Разве не наивны рассуждения о том, что человек волен сам себе выбирать окружение? Мол, хочешь преуспеть в чём-то, старайся влиться в общество успешных людей; если хочешь набраться ума-разума, вклинивайся в круг умников; если хочешь сохранить чистоту помыслов, намерений, совести - стремись общаться исключительно с людьми честными, добрыми и совестливыми. Но разве такое возможно?
Конечно, окружение, если и не формирует личность полностью, то уж, во всяком случае, оказывает влияние на каждого отдельно взятого человека. Как сказал Гёте:"Среди малых действуя, мельчаешь, а среди больших и сам растёшь". Или, выражаясь другими словами: "С кем поведёшься, от того и наберёшься."
К сожалению, в жизни всё обстоит сложнее, чем кажется. Как бы человек ни старался, самостоятельно определить круг своего общения не так просто. Или, если вдуматься
по-настоящему, от самого человека это не очень-то и зависит.
Для начала, рождаясь, человек оказывается в семье, которую сам себе не выбирал. Это обстоятельство определилось как данность.
Воспитание, изначальное формирование личности, идёт независимо от пожеланий самого человека. И если бы он даже и захотел что-то сам себе пожелать, кто же его спрашивать будет, тем более, что человек этот мал ещё, ничего пока не соображает.
Все жизненные навыки человек получает в семье, которая диктует, практически навязывая те нормы поведения, от которых будет зависеть дальнейшее развитие природных данных, заложенных в нём с рождения.
Затем человек попадает в детский сад, школу - с воспитателями, учителями и детским окружением, которые, конечно же, ребёнок сам себе не выбирал.
Дальше, также независимо от желаний и устремлений развивающегося человека, он
попадает в дворовое окружение, студенческий или трудовой коллектив - везде круг общения формируется без учёта каждой отдельной персоны.
Человек может лишь из общего круга выбирать для себя друзей, приятелей, симпатии. Но
и выбор этот происходит не из того, что хотелось бы, а из того, что есть. "Мы выбираем, нас выбирают. Как это часто не совпадает..."
То и дело человек вынужден задаваться вопросами:"Помогают или мешают окружающие люди двигаться в желаемом жизненном направлении, расти и стремиться к цели, к мерцающему впереди маяку мечты? И что делать, если окружение состоит из людей, которые на самом-то деле не способствует личностному росту, а наоборот, тормозят?"
Хотим мы того или не хотим, в нашем окружении всегда обнаруживаются такие типы, которые оказывают, мягко говоря, далеко не положительное влияние на нашу самооценку и собственное мнение, подрывая нашу веру в себя и в то положительное, что живёт в нашей душе; те, кто препятствуют развитию и сбивают нас с пути истинного.
Из-за чего человеку становится приятнее замыкаться в своём одиночестве, творя свой собственный мир, закрытый от любого окружения, так как рано или поздно, любое вторжение посторонних в этот оберегаемый храм души явится болезненным и разрушительным. Люди, даже благожелательные и добрые, всё равно не способствуют сохранности чистоты и неприкосновенности всего лучшего и ценного, что собрал в себе человек. А что уж говорить об остальных...
Но как ни отстраняйся, как ни замыкайся в себе, в своём внутреннем мире, окружение всё же умудряется оказать своё влияние на отдельного человека. Люди, в большинстве своём, бесцеремонные и нечуткие, они не стараются, не желают, не умеют настраиваться на волну понимания другого человека.
А мы бессознательно, если даже и не копируем тех людей, с которыми вольно-невольно общаемся, всё равно попадает под влияние.
Диктуемые порядки, правила, требования, принятый уклад жизни и поведения - исподволь прививаются или наоборот, насильно навязываются. Поневоле приходится им подчиняться.
Даже отчаянно сопротивляясь, от них ведь всё равно никуда не денешься.
Инга, например, заметила, что влияние окружения на "Лазурите" не лучшим образом отражается на её самоощущении.
