Смоляночки. Часть 2. Глава 5.
Мы, то в небо взмывали, как птицы,
То стремительно падали вниз.
Двое избранных Богом в любимцы
Среди множества страждущих лиц.
(Вера Удинцова)
Санкт-Петербург 1901 г.
Утро в доме на Коломенской началось с хлопот.
-Как же все немного не вовремя,- ворчала Варвара Дмитриевна, - не могла молодежь чуток пораньше договориться, только вчера Володюшка уехал. Не пошлешь же нарочного вослед!
- Да зачем же нарочного, матушка,- отвечал ей Никита Андреевич, - пусть сначала Жадовы пожалуют с визитом, а от этого и все разговоры вести будем. Одно дело, что молодые тебе сказали, а другое – родители…
- А ведь и верно, Никитушка, - задумчиво произнесла хозяйка,- про их визит Андрюшенька ничего не говорил…
- Вот и я о том же говорю, а ты уже и переполошилась!
Для Лизы все эти начавшиеся хлопоты были мучительны. Она уже корила себя за столь необдуманные слова - ночью ей снился Александр Добролюбов, который отчего-то грозил ей пальцем, а после указывал им же куда-то вверх, в синее небо. Спустившись вниз к обеду (завтракать вместе со всеми она отказалась, сославшись на головную боль), девушка обрадовалась недолгой отсрочке и даже улыбнулась незатейливой шутке «Никитушки» по поводу девицы на выданье.
Молодой Жадов появился в тот момент, когда все уже начали вставать из-за стола. Церемонно откланявшись и отказавшись от предложенного чая, он обратился к Варваре Дмитриевне с просьбой отпустить его невесту прогуляться по Невскому:
- А к ужину я ее обязательно обратно доставлю, можете не сомневаться!
- К ужину, к ужину,- проворчала старая женщина,- родители твои, наверное, еще и не знают о твоих планах насчет женитьбы.
- Послезавтра обещались быть к вам с визитом,- ответствовал Андрей, - по поводу оглашения помолвки, а также места и даты свадьбы.
Лиза вспыхнула - сегодняшний сон был в руку. Андрея она не любила, хотя да, он ей нравился, но как друг! Но сказать сейчас, сказать, что не готова стать женой, отказаться от своих вчерашних слов,- было выше сил! И девушка молчала, только отводила взгляд в окно, за которым кипела и трепетала птичья жизнь.
- Ну, что, Лизавета, молчишь? Не хочешь на Невский? – голос Никиты Андреевича вклинился в ее молчаливые рассуждения.- Отказываем гостю?
Лиза повернула лицо к юнкеру – тот делал ей какие-то знаки, то сцепляя, то расцепляя указательные пальцы обеих рук. «Куда-то зовет, не только на прогулку»,- поняла она и кивнула в знак согласия.
- Только смотри – к ужину верни!
-Обязательно, Варвара Дмитриевна! А завтра мы с нею пойдем «На прибытие поезда»!
-Это в синематограф что ли?
- Так точно, Никита Андреевич!- весело отрапортовал старику юнкер.
Лиззи оделась скоро. Ей уже не терпелось узнать, куда сегодня поведет или повезет ее Андрей. А про синематограф – это правда или выдумка? Про изобретение братьев Люмьер она слышала еще в Смольном, но видеть не доводилось, а папенька про такое с нею и не заговаривал. Да разве до того ему было, если Анна Францевна в тягости находилась?! Сейчас уже родила, наверное? И хотя мачеха не очень жаловала возникшую негаданно падчерицу, девушке захотелось узнать: кто же на сей раз появился у отца – сын или дочь…
- Извозчик!- крикнул молодой Жадов вдогон проезжающей мимо пролетке. Та остановилась. Пожилой кучер, сидевший на облучке, спросил сипловатым прокуренным голосом:
- Куда изволите, господа?
- На Кирочную, в медицинскую академию!- юнкер помог сесть девушке, потом устроился с другой стороны.
Лиза посмотрела на Андрея удивленно.
- Надо же помочь твоей подруге, - ответил тот на ее молчаливый вопрос, - а заодно и Петербург показать.
-А синематограф? Это тоже выдумка?
- Почему выдумка? В «Аквариум» мы пойдем сегодня, чтобы завтра было свободным для посещения Мережковских. А после ты неделю от меня отдыхать будешь: книги читать, в окно смотреть. Кстати, ты уже познакомилась с «Неточкой»?
