Начало здесь: http://www.proza.ru/2017/06/06/2065
3.
Многое в нашей жизни можно объяснить. Почти всё. Было бы желание.
В своё время я даже увлекалась коллекционированием оправданий, которыми люди награждают свои поступки. Или отсутствие поступков.
Помню, самыми частыми были: «время не пришло», «что не делается, всё к лучшему», «еще не известно, что бы было, если бы я этого не сделал», «у других и того нет», «я же не для себя стараюсь!»…
Думаю, каждый припомнит как минимум пяток своих высказываний. И однажды, устав от всех этих замещающих истинные стремления фраз, от навязанных обществом эвфемизмов, от вечного подбора слов и балансирования на лезвии собственноручно выкованной репутации, внезапно, в одночасье, ты понимаешь, что всё это — некая «мышиная возня», понапрасну растраченные время, силы, ресурсы, жизнь, в конце концов!
И, что самое мерзкое — ничего не вернуть, не отозвать, не исправить. Лишь двигаться вперед и отстраивать заново. И когда ты приходишь к этой мысли, перед тобой встает выбор, возможно, один из самых важных выборов в жизни: двигаться вперед или оставить всё, как есть.
Я не берусь судить, какой выбор правильный. Главное, на мой взгляд, его сделать. Потому как именно бегство от выбора, от решения проблем и есть основная ошибка нашей жизни. Вот только, жизнь не может без иронии. После того, как выбор сделан, она снова и снова подкидывает новые задачки. И получается, вся наша жизнь состоит из одних выборов. Но по мне, лучше выбирать и ошибаться, чем отрицать всякую возможность альтернатив.
***
- Я каждый раз пытаюсь убедить ее, - Карл нахохлившись сидел на краю стула. - И каждый раз она смеется мне в лицо. Она может появиться откуда угодно. Я уже давно отдал все долги, я засыпАл ее деньгами, но она всегда только смеется!
До меня стал доходить смысл только что сказанного Карлом:
- Ты помнишь всё, что делал в Лабиринте? И когда снова попадаешь в тот мир?!
- Да, - Карл повернул голову в мою сторону. - А как бы иначе я понимал, что нужно делать?
- Ты всё помнишь? - выдохнул Олин, глядя на нашего постояльца почти с ужасом.
Карл сжал губы в узкую полоску, набычился и отвернулся.
- Как же это? - растерялся Олин. - Почему мы не помним, а он помнит? Он что — особенный?
За окнами царила ночь. Луна заливала молоком с синеватым отливом каменную чашу развилки. Семь темных отверстий дохнули холодом, и я почувствовала этот холод сквозь толстые стены трактира.
- Особенный, - слова дались нелегко. - Он проклят. Вот и весь секрет…
- Хочешь сказать, что смысл его жизни, - начал Олин.
- Не продолжай, - подняв ладонь, перевела взгляд на нашего постояльца, - Это жизнь Карла. Одно могу сказать, - профиль Карла четко вырисовывался на фоне светлой стены, - здесь, в трактире, тебя, Карл, всегда будут ждать еда, постель и слушатель…
Карл с трудом поднялся, кивнул и, шаркая ногами, поплелся к лестнице, что вела на второй этаж.
**
Сначала просто молчали. Сложно представить человека, которому, как душе неприкаянной, приходится бродить по Лабиринту без надежды выбраться.
Понимает ли это сам Карл? Как он это принял? На какой стадии принятия неизбежного находится? Отрицание? Гнев? Торг? Отчаяние? Смирение?
- Я вот что думаю, - прервал мои мысли Олин. - Если в Большом Мире есть те, кто знает про Лабиринт, значит, они могут сами отправлять сюда людей.
Олин был не просто озадачен, он был встревожен: кулаки сжаты, брови насуплены, серые глаза отливают сталью.
- Олин, уверена, просто так они не могут. Наверное, есть какие-то правила. Может, они только раз в жизни имеют такую возможность…
- Может, - тряхнул головой Олин. - А может, и нет. А если их много, а не одна эта девка. Тогда как?
- Что тебя волнует?
Олин тяжело поднялся, подошел к окну, коснулся пальцами стекла и развернулся ко мне всем корпусом:
- А ты представь: если они сюда отправят группу каких-нибудь нелюдей. В Лабиринте они никому худа не сделают, а вот нам с тобой могут. Я-то думал, что в туннелях нормальные люди бродят, смысл жизни ищут… Какое от них зло может быть? Придут, расскажут, а мы за это их покормим. А если вот такие, отчаявшиеся? Да еще из разных времен? С разной подготовкой?
- Олин, - захотелось передернуть плечами. - Лабиринт не даст нас в обиду. Я уверена.
