Когда женщина пахнет травой

      


                В 20 лет царит чувство, в 30 – талант,
                в 40 – разум.
                Б.Грасиан


1. Это ли не счастье!


    Отработав на химзаводе, Пётр Иванович, заядлый охотник-любитель, член общества охотников и рыболовов, к шестидесяти годам решил построить себе дом поближе к лесным угодьям. Старший брат его, Дмитрий, работавший егерем, подав в отставку по возрасту, – ему было уже 67 лет – решил поговорить с ним. После недолгих уговоров Пётр Иванович решил занять его место. Леса были ему знакомы, люди, живущие окрест, - тоже, а у него подрастал сын Олег, не проявлявший интереса к учёбе. Будучи в 9 классе, сын даже не представлял себе, куда направит свои стопы после школы.
    «Потяну лет шесть-семь, а там Олежка и подрастёт, а если и не найдёт чего получше, пойдёт в егеря, обучу», - так, с перспективой на будущее, рассуждал Пётр Иванович.
    Года за три до этого он женился вторично, прожив бобылём после смерти первой жены пять лет. Новая жена Клавдия была намного моложе его. Сейчас ей был 41 год. Женщина яркая, красивая, с большим бюстом и широкими бёдрами, она привлекала взоры всех мужчин, членов общества охотников. Клавдия с подругой Ираидой тоже были членами этого сугубо мужского общества. Была ли она замужем до него, Пётр Иванович не интересовался, знал только, что своих детей у неё нет.
    «Побольше Олегу будет уделять внимания, ему нужна сильная рука», но, как показала жизнь, Клавдии не было до пасынка никакого дела. У неё были в жизни две страсти – охота, о чём Пётр Иванович был осведомлён, так как видел её в деле, и мужчины, о чём он осведомлён, увы, не был. Она меняла их, как перчатки, с двадцати пяти лет, после неудачной, очень сильной любви, и пока ещё была во вкусе.
     Она первой обратила внимание на высокого статного мужчину. Понимая, что разница в возрасте немалая, она тем не менее остановила свой выбор на нём. «Тоже ведь далеко не девочка!» - подумала она тогда о себе. Ей нравилось, что был он спокойным, малоразговорчивым и очень надёжным. Наведя справки, она узнала, что материально он более чем обеспечен, и о строящихся в лесу егерских хоромах тоже узнала. Воспламенить Петра Ивановича страстью к себе было делом нехитрым.
    Первая их ночь в недостроенном ещё доме была такой бурной и сладкой, что Пётр Иванович, проснувшись на рассвете, долго смотрел на красивое, роскошное в своей наготе, тело этой женщины и чувствовал, как огонь желания вновь овладевает им. И это было тем более удивительно, что в последние годы он на женщин практически не обращал внимания. Нежное прикосновение губами к её полной груди повлекло за собой новое бурное слияние, после которого Пётр Иванович почувствовал себя лет на семь моложе.
    «Вот это женщина! Заводная, горячая, искушённая в любовных утехах!» И он был на седьмом небе от счастья, воспринимая Клавдию как подарок, ниспосланный ему свыше.
    Он стал лучше работать, с охоты возвращался всегда с добычей, был постоянно в приподнятом настроении. Пётр Иванович был влюблён в свою жену и отсекал все попытки знакомых и друзей пролить свет на её прошлое. «Мне это ни к чему, - говорил он, - я не юноша, а ревность – плохой советчик. Я люблю её такой, какая она есть, какой её природа сотворила, и молю Бога только об одном – чтобы он продлил то блаженство и горение духа, которое она мне даёт».
    Клавдия разбудила огонь, сокрытый под золой, раздула яркое пламя там, где прежде всё было тускло. Это ли не счастье? 