- С Неточкой? Ах, да! С «Неточкой». Немного.- Лиззи было стыдно сознаться, что произведение не произвело на нее должного впечатления, хотя судьба девушки, лишившейся родителей и оставшейся в одиночестве, кажется, должна была затронуть ее сердце. Но нет, Наташа Ихменева понравилась ей больше…
- Если не хочешь говорить, не нужно,- успокоил Андрей.- Смотри! Видишь этот дом на углу?
Лиза послушно посмотрела в указанном направлении. Обычный серый дом, каких много.
- Раньше он был двухэтажным, и в нем проживала Прасковья Николаевна Ахвердова. Салон этой образованной дамы посещали виднейшие русские литераторы, в том числе и Лермонтов, которому она доводилась троюродной теткой. Прасковья Николаевна была выдающаяся женщина: получила в Петербурге хорошее образование, с успехом занималась живописью, копировала картины в Эрмитаже, любила литературу и музыку. У нее бывали и Пушкин, и Грибоедов. Ты ведь читала Грибоедова?
Девушка покачала головой – ей это имя было неизвестно.
- Ничего страшного, - понял ее Жадов,- я пришлю тебе его книгу. Только хочу сказать тебе еще одно: Ахвердова воспитала и будущую жену Грибоедова, княжну Нину Чавчавадзе. Она стала для нее ближе матери… А ты знаешь, какая любовь была у Александра Грибоедова и Нины? Я хотел бы такой… «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»- процитировал он негромко.
Лицо Андрея немного омрачилось, потом просветлело, и через минуту он уже вновь улыбался.
Пролетка остановилась возле небольшого дома с колоннами, выкрашенного в бело-розовый (Лиза впервые затруднилась назвать цвет краски)? Внимание ее привлекла небольшая башенка на крыше, над которой возвышалось что-то, похожее на крест. Она захотела рассмотреть поближе, но Жадов уже повел ее куда-то по длинным полутемным коридорам мимо дверей, за которыми кто-то разговаривал, плакал, а иногда, слышалось отчетливое : «Отче наш, иже еси на небеси…»
Наконец, юнкер остановился у одной и коротко, решительно постучал.
-Войдите,- донеслось оттуда.
Молодые люди вошли в небольшую, светлую комнату, где за столами сидело несколько человек в белых халатах и что-то увлеченно обсуждавших. Один из них, молодцеватый, с гусарскими усами, походивший более на военного, чем на слугу Гиппократа, вопросительно посмотрел на них:
- Чего изволите, молодые люди?
- Меня зовут Андрей Жадов,- отрекомендовался юнкер.- А эта девушка – моя невеста, Елизавета Варшавская. Нам нужен человек по имени Сергей Калугин, он студент медицинской академии.
- Э, батенька, так вы не по адресу. Здесь лечебница, а не учебное заведение. Вам в другое крыло надобно. Сережа, проводи гостей,- седоватый мужчина с клинообразной бородкой и сократовским лбом отвлекся от своих записей.
- Хорошо, Владимир Адольфович, - ответил «гусар» и встал, приглашая следовать за собой.
Лиззи исподволь наблюдала за провожатым, который уверенно и размашисто шагал чуть впереди. Военная выправка, белый подворотничок из-под черного костюма… А вот черты лица у него, да и глаза не чисто русские, да и выговор гласных мягкий, словно…
- Простите, а зачем вам Сергей?- провожатый резко обернулся.
- Это не наша тайна,- ответил Андрей, - но, я полагаю, он будет рад нашему появлению.
- Хорошо, но я думаю, это никак не отразится на репутации академии. Просто жаль иногда, что великие умницы кончают свою жизнь на эшафоте с мешками на головах.
- Простите, Вы сейчас не о Кибальчиче Николае Ивановиче?
- О нем. А откуда Вам знакомо это имя? Хотя, впрочем, о чем я? Вы же петербуржец.
- Да, петербуржец. И наслышан о его проекте воздухоплавательного прибора для межзвездного пространства.
- Сережа! Бруштейн!- разговор прервал длинноногий, несколько нескладный мужчина лет 25.- Какими судьбами?
- Здравствуй, здравствуй, Калугин! Да вот с ними по твою душу!
Оба Сергея дружески обнялись, потом «длинноногий» обернулся на Андрея с Лизой:
- И зачем я Вам понадобился, юнкер, и Вам, мадмуазель? Что вы хотите сказать мне личного?
- Можно не в коридоре?
