-Посреди чистого поля что ль? – повысил недовольно голос Ефрем, считая себя, да и, являясь таковым по существу, в данном предприятии.
- Почему чистого поля, здесь двор постоялый есть, - пробурчал кучер.
- Ну, коли так, остановимся. Красавица, небось тоже замёрзла? – уже как бы, обращаясь к обоим, миролюбиво произнёс он. Шумно вздохнув, он стал выбираться из кареты и, уже оказавшись на улице, где валил снег, подал руку Лизавете. Отпираться выходить не имело смысла, да и голод тоже давал о себе знать, Лизавета протянула навстречу ладонь.
- Только никаких жалоб и стенаний, мол, насильно удерживают, -предупредил её Ефрем, и таким взглядом посмотрел, что у Лизаветы внутри всё похолодело, ведя под руку к дверям постоялого двора.
Об этом она и думать-то не смела, прекрасно понимая, что никто на помощь не придёт, кругом чужие люди. Да и до сих пор по отношению к ней спутник не проявил никаких дурных намерений, бояться его не имело смысла. Одно не давало покоя, с какой всё-таки целью её похищают?
Лизавета на его слова ничего не ответила, только сейчас почувствовавшая, как она продрогла за время в пути и хотела одного: обогреться.
Ефрем, открыл входную дубовую дверь, и, они прошли в хорошо протопленную комнату, больше похожую на зал, настолько был он просторный. В комнате стояло несколько столов, за одним из которых сидела компания подвыпивших молодых людей, поначалу не обративших на них, никакого внимания.
Так вскользь посмотрели, оборачиваясь на звук, открываемой двери, присущее всем качество и только лишь. Может быть и перебросились между собой словами, замёрзшие с улицы, они не обратили на то внимания.
Ефремушка, подойдя к стойке с хозяином двора, что-то торопливо заносившего в книгу, поздоровался с ним.
- И вам, доброго вечера, господа хорошие. Чего желаете? – он тут же оторвался от своего занятия, готовый услужить, новым постояльцам, а в этом он не сомневался.
- Нам комнату бы, а лучше две, одну поприличнее… - сказал Ефрем и хозяин, обернувшись назад, крикнул:
- Любава, у нас тут гости, сготовить надо бы, да и комнаты приготовить.
То ли прослышав последнее, от стола к ним подошёл здоровенный детина, изрядно захмелевший, он положил руку на плечо Ефрема и произнёс:
- Может быть, зазнобу нам уступишь? Тебе она и по возрасту не совсем гожа, да и здоровье не шибко крепкое, поди, ну а нам, так в самый раз...- скаля свои жёлтые зубы.
Но произошло не совсем то, что они ожидали. Вместо того, чтобы оправдываться или давить на жалость, в чём они были уверены, случилось совсем иное. Мужичок, что едва доставал верзиле до плеча, так саданул того под дых, что детина согнулся надвое. Оторвав от пола, он закинул его на плечо, на что соперник и рта раскрыть не успел. Ефремушке оставалось лишь подправить его на своём плече, прежде чем, выйдя за дверь, скинуть на снег. Компаньоны верзилы, ни слова не произнося, поспешили покинуть заведение из опаски.
Все эти сведения, кои не замедлила описать под впечатлением пережитого, оставила в своих записках Лизавета, благодаря чему мы и можем проследить её путешествие в Петербург. Возможно, были и другие схожие с этим приключения, но история об этом умалчивает, а от себя приписывать, как-то рука не поднимается.
На следующий день, уже с утра светило солнце, сквозь заледеневшие слюдяные окна, пропуская свои лучи, играющие на стенах и на полу, зайчиками. Услышав стук в дверь, Лизавета, поспешила приодеться и лишь, затем ответила на стук:
- Да.
- Красавица Лизавета, - в первый раз к ней по имени обратился Ефрем, - извольте позавтракать и собираемся в путь.
- А нельзя ли повременить чуток? – спросила через дверь Лизавета.
- Никак нельзя, поспешать надо, - также невозмутимо ответил Ефрем.
И снова карета, и снова дорога. После уютного и тёплого помещения постоялого двор, да ещё горячего завтрака, внутри кареты чувство холода было ощутимо, хотя провожатый ей и дал ещё выделанную шкуру, дабы укрыть ноги.
-Куда мы едем или правильнее, куда мы везёте? Чего Вы хотите? – без всякой надежды на правдивый ответ, вопросительно вперила свой взгляд на мужичка.
- В Санкт-Петербурх, - промолвил тот, не удосужившись даже поднять голову.
-Кто Вам позволил? По какому праву? – не унялась она, услышав ответ, ошарашивший её. Но спутник не настроен был продолжить разговор, погружённый, казалось, в свои думы.
Возможно, начни Лиза расспросы издалека, что-нибудь да может статься и выпытала, но после заданных прямо в лоб вопросов, Ефрем замкнулся в себе и не промолвил ни слова больше, струхнув проболтать лишнего.
