Жан де Валнуа – это мой друг, к которому я иногда хожу. Он живёт в маленьком особнячке на берегу реки в лесу. Он переехал туда после жизни в Париже, где кутил, как безумный, на протяжении 15 лет. Внезапно ему надоели все эти удовольствия, ужины, мужчины, женщины, карты и всё прочее, и он приехал жить сюда, где родился.
Нас двое-трое – тех, кто иногда проводит пару недель у него. Он всегда бывает очень рад видеть нас, но и любит оставаться один, когда мы уезжаем.
Итак, я поехал к нему на прошлой неделе, и он встретил меня с распростёртыми объятиями. Мы проводили часы то вместе, то порознь. Чаще всего он читал, а я работал днём, и каждый вечер мы беседовали до полуночи.
В прошлый вторник после жаркого дня мы сели в 9 часов вечера и начали смотреть на воды реки, обмениваясь смутными мыслями о звёздах, которые купались в течении и, кажется, плыли перед нами. Эти мысли были действительно смутны и коротки, так как человеческий ум ограничен и слаб. Я любовался солнцем, которое погасало в Большой Медведице. Его видно лишь в светлые ночи. Когда небо подёрнуто дымкой, оно скрывается. Мы думали о тех, кто населяют эти миры, об их воображаемых формах, о вероятных способностях, о неизвестных органах, о животных и растениях и обо всех материях, которых может едва-едва коснуться мечта человека.
Внезапно издалека послышался крик:
- Господин, господин!
Жан ответил:
- Я здесь, Батист.
Когда слуга нашёл нас, он объявил:
- Цыганка пришла.
Мой друг начал хохотать, чего я никогда у него не слышал, и спросил:
- Значит, сегодня 19 июля?
- Да, господин.
- Прекрасно. Скажите ей, чтобы она подождала меня. Дайте ей поесть. Я приду через 10 минут.
Когда слуга ушёл, Жан взял меня за руку.
- Пойдём медленным шагом, я хочу рассказать тебе эту историю.
«Прошло уже 7 лет. Это было в тот год, когда я приехал сюда. Однажды вечером я вышел, чтобы прогуляться по лесу. Погода была прекрасная, как сегодня, и я шёл маленькими шагами под деревьями, смотря на звёзды сквозь листву, вдыхая и впивая свежесть ночи и леса.
Я только что навсегда покинул Париж. Я был усталым, пресыщенным всеми теми глупостями, которые видел там и в которых участвовал на протяжении 15 лет.
Я зашёл уже далеко в лес, идя по извилистой дороге, которая ведёт в деревню Крузий в 15 км отсюда.
Внезапно мой пёс Бок, который всегда был со мной, остановился и начал рычать. Я подумал, что он учуял лису, волка или кабана, и приблизился на цыпочках, бесшумно, но внезапно я услышал душераздирающие человеческие крики.
Несомненно, кого-то убивали в чаще, и я побежал, сжимая в правой руке массивную дубовую палку, настоящую палицу.
Я бежал на крики, которые стали более слышны, но были какими-то глуховато придушенными. Должно быть, они исходили из какого-то дома, из избушки угольщика, возможно. Бок, бежавший на 3 шага передо мной, останавливался, кружил и рычал. Внезапно нам преградила путь другая собака: огромная, чёрная, с горящими глазами. Я хорошо видел её белые оскаленные клыки.
Я побежал, подняв трость, но Бок уже накинулся на неприятеля, и они вдвоём покатились по земле. Я пошёл вперёд и чуть не упал, наткнувшись на лошадь, стоявшую на дороге. Когда я в удивлении остановился, я увидел экипаж или, скорее, дом на колёсах, кибитку циркачей, которые ездят по стране от ярмарки к ярмарке.
Крики доносились оттуда. Так как дверь выходила на другую сторону, я обогнул кибитку и поднялся по 3 деревянным ступеням, готовый встретить убийцу.
То, что я увидел внутри, показалось мне таким странным, что я сначала ничего не понял. Мужчина стоял на коленях и, казалось, молился, а на кровати шевелилось какое-то скрюченное, полураздетое существо, лица которого я не видел, и оно кричало.
Это была рожающая женщина.
Едва я понял, что происходит, я обозначил своё присутствие, и мужчина-марселец начал умолять меня спасти его, спасти её, обещая мне огромную благодарность в немыслимых выражениях. Я никогда в жизни не присутствовал на родах, будь то женщина, собака или кошка, и сказал об этом, глядя на ту, которая корчилась на постели.
Затем, когда ко мне вернулось хладнокровие, я спросил мужчину, почему они не едут в деревню. Его лошадь упала в яму, сломала ногу и не могла двигаться.
- Хорошо, - сказал я, - теперь нас двое, мы перенесём вашу жену ко мне.
Но сцепившиеся собаки мешали нам выйти, и их пришлось разнять ударами палок, рискуя их убить. Затем мне пришла в голову мысль запрячь их, чтобы нам легче было двигаться. Через 10 минут всё было готово, и экипаж начал медленно двигаться, подскакивая на кочках и тряся бедную женщину.
Ну и дорога, дружище! Мы шли, задыхаясь, хрипя, все в поту, и собаки тоже задыхались.
Потребовалось 3 часа, чтобы приехать к моему дому. Когда мы подъехали к двери, крики прекратились. Мать и ребёнок чувствовали себя хорошо.
Их положили в хорошую постель, затем я послал за доктором, а успокоенный марселец ел и пил, чтобы отпраздновать счастливое рождение.
Это была девочка.
Эти люди оставались у меня неделю. Мать, мадемуазель Эльмира, была сомнамбулой, которая пообещала мне бесконечную жизнь и бесчисленное счастье.
На следующий год, день в день, когда сгустился вечер, слуга позвал меня после ужина и сказал: «Пришла цыганка прошлого года, она хочет поблагодарить вас».
Я приказал привести её и изумился, увидев рядом с ней высокого светловолосого парня северного типа, который взял слово и вёл весь разговор. Он узнал о моей доброте к мадемуазель Эльмире и не хотел, чтобы эта годовщина прошла без того, чтобы они высказали мне свою признательность.
Я предложил им поужинать на кухне и предоставил ночлег. Они ушли на следующий день.
Бедная женщина приходила 3 года, в один и тот же день, со своей красивой дочерью и новым… мужем каждый раз. Один из них, овернец, приходил 2 года подряд. Девочка называла каждого «папой».
Мы пришли к дому и увидели у порога 3 тени, которые ждали нас.
Самая высокая тень сделала 4 шага и поприветствовала нас:
- Господин граф, мы пришли этим вечером, чтобы засвидетельствовать вам нашу благодарность…
Это был бельгиец!
Рядом с ним заговорила малышка выученным голосом, как делают дети, которые рассказывают поздравление наизусть.
Я притворился ничего не знающим и после нескольких вопросов спросил мадемуазель Эльмиру:
- Это отец вашего ребёнка?
- О, нет, сударь!
- Отец умер.
- О, нет, сударь! Мы иногда видим его. Он жандарм.
- Ах, вот как? Значит, это не тот марселец, который присутствовал при родах?
- О, нет, сударь! Тот был вором, который украл мои последние сбережения.
- А жандарм знает о том, что у него есть ребёнок?
- О, да, сударь, и он очень любит её, но не может заниматься ею, потому что у него есть другие дети, от жены.
26 июля 1887
(Переведено 19 февраля 2018)