснее, чем омыть слезами расскаяния Душу свою!
Он подошел ко мне, приподнял, вытер своей теплой, мягкой ладонью мои слезы, обнял меня и, одобряюще похлопав по спине, тихо сказал:
- Первый шаг к той заветной двери, ты сделал, сын мой!
- Отец Иоанн! Можно спросить вас о чем-то?
- Спрашивай!
- Я часто думаю: а что, если бы бабушка моей любимой девушки, за день до самоубийства ее жениха, не говорила бы о своих опасениях, касательно брака внучки с инвалидом? Может не пустили бы эти слова свои ядовитые корни в моем сердце и не было бы тогда той трагедии? Не было бы моих злорадных мыслей вслух и не услышал бы он случайно тех слов, что толкнули его на тот безумный поступок?
Отец Иоанн подошел ко мне близко и посмотрел мне прямо в глаза:
- Устами бабушки, не Бог с тобой говорил, сын мой! Не Бог!!!
( ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ )
http://www.proza.ru/2018/07/20/215