А что до её состояния, может быть, и жалел её он, но больше завидовал, ей-то уготовано место хозяйки-графини, а он, как был челядью, так им и останется, но грех жаловаться: столовается и живёт на полном пансионе, да и барин не нагружает сверх меры.
Через какое-то время, он всё же ответил на ею поставленный вопрос, правда совсем не то, что она ожидала услышать:
-А это уже не мне решать, моё дело маленькое: хозяин сказал, я справил, в силу своих возможностей.
После этих слов Лиза поняла, что больше и помимо этого, она ничего не выяснит, оставалось одно: молча ехать и по прибытии на место что-либо предпринять, её же не будут держать взаперти, как какого-нибудь диковинного зверька, она тем паче даже не простолюдинка, а всё же дочь купца третьей гильдии. Но, что именно, она ещё не надумала, да и что можно решить, не видя того бастиона, откуда собираешься бежать. В каком месте он находится, сколько там народу, как охраняется, всё это ещё предстояло выяснить и после делать выводы, а поспешность нужна, когда блох ловишь, здесь же разумение необходимо иметь.
Лиза, урождённая Бахметьева, даже представить не могла, что в Санкт-Петербург прибудет именно таким образом – похищенной невестой.И вдруг, словно озарение, вспомнился ей эпизод из уже далёкого, почти забытого, детства. Они вдвоёс с подружкой шли по улице, как она вспомнила, к ней домой, когда им повстречались цыгане. Она даже вспомнила, что день был солнечный и ни одного облачка, хотя бы лоскутка случайного, и небо было синее-синее.
У них в тот год ласточки гнездо свили прямо под коньком крыши и, садясь на ветки ближайших деревьев весело щебетали. Лизавета любила наблюдать за ними: как они старательно ухаживают за своим гнездовьем, обмазывают глиной, принося в клювике. Ей всё это было безумно интересно и она могла часами смотреть на птичьи хлопоты. Повозятся, устанут и садятся на дерево. Лизавете казалось, что они любуются своей работой, потому как время от времени то одна, то другая улетали за новой порцией глины.Когда же они повстречались с цыганами, у ласточек успели появиться птенцы.
Их было двое мужчин и трое женщин в цветастых юбках до земли. Они о чём-то громко переговаривались между собой, но всё что поняла или расслышала Лизавета, это слово: ромалы. Что оно означает, она никогда ни у кого не спрашивала и, только повзрослев, узнала, что слово означает: друзья. Лизавета с подругой, как шли, так и остались стоять, будто ноги приросли к земле. Цыгане же, нисколько не обращая на них внимания, прошли мимо, продолжая свой разговор. Но цыганка, что помоложе, ни с того, ни с сего, отстав от своих спутников приблизилась к ним.
- Девочки, а не желаете узнать своё будущее?
- Это как? – спросила подруга Лизаветы, на пару лет постарше её.
- Тебя, дитятко, ждёт хорошая пара, любящий муж…, - начала цыганка пророчить ей будущее, что ожидает на жизненном пути, но к чему Лизавета не стала вслушиваться. Её с малых лет учили, что о будущем ведает едино только Господь Бог, а всё остальное от лукавого.
- А, тебя, Лизавета, - от этих слов Лизавете стало как-то даже страшно, но и интересно: цыганка никак не могла знать её имени и тем не менее, она обратилась к ней по имени. – Тебя ожидает замужество с влиятельным дворянином, возможно, что и графом, немало самых разных приключений на твоём жизненном пути…, - и только она собралась продолжить своё, как донеслось до их слуха:
- Ада, ты что, отстала. Догоняй!
Цыганка, немного да подобрав полы, скорым шагом направилась к своим, догоняя уже достаточно далеко ушедшую группу. Но перед этим, она громко повторила Лизавете:
- Помни, у тебя великосветское будущее!..
Лизавета, в то время никакого абсолютно значения не придала её словам. В городке, издревле считавшемся купеческим, откуда могли взяться графы, богатые помещики были, но ведь их нельзя даже близко равнять с графами. Маменька ей читала сказки о прекрасных принцах на белом коне, якобы спешащем к невесте, графах и баронах, коими пестрели картинки в книжках. И вот, оно, сбылось то пророчество. Но, как и откуда, она могла с такой точностью угадать будущее? Сколько она слышала о цыганах, это были разговоры о том, что это первостатейные конокрады, а цыганки, славились любовью облапошить доверчивых граждан или их жён.
Лизавета, может быть, и забыла бы тогда ещё о пророчестве, если не подруга, что нет-нет да, напоминала ей, обзывая в шутку графиней. Ведь действительно, откуда могла знать необразованная цыганка о её будущем? В эту минуту, Лизавета многое бы дала, чтобы найти ту цыганку Аду и выведать её секреты. Но только как? Она, так никогда не узнает ту тайну, что скрывала или не успела её открыть Ада и остаётся самой узнавать по мере взросления…