2. Страдания юного Курта


    Когда дом был достроен и убран в соответствии со вкусами и пожеланиями хозяйки, Пётр Иванович пригласил гостей. На столах были зайчатина, приготовленная поваром по рецептам Клавдии, молодой кабанчик, оленина, запечённый таймень и заливной судак, козий сыр из ближайшей деревни, всевозможные пироги, грибы и ягоды – почти ничего из супермаркетов. Хозяин расщедрился и на водку – медовуха, хреновуха и можжевеловка (никаких виски и бренди!) – и, конечно же, всевозможные сладкие наливки и настойки для дам. Музыку для гостей – народную и эстрадную – подобрал для гостей Олег, страстный меломан. Сам он накануне новоселья, уехал в городскую квартиру, чтобы готовиться к поступлению в вуз.
    А гостей было много: бывшие сослуживцы хозяина, соратники по охоте и рыбалке, а также родственники, среди которых выделялся своей красотой племянник хозяина, сын его сестры, жившей в Германии, в Дюссельдорфе. Курту, так звали племянника, было 26 лет. Но был ещё неженат, хотя, согласно современным немецким обычаям,  имел подружку, числившуюся его невестой. Работал он в банке, увлекался верховой ездой, природу, особенно, русскую, любил до самозабвения – наверно, в подкорке хранились воспоминания о раннем детстве, когда он с матерью часто приезжал в гости к своей бабушке в Россию.
    Всё нравилось Курту в доме дяди. Но в первый же день, когда его представили жене его дяди, он едва сдержался, чтобы не выразить при всех восхищение ею. Молодая женщина в соку раскрепощённостью своих манер, экстравагантностью и броской красотой сразила молодого полунемца наповал. О возрасте своей новой родственницы он не думал – какое это имеет значение на фоне света, излучаемого её глазами!
    Среди его друзей в Германии было немало таких, которые развлекались с женщинами постарше. Были и такие, которые по-настоящему влюблялись в женщин бальзаковского возраста, выталкивая из их жизни престарелых мужей. Но его дядю престарелым назвать было никак нельзя. Пятидесятидевятилетний мужик мощного телосложения был в отличной форме и бесстрашно ходил в одиночку на хищного зверя.
    Перед новосельем к Курту подошла Клавдия с подносиком, на котором стояла запотевшая стопка хреновухи. «Попробуйте нашей сибирской, оцените. В магазинах даже у нас такой не бывает, не говоря уж о Германии». Курт выпил по-немецки, не торопясь, из глаз тут же выступили слёзы, которые предусмотрительная хозяйка смахнула кончиком фартука, а в открытый от перехваченного дыхания рот гостя аккуратно вложила ядрёный солёный огурчик. Когда она отошла, Курт, увидев её походку и покачивающиеся при ходьбе широкие бёдра, глубоко вздохнул.
    С того вечера он потерял покой. Сделать её своей возлюбленной, утонуть в роскошном теле, испытать сладкую истому -  всё это стало отныне его навязчивой идеей.