- Хорошо. Давайте зайдем в близлежащую аудиторию. Сергей, и ты с нами! Тем более у меня для тебя есть занятное дельце.
- А от лучшего друга у меня секретов нет,- обронил он Андрею.
Лиза, шокированная таким выпадом в их сторону, уже хотела отказаться, но Жадов придержал ее за локоток, и они вошли следом в открытую дверь.
Девушка с любопытством рассматривала классную комнату студентов медико-хирургической академии, пока Андрей беседовал с Калугиным. Совсем не так, как у них было в Смольном. По стенам – плакаты, иллюстрирующие человеческий организм, на доске – цифры вперемешку со словами на незнакомом языке…
- Так Вы и есть подруга моей Наденьки?- обратился к ней студент.
- Да,- отозвалась она.- Мы дружили немного в институте…
- Спасибо за весточку о ней. Я полагаю, что все наладится. Я в ближайшие дни встречусь с ее опекуном, а потом и с нею. А теперь позвольте нам заняться делами.
Молодые люди вышли на улицу.
-А теперь в синематограф!- весело проговорил Жадов, ловя извозчика.
И опять дорога была длинной, она петляла по каким-то улочкам, между домами, которые казались серыми исполинами на фоне серого неба.
Но вот, наконец, появилось Марсово поле, которое среди смоляночек называлось еще Царицыным лугом, а затем и Троицкий мост. У Лизы захватило дух при виде самого длинного моста через Неву. Фонари, похожие на распустившиеся цветы, и обрамленные скульптурами, вызывали благоговейный трепет.
- Как красиво!- выдохнула она.
- А ты знаешь, - обрадовался Андрей прервавшемуся молчанию,- мы до сих пор с Алешей спорим, на чьи деньги он был построен – русские или французские.
- Почему?
- Крестовский утверждает, что этот мост - самый крупный подарок в истории Петербурга, сделанный по поводу заключения военного союза между Россией и Францией. Мост будто бы строился на французские средства, в то время как на русские деньги в Париже возводился мост Александра III, самый красивый мост через Сену. А я считаю, что это не факт, потому что Гюстав Эйфель, хоть участвовал в конкурсе, но проиграл второй тур фирме «Батиньоль».
- А почему такое странное название – «Аквариум»?- девушке не хотелось вникать в предмет спора по поводу Троицкого моста, и она переменила тему разговора.
- А это из-за владельца, Александрова. Он хотел вначале установить на этом месте большой аквариум, чтобы естествоиспытатели здесь читали лекции о жизни рыб и водных растений, с их демонстрацией. Разбил сад, но дальше этого дело не пошло. Единственное, что здесь привлекает – это большой стеклянный зал и концертная площадка в виде раковины.
Да, дом, куда подкатила пролетка, действительно чем-то напоминал большой аквариум, если бы не две башенки по сторонам да гипсовые изваяния, прячущиеся среди деревьев с еще не совсем облетевшей листвой. Лиза хотела подойти поближе, чтобы рассмотреть одну из статуй: то ли Посейдон, то ли еще кто смотрел на нее белыми холодноватыми глазами…
- Лиззи, мы опоздаем на начало. После,- потянул ее за собой Андрей.
Они сели рядом. Девушка с интересом разглядывала натянутый белый холст, на котором сейчас должно было появиться что-то интересное, доселе не виданное. Заиграла музыка. В комнате стало темно, и только направленный светлый луч да стрекочущий аппарат сзади говорил сейчас о том, что вот- вот, и случится чудо – неведомая Ла- Сиота явится перед глазами, словно здесь, рядом… Пианист заиграл громче, добавляя басовитых звуков, которые защелкали, словно камни на мостовой… И вот уже экипажи идут с экрана прямо на нее, Лиззи, пешеходы идут, дети играют с собачкой, дрожат листья на деревьях, едут велосипедисты… А вот и курьерский поезд мчится на всех парах… Страшно! Сейчас раздавит…. Берегись!
Андрей словно почувствовал Лизино состояние, взял ее маленькую руку в свою: я здесь, я рядом. Девушка не отдернула, почувствовала, что так спокойнее, надежнее, чем у той публики, которая нервно двигает стульями, пытаясь уберечься от надвигающегося локомотива…
«А, может, и правда, Андрей будет для нее самым лучшим мужем, ведь Александр - всего лишь мечта? Да и готова ли она отказаться от мирской жизни ради любви к Богу?»- мысли нахлынули внезапно, не давая друг другу развиться, сформироваться окончательно. Девушка осторожно, исподволь посмотрела на сидящего рядом юнкера.
