Чьи-то колючие длинные усики щекотали обнаженную толстую лодыжку Скатти, словно пробуждая ее к жизни. Девушка в страхе раскрыла оцепеневшие, слипшиеся веки, и в нос ей ударил мерзкий запах тухлятины и многолетней грязи и пота, будто она не мылась целую вечность.
Каменные черные стены покрытые зеленой плесенью и ползущими слизнями; капающая с потолка вода, крохотное решетчатое окошко, до которого она бы никогда со своим ростом не дотянулась…все это указывало, что ее бросили в холодную темницу.
Дева пронзительно вздохнула, даже не пытаясь встать и размять отекшие и замерзшие конечности.
Скользкий и еле греющий свет, проникал только в один угол темницы, освещая пару копошащихся жирных крыс в куче сваленной грязи. Скатти поморщилась, поджимая под себя ноги и обнимая себя за плечи.
Она не боялась крыс еще с айдарских времен. Отец часто держал у себя клетки с сытыми милыми зверьками с шелковой шерсткой…Она так блестела, что даже переливалась на солнце, будто зеркальное отражение водной глади. Но эти крысы пугали ее вовсе не своими хвостами, острыми зубами и противными коготками…
«Если этих крыс не кормят…то чем они питались раньше, раз выросли такими жирными и упитанными?» - холодок пробежал у нее по спине, и она живо представила, как та особо толстая крысень, которая щекотала ей ногу, подползает к ней, пока она спит и отгрызает целую ляжку и уносит ее в свой вонючий угол.
«Кушать подано, друзья», - говорит крыса собратьям, упиваясь сладкой человеческой плотью. «Мы будем пировать еще месяц – вон какая жирная добыча попалась!», - отвечает ей другая крыса с красными круглыми глазками, ехидно потирая лапки перед вкусным обедом. Скатти испуганно попятилась назад, вжимаясь спиной в холодный угол.
Потерев опухшие глаза чумазыми руками, она наконец успокоилась и принялась обдумывать, а что же ей делать дальше. Ее не связали, не избили, не причинили никакого физического вреда. Самую ощутимую травму ей принес только лохматый, смелый человек, который был готов отдать жизнь за нее и своих друзей.
Грей Грин - командир отряда лауритсян. Он смеялся над ней, потешался...а его друг, старик Сэм, поведал ей о смерти человека, ради которого она была готова вытерпеть любую невзгоду.
О смерти ее отца…Агвареса Айдарского.
Принца и будущего короля Золотого Королевства. Он был убит краснопустынниками во время заключения мирного соглашения. Какая нелепость…какая глупость и недоразумение. Ведь он должен был погибнуть только героической смертью, достойной песен и похвал…И точно не сейчас…не сейчас. Не в это время, когда он боле всего нужен своей единственно любящей его дочери…
Крысы мерно попискивали и вроде не пытались съесть или укусить ее, занимаясь своими привычными, крысиными делами. Скатти даже расслабилась, вытягивая затекшие ноги и растирая ладонями ледяные колени.
Когда красноволосый и ясноглазый сын королевы со своими товарищами втащил уже не шибко сопротивляющуюся Скатти за черные ворота торвальдской крепости, наступила настоящая зима.
Сероватый снег валил уже вовсю, засыпая и застилая деве взор…Она падала в сугробы, валясь от усталости и голода, но ее снова грубо поднимали и подталкивали вперед. Все, что она могла отчетливо видеть впереди – это окутанный туманной дымкой, высокий худощавый силуэт человека в рысьей шубе и тонкими алыми волосами, легко ступающего даже по самым глубоким заносам. Иногда он поворачивал голову и лукаво оглядывал девушку, слегка улыбаясь своей звериной коварной ухмылкой.
В такие моменты девушке казалось, что его губы такие красные не сами по себе…а потому что ими лукавый Лукас пьет только кровь, а не воду.
