С давних времен существовал обычай: когда в семье появлялся ребенок, родители сажали деревце. Оно росло вместе с малышом, радовалось его первым успехам, сочувствовало неудачам, ласково гладя ветвями непокорные вихры. Оно знало самые сокровенные тайны и секреты.
Иногда ребенку казалось, что он слышит нежный девичий голос, похожий на шелест листьев. Который успокаивал, давал советы, журил за проделки:
- Поговори с ним.
- Я все равно побью!
- Не надо.
Как и все мальчишки, он дрался. Поэтому часто, сидя под деревом, хлюпал разбитым носом, размазывая по щекам слезы обиды:
- Это не честно, двое на одного.
Ветви нежно дотронулись до лица:
- Прижмись ко мне, я возьму твою боль.
Время шло, и вот уже крепкий, статный юноша, сидя под густой кроной, делился планами, мечтами и надеждами. А дерево внимательно слушало и то кивало макушкой, соглашаясь, то шумело листвой, предостерегая от ошибки.
Казалось, так будет всегда, но однажды ветви удивленно шевельнулись: ствол обнял одетый в форму цвета хаки молодой солдат:
- Я ухожу.
И зашелестели листья:
- Куда?
- На фронт. Не знаю, вернусь ли.
- Ты вернешься, - качнулся ствол, - ты обязательно вернешься. Я всегда буду рядом с тобой.
- Прощай, - юноша поклонился дереву и ушел, не оборачиваясь.
А за спиной махали ветви:
- Я всегда буду рядом с тобой.
***
Первый бой.
Страшно. Очень.
Затаившись в окопах, бойцы ждали команды, не слыша ничего, кроме разрывов, звуков коротких очередей и доносящихся издалека команд на чужом языке.
А он вдруг услышал шелест листьев:
- Я с тобой.
Озноб и страх исчезли, а руки крепко сжали винтовку.
- Не бойся, вставай и…
-… вперед!
Он выскочил из окопа и побежал вместе со всеми
- Вперед!
- Вперед!
- ААААААААА!
Немец прижал руки к животу и медленно завалился на бок, второй рухнул, сбитый с ног, а он бежал дальше, кричал и колол, слыша только шелест листьев:
- Я с тобой, не бойся.
- АААААААААААААААА!
Стоны и крики, хрипы и вой.
Штыки и саперные лопатки.
Тяжелое дыхание и опять стоны.
Приклады и руки.
Хруст ломающихся костей и треснувших черепов.
Под сапогом треснула чья-то голова, но он слышал только шелест листьев, и продолжал колоть, бить, душить и кричать.
Все кончено.
Кажется, прошло несколько минут, а уже наступил вечер.
Первый бой и первая победа.
Без улыбок и смеха.
Солдаты просто сидели, глядя в никуда.
Мертвые лица, мертвые глаза и мертвые вокруг.
Они не видели друг друга и не хотели видеть:
- Уходи. Слышишь, уходи.
Нельзя смотреть.
И подходить близко нельзя.
Каждый со своей болью один на один.
Никто не поможет.
Потому что не знает, как.
Кто-то закурил, кто-то начал сосредоточенно чистить от крови штык, кто-то просто лег.
А он, шатаясь, подошел к побитому осколками дереву и, опустившись на колени, застонал.
- Ты ранен? – встревожено зашептали листья.
- Нет, мне страшно.
Ветви ласково коснулись бывших когда-то черными седых вихров:
- Ты сильный, ты справишься.
- Я боюсь закрыть глаза.
- Прижмись ко мне, я возьму твою боль.
Лучи заходящего солнца осветили растерзанную землю и обнявшего дерево молодого солдата, которого гладила стройная девушка с зелеными волосами из листьев. Дух-хранитель. Древесница.