3. Охота


    Шли дни. Однажды дядя Пётр собрался на охоту. Клавдия тоже приготовила свою амуницию. Она была прекрасной наездницей, а стреляла без промаха. В отсутствие мужа она целыми днями скакала верхом, охотилась на мелкую живность. Клавдия пошла бы и на крупного зверя, но Пётр Иванович категорически запретил ей делать это.
    День сегодня был особый: хозяин решил идти на косолапого. Давно мечтала Клавдия о таком трофее. Она с удовольствием расстелила бы медвежью шкуру на полу спальни.
    Курт, узнав о предстоящей охоте, стал проситься с ними. Немного подумав, дядя согласился и даже выдал ему охотничье облачение – у него всегда имелась пара комплектов для гостей. Выглядел в нём Курт настоящим мужчиной. К тому же амуниция очень шла ему, подчёркивая его безупречные физические данные.
    «Ну, и красив же этот племянничек!» - подумала Клавдия, и глаза её вспыхнули неукротимым огнём. Курту удалось перехватить этот взгляд. «Всё, она будет моей. У нас взаимная тяга друг к другу!»
    На этот раз охота оказалась тяжёлой. Медведь, которого удалось выследить и обложить, оказался весьма хитрым животным. Несколько раз он уже был на прицеле, но всякий раз ему удавалось выкрутиться и увильнуть от выстрела.   
    Клавдия засела в кустах и начала напряжённо ждать. Полчаса, час… Ничего! Стояла какая-то необыкновенная, зловещая тишина. Не пели птицы, не шелестели деревья. Клавдия была одна в этой напряжённой тишине, слыша лишь биение собственного сердца.
    Вдруг позади неё громко хрустнула сухая ветка. Она резко развернулась, одновременно вскинув ружьё. Увидев направленное на него дуло, медведь рассвирепел и, встав на задние лапы, грозно двинулся на охотницу. «Ну, зачем я стреножила коня и отвела попастись его на аппетитный лужок!? Вот сейчас конь так мне необходим!» - пронеслась мысль. Но думать было некогда. Действовать нужно было быстрее, чем думать: зверюга была метрах в пятнадцати, убегать бесполезно. И тогда, когда медведь сделал резкий рывок по направлению к женщине, она нагнулась, упав на колени и снизу вверх выстрелила в него из обоих стволов.
    - Попала, попала! – вскричала она. Но это был всё-таки медведь, а не заяц. Раненый, истекающий кровью, он сделал последнее усилие и лапой зацепил её руку, оставив на ней кровавые полосы. Только тогда силы оставили таёжного исполина, и он стих.
    - С вами всё в порядке? – с тревогой в глазах бросился к ней появившийся на крик из-за кустов Курт.
    - Как будто бы, - процедила ещё дрожащим от испуга голосом Клавдия. – Если не считать вот этого, - добавила она и продемонстрировала свою разодранную медвежьим когтем руку.
    Курт быстро скинул охотничью куртку, стянул с себя рубашку и отодрал от неё большой и маленький лоскуты, откупорил фляжку со спиртом, смочил маленький кусочек ткани и начал промывать раны. Затем большим лоскутом он перебинтовал Клавдии руку. Она, стиснув зубы, не проронила ни звука.
    - Вы героическая женщина. Я просто в шоке от того, что эта сцена происходит в начале 21 века. Вы мне напоминаете героиню романа Майн Рида «Отважная охотница», только там действие происходило лет сто семьдесят тому назад!.. – с восторгом и нежностью говорил Курт, завершая свои медицинские манипуляции и помогая Клавдии встать с земли.
    Испуг, напряжение, резкий запах спирта в сочетании с «ароматом» от медвежьей туши, лежащей рядом, близость желаемого ею мужчины, его слова и прикосновения – всё это вскружило голову Клавдии, и она на несколько секунд потеряла сознание.


4. Неистовство любви


    Очнулась она оттого, что Курт шлёпал её по щекам и смачивал виски спиртом.
    - Ещё что-нибудь болит? – с тревогой в голосе спросил он.
    - Вот здесь жжёт немного, - сказала Клавдия, показав куда-то под грудь.
    Курт нагнулся, чтобы осмотреть место, которое показала она. Пуговички блузки расстегнулись, и он увидел пышные груди, мирно пребывающие в бюстгальтере. Он с удивлением поднял глаза на женщину и увидел, что она лукаво улыбается. Губы её приоткрылись, дышала она прерывисто и взволновано. И Курт понял…
    Быстро нагнувшись, он вобрал в себя её губы. Случайно его рука коснулась груди, упругой и налитой, и он, вздрогнув, отдёрнул её.
    - Нет, не надо! – и Клавдия вернула его руку в исходное положение. Опьянённый желанием, он с жадностью прильнул к её груди…
   
