***
Зима прошла. Снежная, морозная с метелями и заносами. Олегу пришлось хорошо и много потрудиться, очищая улицу от снежной лавины.
А сейчас светило яркое апрельское солнце, зеленели первые побеги изумрудной травки, трескались набухшие почки и даже не верилось, что еще в феврале здесь были сугробы почти по пояс.
Как-то несколько дней подряд Олега не было видно.
Отсиживался у себя в вагончике, как в норке. На вопросы отвечал скупо: «Немного устал. Прихворнул». Ну, отлежись, отдохни.
И, вдруг, как гром среди ясного неба – ОЛЕГ УМЕР!
Как это, почему, зачем, КАК? Резко стало плохо. «Скорая» констатировала смерть. Двухсторонняя пневмония. Легкие слабые. Тюрьма, туберкулез, недавнее воспаление, больница, пачка сигарет в день.
Когда увозили в морг Буся с лаем бежала, провожая машину, не могли успокоить.
Приход был в шоке. Никто не мог поверить и понять происходящее. Когда врач со «Скорой» стал наводить справки, никто даже не знал фамилии Олега.
«Ничего, - сказал врач, - таких хоронят за счет государства».
***
После первого шока стали обговаривать, что делать.
- Знаем мы, - сказал Михайлыч, - как они хоронят за счет государства. Или в братскую могилу забросают, или сожгут. Олег наш все ж православный, нужно и похоронить, как положено. Да и паспорт его мы нашли в вагончике. У меня тут есть немного денег…
Так и собрали всем миром, кто сколько может.
В гробу лежал Олег на себя не похож – длинные ресницы, чистое, спокойное, умиротворенное лицо.
Все земное, угрюмое, временное и непостоянное отошло и было впечатление, даже твердая уверенность, что душа его где-то очень далеко-далеко, где нет «ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная».
Отпевали его полным чином , в храме было людей немного, все те, кто его знал и пришел проводить в последний путь.
Тамара Никитична приготовила поминальный обед. На панихиде сидели молча и недолго, всё, что осталось раздали бомжам и всем просящим.
Господь забирает душу, когда она готова предстать перед Ним. И никогда нам не постичь сей сакральной тайны.
А за упокой души Олега молятся и сейчас прихожане и батюшки церкви в которой отогрелось уставшее сердце почти пропащего бомжа.
Упокой, Господи, его грешную душу!