Вспыхнул свет. Жадов тоже смотрел на нее, а во взгляде было нечто такое, отчего хотелось зажмуриться, спрятаться…или утонуть в этих требовательных глазах…
Смоляночки. Часть 2. Глава 6.
«…А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден.
Встает купец, идет разносчик,
На биржу тянется извозчик,
С кувшином охтенка спешит…»
(А.С. Пушкин «Евгений Онегин»)
Санкт-Петербург 1901 г.
Вернулись они на Коломенскую точно к ужину.
- Ну, и как тебе Невский, Лиззи?- спросила Варвара Дмитриевна,- пытливо глядя на девушку.
- Хорошо,- ответила та и смутилась. Правду она сказать не могла, но и лгать не хотелось.
- Мы на Аничковом мосту были, - выручил ее Андрей,- и в Екатерининском саду гуляли. Я Лиззи « Фелицу» Державина декламировал. Хотите прочту?
Жадов отодвинул стул, готовясь вскочить, но Варвара Дмитриевна только махнула рукой:
- Перестать, Андрюша! Мне ли, старухе, про любовь слушать. Читал и ладно.
Лиззи прыснула в ладошку. Уж она-то точно знала, что ничегошеньки такого в «Фелице» не было. Видимо, знал про это и глава дома - девушка заметила, как затеплились морщинки у его глаз. Но ничего вслух сказано не было, а вскоре и юнкер откланялся, обещаясь быть « завтра к вечеру».
Глафира скользнула к барышне, когда та уже готовилась залезть под теплое одеяло, чтобы согреться.
- А я Вам, барышня, грелку к ногам принесла, горяченькую. Застыли, наверное, по городу-то бегать.
- Спасибо, Глаша. Действительно, замерзла.
- Вы еще читать будете?
- Да нет. Скорее – не буду. Устала очень.
И вдруг…
- А скажи, у доктора этого молоденького, фамилия случайно не Бруштейн была? - мысль эта пришла к Лизе неожиданно, когда она, посмотрев на Глашу, вспомнила вдруг про фамилию « с камнем и шеей».
- А Вы его, барышня, видали что ль?
- Да нет, Глаша, Андрей сегодня упомянул, когда о маменьке своей говорил, - ответила Лиза и смутилась.
Но слишком много у нее оказалось тайн в эти дни, что…одна маленькая ложь и прислуге…
- Иди, Глафира, спать хочется!
Девушка ушла, а Лиззи все еще ворочалась в своей постели, пытаясь заснуть, но впечатлений было столько, что и после ей все виделись пролетки, люди…и поезд, который надвигался на нее, как что-то черное и страшное…
Проснулась она от собственного крика. И тут же зажала рот ладонью.
Прислушалась. Нет, никто не спешит, не торопится. Спустила ноги с кровати. Встать?
Выходить из комнаты Лизе не хотелось. Тайны переполняли ее, что казалось, все по глазам узнают, что она …сегодня…
Но…
- Барышня, - в комнату заглянула Глафира,- Вы уже поднялись? А то все уже покушали, пока Вы спали. Я вот Вам сюда завтрак принесла.
- Спасибо, Глаша.
- Да, еще барыня, Варвара Дмитриевна, про Вас спрашивали. На прогулку пригласить хотят.
- Хорошо. Скажи, что спущусь скоро.
Конечно, идти Лизе никуда не хотелось. Однако, сказавшись сейчас больной, она может не встретиться сегодня с Машей…
А вот этого девушка никак допустить не хотела. Она быстро умылась, проглотила завтрак: яйцо всмятку и толстый ломоть хлеба, намазанный маслом, выпила чай. Зеленое с белыми отворотами платье уже ждало ее на спинке стула. С прической же и того проще. Пальцы привычно забегали по волосам, и вот уже корона из льняных волос водрузилась на голове.
- Ну, наконец-то, - Варвара Дмитриевна оглядела Лиззи придирчивым взглядом и удовлетворенно кивнула.
- Никитушка!- крикнула она в черную дверь кабинета, - мы уехали.
Пролетка катилась по уже знакомым Лизе местам. Но сегодня Невский, ее любимый Невский казался другим. Вывески, кругом одни вывески, пестрые, с гигантскими буквами. Два нижних этажа были ими залеплены сплошь, но они карабкались и выше - до четвертого и даже пятого этажей, висели поперек тротуара, заполняли подворотни, балконы, тянулись вдоль крыш. Казалось, что все цвета аляпово сошлись здесь, чтобы затмить все, что так охотно рисовала осенняя природа.