    … Когда Клавдия с перебинтованной рукой с трудом взобралась на лошадь, Курт сделал то же самое. Место, где они оставили тушу медведя, отметили оставшимися лоскутами от разодранной рубахи Курта, развесив их по веткам деревьев. Выехав на просеку, они повстречали Петра Ивановича, который скакал на звуки выстрелов. Узнав о том, что произошло, он подъехал к жене и поцеловал её.
    - Дорогая, поздравляю! Ты сегодня превзошла сама себя. Вот он, трофей, о котором ты давно мечтала. Поехали, посмотрим.
    Картина действительно была впечатляющая.
    - Молодцы, что отметили место. – похвалил он охотников не без зависти. - Едем домой, соберём людей, и снова сюда. Часов за пять управимся с дорогой в оба конца. А ты, - обратился он к племяннику, - сегодня на ужин отведаешь медвежатинки по моему рецепту. Вам, в вашем фатерлянде, такое и не снилось, хоть у вас и медведь на столичном гербе.
    Минут через сорок они уже были в усадьбе.
    - Я съезжу к Дмитрию Ивановичу, прихвачу его с внуками, а вы пока отдохните часика два. Курт с непривычки, наверно, устал. Коней не распрягайте. 
    Клавдия и Курт поднялись наверх, но не для того, чтобы спать.
Выпив по стаканчику медовухи, они разбежались по комнатам, чтобы сполоснуться и переодеться, и уже через пятнадцать минут, набросив на ещё влажное тело халат, Курт постучался в комнату Клавдии. Не услышав ответа, он пошёл на шум льющейся из душа воды. Подойдя к ней сзади, он, слегка наклонив её и держась за груди, удовлетворил невыносимое желание, распиравшее его ещё  на лесной поляне. Взяв на руки завернутое в банное полотенце тело женщины, он понёс его на кровать. 
    - Может, поспишь полчасика? – спросила Клавдия.
    - Спать? Я? Да как же я могу спать, если ты рядом, а головы на одной подушке?
     Она стала нежно и трепетно гладить его тело.
    - Курт! Твоё тело даёт мне несказанную радость. Оно сильное, горячее, полное жизни и дерзкое. Оно полно необузданной мужской силы.
    - Я рад осчастливить такую очаровательную женщину. Ты достойна самой возвышенной любви.
    И, не в состоянии больше выражать свои чувства словами, они кинулись в объятья друг к другу.
    Кровать ходила ходуном очень долго…
    Проходивший мимо комнаты младший егерь, покачав головой, сказал своему товарищу:
    - Да, друг мой, мы свидетели прекрасного чувства. Как это трогательно – так любить друг друга в их возрасте и отнюдь не в медовый месяц!
    Они и не подозревали о том, кто был в объятьях хозяйки дома…
    Чуть позже из запертой спальни раздался торжествующий клич мужчины, которому удалось осчастливить такую темпераментную женщину, какой была Клавдия. Она, ничего не понимая, провалилась в какую-то полуявь-полусон с цветами, разноцветными бабочками и пением птиц.
    Курт ликовал: «Я так и думал, так и думал, что её тело – неистощимый источник наслаждений».


5. Когда женщина пахнет травой…


    Когда Клавдия заснула, Курт ушёл к себе и позвонил своему другу. Он долго взахлёб рассказывал ему о своём неожиданном любовном увлечении в России.
    - Поздравляю тебя. И как замужняя женщина отнеслась к твоим притязаниям?
    - Очень хорошо. Она в моей власти. Сейчас только об этом и думает.
    - А как же муж? Он что, глаза закрывает?
    - Нет, он пока ничего не подозревает. Слишком увлечён охотой и становлением хозяйства.
    - Да, ты здорово устроился. Но смотри, не попадись под его горячую руку.
    - Ну, уж как-нибудь постараюсь. Моя женщина сейчас спит. Представляешь, раньше она жила только лесом, охотой и лошадьми. И на лесных прогулках выискивала взглядом оленей, кабанов и лис.
    - Зачем это?
    - Ну, понимаешь, она так жила. А теперь – нет.
    - Ты хочешь сказать, что теперь она будет жить только тобою?
    - Похоже на это, и я счастлив. Я сейчас засну, а вечером она придёт ко мне. Она красива, у неё пышные формы. И она пахнет травой…
    - Как это – травой?
    - Да потому, что она купается в росах, любит лежать на траве, в доме полно полевых трав и цветов.
    - Да, это впечатляет. Только не переусердствуй!
    - Не беспокойся: моя жила сильна. Недели через две приеду. Я надеюсь, моя крошка ждёт меня?
    - Ждёт, ждёт, не беспокойся. После тебя она и не даст никому. Все пресными покажутся. До встречи, Курт!
    - До встречи, Ханси!