Однако, жадно глотая морозный воздух губами, Скатти задавалась единственным вопросом, не имеющим отношения к ее дальнейшей судьбе, ясноглазому Лукасу, погибшему отцу, Грею Грину и даже будущему всего Киритайна:
«Почему снег в Торвальде серый, а не белый?»
Она судорожно оглядывала каждого, кто встречался на ее пути: каждого воина, стражника, гвардейца, лавочника и торговца, закутанную в шерстяные платки, женщину и каждую дворовую собаку…
Никто не смотрел на нее, не замечал, проскальзывал взглядом мимо, будто она стеклянное изваяние плохого качества, не заслуживающее даже малейшего внимания. Лица их были блеклыми, серыми, будто лишенными жизни и света. Закутанная в какое-то старое тряпье, молодая девушка совсем мельком взглянула на изможденное лицо Скатти и девушке показался в ней некий отблеск жалости, который она тотчас подавила в себе, утыкаясь в очистку рыбьей чешуи над корзиной.
Морды собак, лица горожан – все они казались Скатти серыми и несчастными, хотя, быть может, все это большой обман. Такой же, как «искренняя» улыбка Лукаса ясноглазого.
А снег, наверное, пока долетает до земли, успевает пропитаться тьмой и серостью их душ, что приобретает вот такой неприятный оттенок.
Самая жирная из крыс, наверное, их вожак, смело подошла к сидящей в углу Скатти, и к ее ужасу, улеглась подле ее ноги, согревая своим круглым пухлым телом ее окоченевшие икры. Остальные предпочли сидеть на безопасном расстоянии и уделять львиную долю внимания поискам хоть какой-то пищи.
А потом все оказалось куда более предсказуемо, чем судьба ее отца. Лукас ясноглазый отпустил товарищей на отдых и собственноручно поднялся вместе со Скатти в высокую черную башню и заточил ее там на неопределенный срок, все так же мерзко и хитро улыбаясь, будто думал, что его рысья улыбка пробудит в ней какое-то доверие и чувства.
Наивный.
Напоследок он сказал только одно:
«Смерть ничего не значит, Скатти Айдарская. Не оплакивай отца. Не оплакивай свою судьбу. Есть вещи куда более страшные, чем смерть.»
Он ушел, оставив Скатти с кучей вопросов и непрерывной борьбой с холодом.
Сколько прошло времени с тех, пор как она почуяла тошнотворный запах разложения и гнили? День? Два? Впору с голода начинать поедать крыс…Скатти опустила взгляд и заметила, что длинноусый крыс все также лежит у ее ноги, согревая ее своим дыханием.
«Рано или поздно, Лукас вернется…» - как бы про себя говорила Скатти, обращаясь к сопящему крысу. «Тогда мы достойно встретим его. Мы не покажем виду, что мы напуганы, голодны, ослаблены. Мой отец дал мне и моим сестрам важные задания…Целью каждого служит борьба против главного врага Киритайна, сеющего разруху, застой и смерть – узурпатора Эрики.
Я в логове врага. Я – в самом центре кипящего котла событий. Выйти замуж за Лукаса означает только одно – раскрытие секретов их рода, их силы и внедрение в северную обитель…Да…да, мой милый крыс…не грусти…мы выберемся отсюда, и ты каждый светлый день будешь есть сыр и свежее мясо...Рано или поздно…
Рано или поздно Лукас вернется.
Рано или поздно, Грей Грин вернется…вернется за мной! Рагна доложит деду о моей судьбе. Он не может…даже нет, не так! Он не должен так просто забыть о своей внучке! Даже если королева купила Медвежьего Короля…если он продался ей с потрохами…Эрика не может купить все! Не может купить его мысли, пожелания, планы и тайные намерения!»