Пролетка остановилась около серого пятиэтажного здания. Подворотня гласила: «Военный портной — 2-й двор налево», «Цветы и ленты — 3-й двор, 4-й этаж». Варвара Дмитриевна потянула Лизу за собой, та послушно скользнула в проход между домами, повернула налево, поднялась на третий этаж.
- Хочу тебе, девочка, подарок к помолвке сделать,- проговорила старушка, толкая тяжелую дверь. Задребезжал входной колоколец, и из дальней комнаты поспешила им навстречу немолодая белошвейка. Была она похожа на черную птицу с длинным клювом, которые часто встречаются в городах в любое время года. Черный чепец, черное платье и только вокруг талии белый передник да седая непокорная прядь, выбившаяся из строгой прически разбивали этот ансамбль надвое.
- Слушаю Вас, Варвара Дмитриевна, - голос белошвейки падал глухо, словно тяжелая капля ударялась о дно глиняной посуды.
- Ах, Машенька, мне бы для этой барышни что-нибудь такое чудесненькое. Чтобы и на сердце радость была, и чтобы другим приятно взглянуть было.
Машенька критически посмотрела на Лиззи, затем попросила гостей пройти в комнату, где положила перед ними на столик небольшой альбом с рисунками.
Лиза меланхолично рассматривала нарисованные платья: почти везде S-образный силуэт, легкая полупрозрачная материя ложится мягкими складками. Обязательный корсет. Все как всегда.
-Что, Лиззи, не нравится?- Варвара Дмитриевна внимательно посмотрела на девушку.- А если вот это? Да из шармёза?
Старушка перевернула пару страниц и указала на платье с воротником-стойкой и небольшим декольте.
Лиза тихонько вздохнула. Обижать Варвару Дмитриевну не хотелось, и она согласно кивнула.
И Машенька принялась за работу. Она крутила девушку, обвивая сантиметровой лентой: плечи, талия, бедра, грудь…
И глаза…в проеме двери… Бог мой, Андрей! Спаситель Андрей!
- Bonjour, mesdames. Vous avez d;j; fait? Puis-je vous voler votre future ;pouse?
-Ах, Андрюша,- повернулась к нему Варвара Дмитриевна, - если Машенька не против.
Белошвейка только кивнула в ответ.
Смоляночки. Часть 2. Глава 7
-Кабуд*, мы встретимся у Вольфа*,
Часа в четыре. Буду ждать.
Да не проси, мой друг, довольно.
Сегодня все решится. В пять…
(Т. Шорохова-Агеева)
Санкт-Петербург 1901 г.
Лиза радостно шагала рядом с Андреем по Невскому. А тот, подхватив девушку под локоток, рассказывал ей о Петербурге, которого она почти не знала.
- А это, Лиззи, Полицейский мост. Нет, нет, не ищи здесь городовых,- Жадов улыбнулся, увидев, как Лиза непосредственно завертела головой в поисках уличных жандармов,- просто один из этих домов принадлежал генерал-полицмейстеру.
Лиза проследила за рукой Андрея и увидела огромный дом с помпезными портиками на втором этаже и множеством колонн. Один-два-три… Зрелище было впечатляющим.
- Их тридцать шесть, Лиззи! И в народе его порой так и называют – «дом с колоннами»… Но знаменит он не только этим. Помнишь у Пушкина?
«К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин».
- Онегин приезжал сюда?
-Да, Лиззи, и Онегин, и Каверин, и сам Пушкин. Ресторан «Тальон» находился именно здесь, на втором этаже. А еще в этом доме выставлялась
самая большая модель Петербурга, выступали музыкальные знаменитости: Лист, Мауер, Рубинштейн. Здесь даже масоны собирались!
- Масоны?- девушка вопросительно посмотрела на Жадова.
Андрей смутился. Он не знал, как объяснить Лизе, кто такие масоны или «вольные каменщики». Да и нужно ли было?
Но та была настойчива, и Жадов решился.
- Понимаешь, Лиззи, это группа людей с общими интересами и желаниями. Вот, например, у них есть закон: «Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой». Согласись, что это неплохое правило жизни?
- Так ты тоже… масон?!
- Нет,- после некоторого молчания ответил юнкер, - но, наверное, стал бы им, если бы не выбрал военную карьеру. Просто к врагу добреньким быть нельзя.