Может, это мелочи, но всё-таки... На берегу ей нравилось одеваться модно, краситься, привлекать к себе внимание, притягивать восхищённые взгляды окружающих. А здесь это желание пропало напрочь. Похотливые взгляды и непристойные реплики вызывали обратное желание - выглядеть неброско, стушеваться, приглушить в себе всякую привлекательность.
В ней порой даже возникало опасение, что так и вообще может исчезнуть женственность, желание нравиться, стремление "пролететь, прозвенеть"... Наверное, это не очень-то здорово.
Но как научиться не попадать под каток влияния тех, кто рядом? Как стать человеком, который сам влияет на окружающих более, чем они? И возможно ли такое вообще, или
это всего лишь иллюзии?
Как жить, чтобы не уподобиться Молчалину из "Горя от ума" Грибоедова: "Ведь надобно ж зависеть от других!"?. Нет-нет, как бы это научиться не зависеть от других, сохранить себя в себе, свою независимость, не попадая под чьё-либо нежелательное влияние?
Так думала Инга.
МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.
Седьмое июня.
С самого утра я как будто немного захандрила. Без всякой на то причины. Вероятно, это сказывается моральная и физическая усталость, накапливающаяся изо дня в день. Всё-таки мы работаем с утра до вечера без выходных.
И я, и Анюта вот уже третий день просыпаем, встаём едва-едва к завтраку.
Чувствую, что у меня сегодня чересчур апатично-сонный вид и некоторая заторможенность
в движениях, потому что Пашка несколько раз уже рявкал, чтобы я "шевелила плавниками".
- Ты можешь что-нибудь делать быстро? - верещал он.
- Могу. Я очень быстро устаю, - флегматично ответствовала я.
Но как бы там ни было, завтрак прошёл без особых недоразумений. Кроме разве одного, совсем незначительного: я не заметила Толика Нескладуху. Он пришёл, сел за стол "машины" и сидел, сидел... А я всё не обращала внимания. Не специально, конечно. Но он тоже хорош! Мог бы окликнуть или сказать, что ему нужно принести. А то думает, раз усы моржовые отрастил, так сразу самым заметным стал.
Короче, он сидел, сидел и психанул, сам пошёл к раздаточному окошку за яичницей.
- Видит, что я пришёл и не несёт! - высказал он при этом своё недовольство.
"ДОбыча", скучавшая сегодня за завтраком, сразу же оживилась.
- Инга, ты как увидишь, что "машина" пришла, бери тарелку и сразу - раз! - в морду,-
посоветовал мне Коряга.
- А то ишь, раскричался! - Румын неприязненно посмотрел на Нескладуху. - Ты мне смотри там, так больше не кричи, свет мочей моих!
- А то ишь, усы отрастил и думает, что ему теперь всё можно! - сердитым голосом поддержал тралмастера Руслан, сверля грозным взглядом возмутителя спокойствия. - Думает, за усами не видно, что он придурошный!
- Это он их для того отрастил, чтобы по усам текло, а в рот не попадало, когда водку пить будет, - предположил Коряга.
Нескладуха скорчил недовольно-презрительную гримасу и, втянув шею в плечи, склонился над своей яичницей.
- Мало того, что он ничего не отвечает, так ещё и рожи корчит! - возмутился таким его поведением Руслан. - Эй ты, придурок, ты чего это рожи корчишь?
Видимо, испугавшись грозного, задиристого тона маленького добытчика, придурок вымученно улыбнулся и попробовал отшутиться:
- Я не рожи корчу, я ищу своё лицо.
- Смотри, а то я сейчас помогу тебе найти лицо! - пригрозил Руслан.
- Если хочешь заиметь лицо, для начала надо бы обзавестись головой, - с иронической нравоучительностью объяснил Нескладухе Коряга.
По окончанию завтрака случилось неприятное: к нам в салон заявился старпом.
И голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнёс:
- После обеда обе зайдите ко мне. Буду разговаривать по-другому. А то чем дальше в лес, тем больше дров.
Он ушёл, а мы с Анютой переполошились.
Кажется, грянул гром - настала пора мужику перекреститься.
И Анюта в срочном порядке помчалась убирать свои объекты. Мне же ещё предстояло выдраить салон, а потом уж всё остальное.
Я уже убрала со столов, подмела и приступила к мытью палубы, когда в салон заявился Сивая Чёлка. На завтрак он не приходил и, сказав, что есть не хочет, сел и пялился, наблюдая, как я работаю.
У меня создалось такое впечатление, что он был "под мухой". Вскоре я убедилась, что впечатление моё не было обманчивым.
- Инга, зачем ты носишь длинную юбку? - задушевно-дружеским тоном поинтересовался он.
- Сейчас так модно, - ответила я, стараясь не менять тональность начатого им разговора.
- Тебе не идёт эта длина. Всю фигуру уродует, - заявил Сивая Чёлка.
На сей раз тон сказанного был уже безапелляционным. И это мне не понравилось.
Однако я всё же постаралась сохранить мирный настрой нашей беседы. В надежде, что он удовлетворится моим ответом и уберется, я сказала:
- Зато в такой одежде удобнее работать. А в коротких платьях ни согнуться, ни потянуться... Ты бы, Олег, шёл уже отсюда, мне здесь убрать надо.
Он пересел за другой стол, освобождая мне площадь для дальнейшей уборки, но уходить совсем явно не собирался. Облокотившись о стол и подперев рукой наклоненную набок голову, Сивая Чёлка оглядел меня критическим взглядом. Его замутненные, подернутые масляной плёнкой глаза, прищурились.
- Хочешь, я тебе на ларёк короткую юбку куплю? - предложил вдруг он.
- Купи лучше себе! - обозлилась я.
Он хохотнул.
- Мне? Ну что ты! Всегда быть в брюках - судьба моя! - снисходительно объяснил он
мне, и голосом, набравшим капризных интонаций, опять принялся за своё: - Нет, ну в самом деле, сними ты эту юбку. А то ходите здесь, как крепостные. Прямо терпения никакого нет на вас смотреть!
Тут я не выдержала и вспылила:
- Послушай, я могу показать тебе, где дверь. Ты что, варьетте сюда смотреть пришёл? Я ходила, хожу и буду ходить так, как мне нравится, и совета по этому поводу ни у кого спрашивать не намерена! Мне, может, тоже не нравится, как ты одет! - Я критическим взглядом окинула его наряд: видавшую виды клетчатую рубашку, наполовину заправленную
в трикотажные, потерявшие свой первоначальный цвет и напузыренные на коленках, тренировочные штаны. - Но я же молчу, не суюсь ни к кому со своим мнением.
Однако он нимало не смутился и глубокомысленно произнёс:
- Такова жизнь, моя дорогая, такова жизнь! Мужчина, глядя на женщину, представляет её раздетой, а женщина мужчину - одетым помоднее.
Покончив с уборкой салона, я побежала на шлюпочную выливать грязную воду из ведра и в сердцах так размахнулась, что чуть ведро не выбросила и сама не полетела вслед за ним.
До обеда была занята тем, что отмывала палубу коридора и убирала каюты.
Несколько раз приходилось бегать через камбуз в мойку набирать чистой воды, и ни разу
не было так, чтобы "эти белые колпаки" не отпустили какую-нибудь реплику в мой адрес.
Валерка что-то кудахтал про белоруску, а Пашка сквозь зубы цедил мне вслед:
- Принцесса!
- Хороша принцесса! - не соглашался с ним камбузник. - В рабочем халате, со шваброй и ведром!
- Да это, скорее, не принцесса, а первая русская лётчица Баба Яга! - состроив козью морду, насмешливо добавлял пекарь.