    Как убитый, проспал Курт до рассвета. Когда проснулся и вышел во двор усадьбы, он увидел медвежью шкуру, висящую на распялке, и понял, что вся работа по доставке Клавдиного трофея прошла без него, и успешно. Ужин со свежей медвежатинкой он тоже проспал.
    А через час, когда Пётр Иванович отправился на службу, Клавдия пришла к нему. От неё действительно пахло травой, мёдом и свежестью.
    - Дорогая, если бы я не знал, сколько тебе лет, то подумал бы, что ты девственница. Ты обворожительна. А в этом платье хороша, как никогда. Но больше всего ты нравишься мне без платья. – И он протянул к ней руки.
    Оказавшись с ним рядом, Клавдия затрепетала. Как же ей желанен этот немецкий мальчик! Как она будет жить, когда он уедет?
    - Люби меня! – выдохнула она с хрипотцой.
    - Уж как я буду любить тебя, Клавдия!
    В этот раз Курт перестарался. Избыток счастья, чувственное пресыщение довели его до изнеможения. Она гладила его слипшиеся волосы и думала: «Многих видела я в своей жизни, но такого красивого парня – никогда. А как хорош он в любовной игре! Да, отлично постаралась матушка-природа – такой сильный, такой нежный, такой игривый, ловкий. А как чувствует женщину! Как тонок, деликатен!» И она принялась осыпать дремлющего любовника поцелуями.


6. Мудрость важна во всём


    Пётр Иванович не долго объезжал своё лесное хозяйство. Его конь неожиданно начал хромать, и он вернулся домой раньше обычного. Позвонил в райцентр, вызвал ветеринара, а сам пошёл прилечь в спальню. Не найдя жены, пошёл по лестнице вниз, намереваясь найти её во дворе. Неожиданно его привлёк шум, доносящийся из комнаты племянника: поскрипывала кровать, слышались звуки поцелуев, какие-то неясные слова. «С кем это он?» - подумал Пётр Иванович. И тут его осенило: «Он соблазнил Клаву! По-видимому, ещё тогда, на охоте». Как-то странно поздоровался с ним утром этот молодой кобелёк.
    Он распахнул дверь. Любовники лежали, прикрывшись простынёй, и отдыхали после «трудов праведных».
   - Курт! Немедленно вон из моего дома!
    Курту потребовалось пять минут, чтобы запихать свои вещи в рюкзак, после чего он опрометью выбежал из комнаты.
    - А ты, Клава, подойди ко мне!
    И пока она шла, нагая, к нему, он восхищённо смотрел на неё. Как же он соскучился!
    - Вкусно ты пахнешь! Наверно, опять с утра в лугу купалась?
    - Угадал, Петенька, в травах. А мне что, тоже уходить?
   - Тебе уходить никуда не нужно. Ты хозяйка этого дома. Оденься. Обедать пойдём.
    И она подчинилась мужу во всём.
    А ночью, почувствовав себя на десять лет моложе, Пётр Иванович снова творил чудеса в постели. Дважды Клавдия испытывала то, что и по молодости не всякий раз испытаешь. Потом она смотрела на мужественное лицо человека, умудрённого опытом, своего мужа, и думала: «Да, всем хорош был парень. Но вот хватки такой, когда все косточки трещат, и такого разума, такой мудрости, как у Петра, ему явно не доставало. И в интимной жизни надо мудрым быть, сердце разумом питать. И не забывать об этом даже в пылу страстей»
    А про себя решила: «Всё, хватит приключений. Теперь в моей жизни никого, кроме тебя, не будет, муж ты мой единственный, муж ты мой любимый!» - и она ласково прижалась к телу Петра.


                6.4.13