- А я нет, - мой компаньон невесело усмехнулся.
- И что ты предлагаешь?
- Вооружаться, хозяйка. Другой дороги нет, - Олин уверенно направился к стене трактира, на которой мы оставляли особые заказы для Хозяина Лабиринта.
**
Я никогда не любила оружие. Несмотря на то, что мою жизнь там, во Внешнем мире, сложно представить без средств защиты.
Не буду скрывать, мне приходилось защищаться не только правильно выстроенными фразами. И, тем не менее, я могу сказать, что ни один из примененных способов защиты не был чрезмерен по сравнению с угрозой.
Устранить опасность можно и не ликвидируя ее фатально. Можно опустить ее до уровня, когда она перестает быть угрозой. А после, подключить правильно выстроенные фразы…
Мне приходилось стрелять. Но ни один участник подобных столкновений не пострадал настолько, чтобы, пусть и на время, потерял способность слышать мои слова.
Оружие имеет собственную магию. И не всегда важно, в чьих руках оно находится. Трясущиеся от ужаса и отчаяния люди, которые держат пистолет впервые в жизни, не менее опасны тех, кто дружит с оружием с младенчества.
Важны слова. И зрительный контакт. Но не всегда удается «открыть» уши и глаза другому человеку, иногда, увы, приходится играть по его правилам. В самом начале. Кто кого.
Беда в том, что у меня-то свои правила имеются, а вот у того, кто стоит по ту сторону, чаще всего, правил нет. Остается одно – импровизировать, а проще говоря, рисковать…
**
Предложение Олина я оставила без обсуждения. Если Лабиринт откликнется на его просьбу, так тому и быть. За время нашего сотрудничества мой напарник не разочаровал меня ни в манере общения, ни в поведении, ни в робких попытках ухаживания и защиты.
- Я составил список, глянешь? – Олин протянул листок, исписанный крупным убористым почерком.
- Нет, не буду. Уверена, ты всё предусмотрел. Хлопушки – это твоя ответственность.
Олин тяжело вздохнул, и мне пришлось оторваться от бухгалтерской книги:
- Что-то не так?
Олин смущенно кашлянул, шумно втянул воздух, сузив ноздри:
- Я же из 18-го. Может, у тебя есть что-то надежнее? Кто знает, из каких времен к нам гости пожалуют…
Вынудил таки отложить книгу! Ладно, остается откинуться на спинку стула и широко улыбнуться:
- Олин, ответь: разрешает ли Лабиринт брать с собой оружие?
- Вроде нет…
- Вроде? Вспомни, с каким набором человек оказывается на развилке?
Уловив мою мысль, Олин улыбнулся:
- Котомка с десятью сухарями и фляжка с несколькими глотками.
- Вот-вот, - улыбаюсь в ответ. – Таким образом, откуда здесь нехорошие люди могут получить оружие?
- Понял, - уронил голову на грудь Олин. – Ну, и дурак же я. Кроме как у нас его взять негде. Вот и получается…
- Что, скорее всего, если дело дойдет до драки, то биться нам придется против собственного оружия. Потому и говорю – твоя ответственность.
- Ладно, - Олин скомкал лист бумаги. – Напишу по-новому…
**
Олин убрал острые предметы подальше от чужих глаз. Амбар, где хранились топоры, пилы и прочая железная утварь, обзавелся массивным замком. Кухонные ножи упрятаны в ящики стола, а сам стол задвинут в дальний угол.
Олин укрепил окна и двери, включая окна второго этажа и двери номеров, стальными вставками.
Изменения затронули и самого Олина. Каждого путника он встречал настороженно, несмотря на то, что демонстрировал ленивую беззаботность сытого кота. Он стал чаще вставать по ночам, и я слышала, сквозь приоткрытую дверь, как скрипят половицы под его немалым весом.
Как же мне всё это было знакомо! Первые шаги, которые могут превратить твой дом, твой любимый дом, наполненный уютом и теплом, в крепость, которая незаметно превращается в тюрьму…
В один из вечеров, выслушав очередную историю и отправив постояльцев по комнатам, я присела к Олину, задумчиво потягивающему глинтвейн из огромной кружки.
- Послушай. Ты создаешь никому не нужную реальность. Не нужную ни мне, ни тебе, ни постояльцам, ни Лабиринту. Подумай об этом.
Мой партнер поднял тяжелый взгляд:
- Я боюсь не за себя.
- Знаю.
- Просто не хочу повторений.
- Догадываюсь, о чем ты. Может, пора рассказать свою историю, Олин? Кого ты не смог защитить там, в 18-ом веке?
Олин продолжал крутить в руках кружку, глинтвейн перекатывался на донышке.
- Ее звали Элли, - начал Олин.
***
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/02/18/2221