В обед меня ожидало продолжение разговора, начатого после завтрака с Сивой Чёлкой.
Если, конечно, этот перебрех можно назвать разговором.
Когда все добытчики и рыбообработчики, пообедав, ушли, и только за столом "машины" трапезничали припозднившиеся, в салон притащился Сивая Чёлка. И если утром он был в состоянии лёгкого подпития, то сейчас его состояние можно было определить, как пьян в дугу. Плюхнувшись за свой стол, уже убранный мною, он сидел, тупо раскачиваясь над тарелкой, которую я поспешила перед ним поставить и которая, можно сказать, мало его интересовала.
Уставясь на меня исподлобья красными от пьянства глазами, он сердито спросил:
- Инга, ё-мое, ты когда эту юбку снимешь?!
- Да, когда? - заинтересовалась этим вопросом и прачка, сидевшая в это время за столом "машины". А затем, закатившись кудахчущим смехом, потребовала у меня: - Ответь товарищу. Товарищ интересуется.
- Инга, ты когда эту юбку снимешь?! - повторил свой навязчивый вопрос Сивая Чёлка, и
лицо его налилось кровью.
- Ага, снимай! - загорелся сидевший рядом с прачкой Сазанджян. - Устроим оргию. Девочки нам станцуют.
- Должна же ты быть женщиной! - не слушая никого, пьяно воскликнул Сивая Чёлка.
- Это зачем же? - ехидно спросил Дима-электрик, лихо тряхнув своей лошадиной чёлкой.- Чтобы разлагать коллектив?
- Ты когда снимешь эту юбку? - набычившись, повторял Сивая Чёлка понравившийся ему вопрос.
- Ответь ты ему, Инга, а то он никогда не успокоится, - жеманно качая головой, посоветовала мне прачка.
- Никогда, - коротко отрезала я.
- Да? - с угрожающим недоверием спросил он.
- Да. - Ответ мой был окончательный и бесповоротный.
- Ну, тогда я сам тебе сниму! - пьяно качнувшись, пообещал Сивая Чёлка.
- Не получится! - психанула я и, схватив какую-то посудину со стола, поспешила отнести к посудомоечному окошку.
- Инга, ты отнимаешь у ребёнка конфетку, - укоризненно произнёс Сазанджян, кивая на пьяного поклонника коротких юбок, которого совсем уже развезло: он поник, как бурьян в засуху.
- Не слушай никого, Инга, в этом платье ты можешь пойти куда угодно, - слащавым голосом высказался Селедкин, до сих пор с молчаливым любопытством наблюдавший за происходящим в салоне.
- Меня осенило! - с глубокомысленным видом воскликнул вдруг Нескладуха. - Может,
надо на профсоюзном собрании обязать всех женщин носить короткие юбки?
- Смотри, как бы тебя сейчас не окрылило! - пригрозила я осененному.
И тот, видимо, вспомнив утреннее промывание мозгов, устроенное ему добытчиками, сразу же боязливо втянул голову в плечи.
К этому времени Сивую Чёлку можно было уже отскребать от стула: он был уже как расползшееся тесто. Свесившись над тарелкой, он сначала бормотал что-то нечленораздельное, а потом вдруг стал гнуть матом на весь салон.
Прачка неодобрительно покачала головой и елейным голосочком проговорила:
- Инга, что это такое? Ты же хозяйка салона! Видишь, что матом ругаются, сходи и приведи первого помощника.
Она что, за дуру меня считает? Чтобы меня матросы потом съели после этого? И вообще, уж чья бы корова мычала!
- Лучше отведите-ка его в каюту, - обратилась я к мужчинам, находившимся в салоне.
На мой призыв откликнулись Селедкин и Нескладуха.
Подхватив под руки размякшее, но всё же сопротивляющееся чуждым обьятиям тело Сивой Чёлки, они поволокли его вон из салона.