Эта история произошла много лет назад, еще в советское время. Помните знаменитый сериал «Вечный зов», снятый по одноименному роману Иванова. Тогда многие засматривались очередными сериями этой исторической эпопеи. Она была ненамного менее популярной, чем «Семнадцать мгновений весны» десяток лет назад или «Место встречи изменить нельзя» позднее. В этот вечер должны были показывать очередную серию, но мне пришлось ехать в командировку. Поезд Хабаровск-Комсомольск уходил поздно вечером, я успел лишь увидеть начало серии, как надо было собираться на вокзал.
В купе нас оказалось четверо, два мужчины и две женщины. Мы галантно уступили места на нижних полках дамам, а сами собирались спать на верхних полках. Но спать не хотелось, мы заказали чай на всех, запасливые дамы достали свои припасы в дорогу, и начался неспешный разговор. Постепенно он перешел на обсуждение предыдущей серии «Вечного зова». Сериал уже близился к завершению, все мы, взрослые люди, прекрасно знали, чем все закончится, но игра актеров Петра Вельяминова, Ивана Лапикова и других, была настолько убедительной, что мы как-бы переживали те события послевоенных лет наяву. Зашла речь об игре актера, совершенно малоизвестного, который играл роль сына многолетнего председателя колхоза Панкрата Назарова, вернувшегося из лагеря после отбытия срока заключения за предательство во время войны. Будучи офицером Красной Армии, он попал в плен, и, не выдержав испытаний, стал «капо», т.е. получил право избивать своих бывших товарищей не только по армии, но и по лагерю военнопленных. Мы стали обсуждать этого свернувшего на путь предательства офицера, не сумевшего выдержать издевательств и побоев эссесовцев, охраняющих лагерь. И вдруг одна из женщин, наша сверстница, сказала:
- Знаете, а я знала такого «капо». (Прим. - Общепринятое мнение о том, что над заключенными фашистских концлагерей издевался исключительно персонал этих узилищ смерти, на самом деле не совсем верно – на услужении у гитлеровцев состояли пособники из числа самих же узников. Их называли «капо». И нередко добровольные помощники нацистов зверствовали не меньше своих временных покровителей.
Этимология этого слова до сих пор неясна. В переводе с итальянского capo означает «голова» («главный»), по-французски caporal - «капрал», «начальник». Очевидно только, что это общепринятое обозначение статуса пособников гитлеровцев в нацистских концлагерях было уничижительным – «капо» презирали и сотрудники администрации лагеря, и заключенные. Судя по архивам, скрупулезно сохраненным аккуратными немцами, администрация концлагерей не особо интересовалась национальностью или социальным происхождением «капо» – среди этих пособников нацистов были и евреи, и представители других «второстепенных», «ненордических» наций).
Мы удивленно повернули к ней голову. Как могла знать предателя родины наша сверстница, родившаяся после войны? Мы стали просить рассказать, как она могла видеть такого человека. И вот что она поведала:
- Мои родители из Забайкалья, в начале 30-х годов их раскулачили только за то, что в хозяйстве была лошадь, другой домашний скот. Но как в деревне без лошади и коровы прожить? В общем, сослали их на прииск Дид Биран. Был такой прииск в Ульчском районе. Поселили в бараке, много разных соседей из таких же спецпереселенцев рядом жили. После войны привезли новых переселенцев, в основном из тех мест, которые попали под оккупацию немцев. В соседней комнате появилась семья – дядя Ваня и тетя Люба. Вскоре я родилась, у них старшая дочка, потом еще две девочки-погодки. Мы с ними вместе играли тем, что у нас было в то время – всякими тряпичными куклами. Дядя Ваня был очень худой, и всегда какой-то сумрачный. Я его не помню улыбающимся. Конечно, особых поводов для радости не было, но все же. Конечно, для нас, детишек, все было в радость. Конфетку купили – радовались, первую настоящую куклу – тоже. А у работяг только работа и после бани стаканчик водки пропустить. И мой отец это делал, и дядя Ваня. Но если папка мой после выпитой водки добрел, и петь ему хотелось, то дядя Ваня все больше мрачнел.
После смерти Сталина разрешили спецпереселенцам выехать. Мы уехали на другой прииск, но мама моя продолжала переписываться с тетей Любой, которым после нашего отъезда стало жить вольготнее – они нашу комнату заняли. Но потом дяде Ване предложили более высокооплачиваемую работу и они переехали в другой поселок. Сейчас его уже и на карте нет, там карьеры были, уголь открытым способом добывали в те годы. Все нормально вроде у них было, как тетя Люба писала. Но потом очень долго мама писем не получала от неё. И уже когда совершенно перестала ждать, пришло от тети Любы письмо из Приморья, из Сучана. Она написала, что у них случилось несчастье. Когда прошло несколько лет работы Ивана в карьере, его опознал один из недавно приехавших на работу людей как»капо» из лагеря военнопленных. Тетя Люба знала, что её муж попал в плен и был в лагере, а после войны в 1945 его освободили американские войска, которые передали всех в советскую зону оккупации. Ивана проверяли, как он сам рассказал жене, и отпустили, отправив вместе с женой на спецпоселение на Дальний Восток. Почему Ивана не забрала милиция, тетя Люба не написала, но им позволили уехать с детьми в Сучан, где Иван устроился работать на шахту. Но он стал часто болеть легкими, а девочки, узнав о том, кем был их отец во время войны, перестали с ним общаться, очень стыдились такого отца.