- Наивная! – угрюмо и басом отвечал ей жирный крыс голосом Скатти. – Ты также возносила отца, который всегда любил тебя меньше остальных дочек. Что уж говорить о Ярле, который открыто воевал с Айдар? Ты рисуешь картины, какие приносят удовлетворение твоему глазу. Ты не видишь реальности, тупышка Скатти! Грей Грин просто играл с тобой. Лукас тоже будет играть. Ты знаешь это, ты предвидишь это, наивная доверчивая дурочка! Искренне тебя любила только мать и сестра Морелла…
Не соверши еще одну ошибку. Не доверяй Лукасу. Не раскрывайся. Не бойся смерти и не страшись боли…тебе нечего терять! – тихо шептала хриплым голосом Скатти за спящего крыса, представляя себе его возможный человеческий басовитый тембр.
«Как жаль, что такая смелая и решительная я только в своих мыслях…» - горько вздохнула Скатти и повалилась набок, устало прикрывая веки.
Тяжелый, грузный сон без сновидений навалился на деву, полностью отключая ее от реальности. Так она проспала где-то полдня.
Тусклый луч солнца снова осветил крысиный угол, заставляя и Скатти медленно и нехотя открыть глаза. Она с ужасом обнаружила, что крысиный угол пуст.
«Сбежали? Покинули меня? Как? Неужели через окошко или железные прутья решетчатой двери? Нет, это невозможно, слишком высоко!»
Мигом вскочив на ватные ноги, она вдруг все поняла. Недовольные крысиные мордочки глядели на нее снизу-вверх, прямо подле ее стоп, то и дело приподнимаясь на задние лапки и нюхая затхлый воздух.
Они спали, свернувшись клубком на ее животе все это время.
Девушка поспешно кинулась к потревоженным животным и принялась гладить их и извиняться перед ними в самых разных изысканных выражениях.
Голова ее набухала и воспалялась с каждой минутой, будто ее лишали жизненной силы; вытягивали ее через некую трубочку, оставляя только чувства. Голод занимал главенствующее положение в этой отчаянной схватке за разум. Животный, рвущийся наружу страх, вдруг сковал ее внутренности, когда она поняла, что может умереть здесь, и никакой свадьбы и вкуса свершившейся мести не будет. Она просто сгниет здесь заживо, как предыдущий житель этой камеры!
Припав к прутьям решетки, она завыла во всю силу своих легких, сотрясая дверь изо всех сил, коих почти не осталось.
- Выпустите! Выпустите меня сейчас же! Лукас! Лукас! Позовите Лукаса, прошу вас!
Она кричала, пока болезненный хрип не украсил ее когда-то тонкий и высокий голос. Она кричала, пока не охрипла, пока не потеряла все силы, сползая вниз, обессиленно опуская руки.
Наконец ее вопли были услышаны.
Низенький дряхлый старичок с ветхой белой бородой и кружкой чего-то горячего показался у ворот решетки, и с тенью на оливковом сморщенном лице угрюмо протянул Скатти между прутьями мятый сверток.
Она завороженно глядела на него во все глаза, с мольбой и жаждой жизни, будто спрашивала: «как? Вы просто уйдете?» Откинув сверток в угол камеры, она снова разъяренно бросилась к прутьям, щелкая зубами, чем даже припугнула старикашку, что он даже обернулся, оскорбленный таким поведением, одаривая ее безразличным взглядом.
- Что у вас в кружке? – жалобно и тихо проскулила Скатти, протягивая руку. Старичок поправил ухоженную седую бороду и помолчал, задумчиво дуя на дымящуюся жидкость в кружке.
– Суп, - равнодушно бросил он, и неторопливо развернувшись, отправился восвояси, оставляя пленницу наедине с неизвестным свертком и ароматом чесночного супа с мясом, от которого так и скручивало живот.
В свертке Скатти обнаружила весьма неплохие черные штаны из оленьей кожи и шнуровкой по бокам штанин; утепленные ботинки на небольшом каблучке и серую теплую блузку, отороченную неизвестным Скатти мехом, с вышитой летучей мышью на спине.
