Не знаю почему, а только всегда, едва зайдя в метро, я сразу снимаю шапку и перчатки. И расстегиваю куртку. А в вагоне, где почему-то всегда много народу, и подавно. Я давно заметил: в городе, стоит выйти из дому, как все тоже сразу выходят. И едут, едут... От этого в вагонах метро душновато.
В общем, в один прекрасный, но холодный день несколько раз я ездил на метро туда-сюда, и каждый раз в вагоне снимал куртку.
– Что за морока с тобой, – проворчала куртка. – Ни минуты покоя! Снял-надел, снял-надел. Знала бы, что ты будешь меня так дергать, осталась бы лучше в квартире.
Ничего себе, подумал я. Куртки уже со мной свысока разговаривают! И норовят остаться в квартире, причем не в моей. В городе я теперь всегда в гостях, я провинциал.
– Что тебе не так? – спросил я. – Держу в руках, на пол не бросаю.
– Измял всю! И вообще. Посмотри вокруг, все люди как люди, стоят, парятся в куртках, один ты голый. Даже свитер снял, стоишь в рубашке! Неловко мне за тебя.
Я оглянулся. Действительно, пассажиры спокойно переносили духоту в своих одеждах. Странные они, пассажиры эти.
И вдруг я заметил в дальнем конце вагона молодого парня, который, как и я, снял куртку и держал ее в руках. А сам остался в одной черной футболке с коротким рукавом! Ура, я не один такой!
– Посмотри вон на того пассажира, – сказал я куртке. – Видишь? То-то! Я такой же, как он. И нечего мне тут...
– Ты уверен?
– Не понял. В чем?
– Что ты такой же, как он.
– Конечно, во всем вагоне только мы с ним такие странные.
– Тогда подойди поближе и посмотри внимательно.
Легко сказать «подойди», когда так тесно. Но любопытство сверлило, и спустя пару остановок я оказался почти рядом с парнем. Это был высокий молодой человек со светлым лицом и благостной бородкой. В ушах у него болтались сережки, нос пронзал какой-то сияющий пирсинг. Черная футболка при ближайшем рассмотрении оказалась с кружевными рукавами и в мелкий девчачий цветочек. Но мало того, на шее у него висела широкая цветастая тесьма, на который болтался не менее цветастый явно женский кошелек. И ногти у этого человека были цвета утомленного ультрамарина.
Парень уже посмотрел на меня доброжелательным взором, но нам с курткой пора было выходить на своей станции.
– Да, – сказал я куртке на перроне. – Ты права, я не такой. Мне до него далеко.
– Каждый из нас не такой, – мудро заключила куртка.