Предыдущая страница http://www.proza.ru/2018/02/17/1560
Всё свободное время Сикоул проводила в военном госпитале, где ухаживала за ранеными, лечила их травами и лекарствами, привезёнными из Ямайки. Она снабжала пациентов с большой скидкой различными деликатесами (если это слово вообще применимо к тем условиям), юмористическим журналом и газетой, выписанными по её заказу из Лондона, а также религиозной литературой.
Сикоул была набожной женщиной. Полковые врачи посылали ей своих раненых, чтобы те получили хороший уход. Конечно, все лучшие продукты доставались офицерам, гражданским чиновникам и военным корреспондентам, а что похуже – солдатам и матросам.
Времена меняются, а нравы остаются прежними.
Вести одной всё хозяйство и в то же время оказывать помощь раненым оказалось ей не по силам. Тем более что у неё уходило много времени на посещение передовых позиций, куда она доставляла продовольствие и оказывала первую помощь раненым.
Как оказались в Балаклаве её дочь и слуги, не очень понятно, потому что в своей биографии Мэри об этом не упоминает. Рядом с гостиницей построили ещё два деревянных домика для Сикоул и её дочери и для Томаса Дея, а также загон для скота, в котором Мэри содержала лошадей, мулов, овец, свиней, коз, гусей и цыплят.
Судя по всему, слуги жили в гостинице и в магазине. Несмотря на этих сторожей у неё всё постоянно крали. Воровали даже лошадей офицеров, приезжавших в гостиницу пообедать. Пострадал и знаменитый кулинар Алексис Сойер, который приехал наладить питание английских войск.
Он навестил Мэри Сикоул. Они сразу нашли общий язык и прекрасно пообщались, но возвращаться в Балаклаву ему пришлось пешком: украли не только его лошадь, но и лошадь принимавшей его хозяйки.
Впоследствии Сойер описал Мэри как «жизнерадостную пожилую даму, несколько более темноватую, чем белоснежная лилия» (ничего не скажешь, истинный галантный француз!), а дочь Сару – как «красавицу египетского типа, с голубыми глазами и каштановыми волосами».
Английские солдаты, из тех, кто не знали её раньше и были публикой более простой, чем приехавший француз, вначале решили, что у Мэри не фамилия, а прозвище. Один из них написал домой, что цвет кожи у Мэри, как у куска антрацита, поэтому её так и прозвали.
Дело в том, что если переводить фамилию Мэри на слух, а не так, как она пишется, то её можно понять как "морской уголь», а на самом деле фамилия переводится как «морская капуста». Не знаю, что лучше.
Из-за многочисленного жулья жизнь у Мэри была как на вулкане, в постоянном напряжении. И это несмотря на то, что она умышленно построила свою гостиницу подальше от татарской деревни Кадикой, где кипела торговая жизнь и куда приезжали издалека торговать греки, турки, евреи, татары, хорваты, армяне, мальтийцы, болгары, и где постоянно крутились тёмные личности неизвестного происхождения и бог ведает какой национальности и вероисповедания.
Вообще верующие воры и бандиты – сочетание довольно забавное. Достаточно вспомнить наших бандитов в камерах с крестами и иконами.
Продукты в Кадикой привозили, как правило, некачественные, в отличие от тех, какие продавала Сикоул, к тому же у неё они стоили намного дешевле, чем у спекулянтов в татарской деревне.
Весельчаки утверждали, что если на редкость вонючий сыр, которым торгуют в Кадикое, забросить вместо ядра в Севастополь, то русские сдадутся без боя.
Самым ходовым товаром, кончено, стало спиртное, без него на войне не обойтись.
Гостиница Сикоул пользовалась популярностью не только среди англичан, но и среди французских офицеров, довольно часто её посещавших, и даже среди турецких офицеров. Сдаётся мне, что немалую роль в этом играла её дочь, красавица Сара.
Регулярным посетителем стал турецкий главнокомандующий генерал Омар-паша, который часто для своего увеселения вызывал военный оркестр. Правда, Мэри это не нравилось: своеобразная восточная музыка, исполнявшаяся оркестром, распугивала не только посетителей, но даже крыс.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/02/19/1962