«Символика Торвальдской крепости…Быть может они ждали, когда я достаточно похудею, чтобы влезть в эту одежду? По крайней мере, это не хлипкая рубаха и штаны: не хватало еще, чтобы простуда нарушила мои планы.»
Проворно натянув одежду, она заметила, что блузка с трудом застегивается на последнюю пуговицу на груди. «Недостаточно похудела…съешьте, северяне; в остальном же весьма неплохо, если вычесть тот момент, что я с трудом держусь на ногах и вряд ли смогу держать меч, пока меня не покормят!»
Если я когда-нибудь вернусь домой и мать спросит, чего бы я хотела на обед, то я совершенно точно отвечу:
«Чесночный суп с мясом».
А она удивится и спросит в ответ: «А с каким мясом, дорогая? – С мясом бородатого старикашки, с чьим же еще?»
С такими кровожадными мыслями, Скатти закончила одеваться, жадно втягивая носом прохладный воздух, что сквозил из маленького окошка, в которое она никак не могла заглянуть ввиду малого роста.
- Госпожа…госпожа, проснитесь… - до ушей Скатти долетел тоненький искрящийся скромный голосок то ли маленького мальчика, то ли особо застенчивой девушки.
Она пошевелила пальцами, раскрыла сонные глаза и поспешно, шатаясь, вскочила на неуклюжие ноги, плохо понимая, что вообще происходит, и где ее любимый толстый крыс?
Возле решетки, переминаясь с ноги на ногу и потирая красные ладошки, стояла миловидная бледная девушка с платиновыми короткими волосами в шерстяном сером платье с черным поясом-корсетом, видавшим виды, но свежестиранным и поглаженным умелой аккуратной рукой. Скатти удивилась столь чудному и невинному видению и поспешно протерла пухлые веки, не веря своим очам.
- Кто ты такая? Где Лукас? Позови Лукаса, иначе я вспорю твой красивый животик и вытащу все внутренности на съедение крысам! – заранее защитилась Скатти.
«Она так похожа…так похожа на меня …когда я была еще стройной и привлекательной и регулярно стригла свои жесткие непослушные волосы…Или мне все это снилось? Наверное я всегда была жирной и уродливой…»
Девушка вынула из кармана ключ и осторожно повернула его в скважине, не отрывая испуганных глаз молодой косули от странного сонного призрака полноватой девы, которая метала взор из угла в угол, в поисках чего-то…или кого –то?
- Ах вот ты где! Старый проказник! Иди к мамочке…больше ты никуда не убежишь, толстячок! – к ужасу хрупкой блондинки, Скатти повернулась к ней с сияющим лицом, прижимая к груди серого, отвратительного крыса, уютно примостившегося в ее впадинке между ключицами.
- Госпожа…Госпожа…вам обязательно брать его с собой? – она немного отдернула руку от решетки, пряча ее в просторные рукава серого платья. – Он наверняка переносит заразу, блох или еще что похлеще… - но Скатти не слышала ее, полюбовно гладя зверька по жесткой шерсти и шевеля пухлыми губами, будто говорила ему какие-то приятные вещи. Резко вскинув голову на блондинку, пленница презрительно скривила рот. – Помнишь, что я говорила про твои внутренности? Крыс очень…очень…ОЧЕНЬ голоден! Ты ведешь меня к Лукасу? Лукас велел тебе меня выпустить? Отвечай, ведьма!
«Ведьма, которая могла бы стать моим идеалом красоты, моей подругой, младшей сестренкой… я должна играть свою роль…надеюсь, ты меня не осудишь.»
Девушка покорно опустила глаза и закивала, указывая на выход.
- Лукас ждет вас в обеденном зале. Он хочет познакомить вас с матерью. Мне приказано проводить вас в замок в целости и сохранности…
- Подожди, - смутилась Скатти. – От этой башни до замка – пара прыжков пути…Какой еще целости и сохранности?