Прошло не очень много лет, как тетя Люба написала моей матери, что Иван умер от силикоза легких. Как пояснили Любе врачи, процесс стал быстро развиваться с тех пор, как с ним перестали общаться его дочки, и его иммунитет, и так не очень сильный, под этим стрессом совершенно исчез. Тетя Люба просила у моей матери совет, как поступить. Сама она из Западной Украины, во время войны всех её родственников убили фашисты, жить негде. В Сучане есть плохонькое жилье, да и вроде соседи не знают, что Иван служил фашистам, но отношения у неё с дочерями не очень ладятся. Они обвиняют мать, что родила их от фашистского прихвостня. Мама посоветовалась с нашим отцом и поехала в Сучан к тете Любе. О чем она говорила с ней и с её дочками, не рассказывала, но те вроде как помирились с матерью. А потом закончили какое-то училище одна за одной, и разъехались по метеорологическим станциям далеко на Севере. Тетя Люба переехала к старшей, которая первая вышла замуж за местного парня, и писала письма очень редко. Они жили на метеостанции очень далеко, к ним можно было только вертолетом долететь, да по зимнику им продукты привозили. Муж дочери занимался охотой да рыбалкой, благо места там очень богатые и пушниной, и красной рыбой. Постепенно письма приходили все реже и реже, а потом совсем перестали.
Наша соседка по купе замолчала. На глазах её стояли слезы. Видимо, она переживала, что у её детских подружек так сложилась судьба, которую испортил их отец своим малодушием во время войны. В купе наступила гнетущая тишина, которую через некоторые время нарушил мой напарник по верхней полке. Он тоже рассказал небольшую историю, связанную все с теми же пособниками фашистов:
- Я родился и до окончания школы жил на прииске на севере края. Когда учился в шестом классе, организовали школьных духовой оркестр, и я попал в него, играл на теноре. Руководитель оркестра был не такой уж старый мужчина. Он работал на драге, и в свободное время стал нас учить играть на инструментах по нотам. Прошло года два, и драгу, на которой работал наш руководитель, разобрали и по зимнику перевезли на другой прииск, потому что на нашем месторождении золото стало заканчиваться. С драгой перебрались на новое место жительства и её работники. Наш оркестр какое-то время не репетировал и не играл, но потом приехал другой мужчина, тоже умеющий играть на духовых инструментах, и мы снова стали выступать. Потом произошла реорганизация районов, и наш прииск оказался в другом, куда и перевезли нашу драгу. Однажды мой отец, который был членом партии, вернулся с районной партийной конференции и рассказал, что наш прежний руководитель оркестра оказался бандеровцем, на руках которого кровь невинных людей. Его разоблачили почти через 20 лет после окончания войны. Так что и я был знаком с таким же прихвостнем фашистов, и еще хуже, чем этот «капо».
В то время мы думали, что время всяких предателей Родины прошло, их всех разоблачили, но, как показывают события последних лет, было это далеко не так. Хрущев вернул из спецпоселений и лагерей многих пособников фашистов, в том числе и бандеровцев. Вернувшись в родные края на Западную Украину, они развернули агитационную работу среди определенной части молодежи, пристроили своих представителей в органы власти, в том числе и в партию. Первый Президент самостийной Украины Кравчук не скрывает, что он ставленник бандеровцев, и все делал для развала СССР. А неумный Ельцин и нечего из себя не представляющий Шушкевич с Белоруссии поддержали его. После этого пропаганда идей Степана Бандеры на Украине стала открытой, особенно в западных частях страны, где в основном жили малообразованные крестьяне.
События последних лет, особенно после переворота на Украине 2014 года, показали, что бацилла фашизма и бандеровщины расцвела на Украине, и все западные страны закрывают на это глаза. Дошло до того, что Президент Израиля ехал по проспекту имени Степана Бандеры, который убивал евреев, помогая фашистам устанавливать их власть на Украине. Сейчас там открыто прославляют бандеровцев и других прихвостней фашистов, хотя Нюрнбергский процесс заклеймил их как нелюдей. И теперь эти взявшие власть в стране люди, пользуясь безнаказанностью, творят беспредел по всей Украине, и когда все это кончится, никто сказать не может.