- Но я не за этим привел тебя сюда,- продолжил он, - лучше прочти вывеску на доме напротив.
- Ресторан Лейнера, - прочла Лиза.- Ты привел меня в ресторан?
Глаза девушки удивленно распахнулись.
- Нет, Лиззи. В ресторан мы не пойдем. Просто раньше здесь была кондитерская, организованная швейцарцами Вольфом и Беранже. Гостям предлагались сахарные корзинки, шоколадные яйца, фигурки животных и портреты знаменитых людей из шоколада и сахара. Но памятной многим она оказалась не из-за этих сладостей. Именно здесь Пушкин назначил встречу своему секунданту, лицейскому другу К.К.Данзасу, в роковой для себя день, отсюда они поехали на Черную речку…
Лиза оглянулась на здание. Дом был невысоким, в 4 этажа, и занимал, кажется, целый квартал. Словно длинное чудовище расположился он около моста, оскалившись многочисленными ступенями.
-А еще,- продолжал Андрей,- в этом кафе Федор Достоевский познакомился с Петрашевским, и это было губительно для него. Его чуть не расстреляли! (юнкер в волнении рубанул рукой воздух). И потом восемь лет каторги и ссылки…
Лиза осторожно дотронулась до плеча юноши:
- Андрей, я понимаю… Мне здесь…нехорошо… Пойдем отсюда?...
- Кстати, Лиззи,- улыбнулся ей Жадов, снимая руку со своего плеча и целуя кончики пальцев в белых перчатках,- у ресторана Лейнера тоже есть своя нехорошая история. Фамилия Чайковский тебе о чем-нибудь говорит?
- Петр Ильич? «Времена года»?
- Да, да, Лиза! Петр Ильич Чайковский. Говорят, что он зашел сюда после спектакля в Александринском театре. Попросил стакан воды, выпил и через несколько дней скончался от холеры. Ему поднесли отравленную воду.
- Какой ужас!
- Ну, может быть, это и не совсем правда…
- Все равно!
-Ну, Лиззи!- теперь уже юнкер успокаивающе взял девушку за руки.- Теперь обернись назад. Видишь здание по ту сторону Мойки?
Жадов подхватил девушку под руку, и они зашагали в обратном направлении. Полицейский или Зеленый мост мерно отстукивал их шаги: так-так, так-так-так…
Трехэтажное здание встретило их белыми колоннами и куполом. «Церковь?» - подумалось Лизе. Но надписи смущали: "Мелье и К", газета "Санкт-Петербургские немецкие ведомости", «Обойный магазин А. М. Камюзе»…Странно…
- Лиззи, это одно из самых старых зданий города – Голландская реформаторская церковь. Но церковью она почти не была – здесь всегда обитали художники, писатели, поэты. Последние приносили сюда свои произведения, чтобы после увидеть их опубликованными в «Отечественных записках». А постоянные лотереи помогали молодым и малоимущим художникам.
Лиза еще раз посмотрела на здание, оглянулась назад, на Полицейский мост, на Мойку. Она вновь поразилась, как много знает ее провожатый…юнкер…Андрей…жених… Да, с ним было интересно, но…хотелось ли ей с ним другого, чего желали в свое время Таша, Катрин?… Ей стало зябко, и Лиза невольно повела плечами.
- Замерзла?- заботливо спросил Андрей.
- Немного,- через силу улыбнулась ему Лиза.
- Тогда домой? Или в кондитерскую…погреться?
- В Беранже и Вольфа? Водички попить?- попыталась пошутить, но вышло неловко, скверно, и она смутилась, чувствуя, как предательски сверкает на ее щеках румянец.
- Зачем же?- вполне серьезно ответил юнкер.- Я знаю одну замечательную и совсем не далеко. Кстати, и дом так же замечателен – в нем…
- Андрей, не надо!- перебила его Лиза.- Пусть это будет просто кондитерская.
- Хорошо.
Жадов подхватил девушку под руку, и они зашагали по Невскому мимо зазывающих вывесок, особняков. Юнкер все порывался что-то сказать или рассказать, но наталкивался на просяще требовательный взгляд Лизы и замолкал. Он не понимал перемены в настроении, но подчинялся, подстраивался под ее холодность.
А у Лизы в голове продолжал царить хаос. «Бог мой, какая же я дурочка!- корила себя девушка.- Решиться выйти замуж ради встречи с Мари?! Ради посещения тайного общества? А что дальше?»