Веселый смешок вырвался у хрупкой девы, и ее лицо украсили совсем детские ямочки на щеках.
- Пока вы не являетесь частью королевской семьи, вам стоит опасаться даже меня…или того старика, что приходил к вам…Он отравил всю свою семью по приказу Эрики, чем и заслужил место смотрителя темницы. И тех стражников, гвардейцев и мерзких похотливых лавочников…и да…в особенности бойтесь женщин…женщин…! - карие, круглые глаза девушки помутнели. - …особенно женщин в таверне «Лысый Кот» …они не пренебрегут возможностью исполосовать вам лицо или отрезать ухо, дабы другие мужчины смотрели только на них…а не на вас…а ты…ты очень красивая, Скатти, - как-то совсем уж искренне произнесла блондинка последнюю фразу, беря ошарашенную Скатти под руку и с опаской косясь на крысу у нее на груди.
Морозный воздух обжигал щеки и бодрил лучше всякого питья; казалось, снег решил отомстить Торвальду за все, что он сотворил с несчастной северной землей: отомстить за кровь, за раны, за потерянные селения и поваленные деревья с многовековой историей.
Он валил и валил, погружая древнюю, мрачную крепость в суровые думы и некий могильный покой. На улицах, на удивление царила тишина…даже пьяные лавочники и кузнецы, окончившие рабочий день, вели себя слишком тихо и смиренно, не пытаясь даже смотреть на две женские фигуры, приближающиеся к дверям замка.
Остановившись у тяжелых черных ворот, девушка пожала Скатти руку и лучезарно улыбнулась ей. Ее редкая, такая зимняя и холодная красота покорила деву с крысой на груди…
«Такие лучи не должны прислуживать и подносить…они должны освещать путь тем, кто их любит…Любит ли ее кто-то?» - думала Скатти.
- Меня зовут Дарси. Если я понадоблюсь – меня можно найти на втором этаже замка. Но, скорее всего, тебе приставят личную прислугу. Я прислуживаю другому человеку. Сегодня – было исключение…ммм…некая прихоть твоего будущего мужа…Он любит испытывать людей на стойкость, посылая им «видения» в облике стариков, бледных, обнаженных юношей и прекрасных девушек…
- И где был мой обнаженный юноша, Дарси? – усмехнулась Скатти, наблюдая за странным огоньком в ореховых глазах девушки. Что-то в ней было не так…что-то не было присуще прислуге, служанке…Как Эрика позволила ей работать на себя? В ней не было ни грамма послушания…верности…покорности…словно, некая цель маячила у нее перед глазами, лишая ее страха и раболепия перед вышестоящим…
- Лукас, вероятно, испугался, что юноша придется вам больше по вкусу… - тихо хихикнула Дарси, осторожно оглядываясь по сторонам, не слышал ли их, кто? – ее лицо вдруг приняло серьезный оттенок холодного камня.
– Ничего не бойтесь, Скатти. У вас есть друзья. Торвальд – гнилое место. Не доверяйте никому. Не бойтесь Эрику и ее сыновей – они презирают страх и смерть…Вам и правда нечего терять. Королева может убить вас на этом обеде, если вы ей не понравитесь…Это ее право, ее королевство…Лукас не будет скорбеть по вам ни минуты...Они просто отыщут следующую, в чьих венах течет кровь Агвареса Айдарского…Прощай, Скатти. И удачи!
Дарси многозначительно отпустила холодные пальцы Скатти и быстро засеменила в противоположную сторону, проваливаясь в свежевыпавший снег.
Скатти постояла еще немного у ворот, думая о том, как же ей следует себя вести в этом холодном северном аду, но тут почувствовала, что девушка оставила что-то в ее руке.
Выдыхая пар изо рта, она бесшумно разжала пальцы
На ее пухлой ледяной ладони лежал крохотный клочок пергамента, на котором неаккуратным почерком было нацарапано:
«Раннвейг Ингольд – здесь. У вас есть друзья».