КАК ТЫ ПОЯВИЛАСЬ НА СВЕТ
Твой отец хотел сына, а родилась ты, моя прекрасная и желанная дочь. Он даже не хотел идти в роддом, навестить нас – так расстроился. С горя взял ящик водки и так пил с друзьями, что появился только, когда нас выписали…
Ты родилась в очень жаркое лето в теплом и красивом городе Алма- Ате – столице солнечного Казахстана. В субботу с утра у меня начались схватки, и я попросила твоего отца отвезти меня в роддом. Я ждала его целый день и мучилась от болей , а его всё не было. К вечеру появился он, выпивши и сказал, что не может найти машину и лег спать. Кое -как, хватаясь за поясницу, я дошла до соседей и попросила помочь мне добраться до роддома.
Добрые люди есть везде - сосед Амантай мигом побежал искать машину, и вскоре возле дома остановилась серая «Волга». Вошел Амантай с женой Тлек и два брата - турки Эйбовы. Тлек спросила заботливо:
- Что? Уже началось? - я кивнула головой.
- А где же твой муж?
- Спит.
- Да, не повезло тебе с ним. Ну, пойдем в машину. Узелок собрала с пеленками?
- Собрала, - ответила я, стараясь не охать от боли. Братья Эйбовы взяли меня под руки и усадили в машину.
Мы мчались по Красногвардейскому тракту с ветерком, и я изо всех сил старалась не кричать, стесняясь этих сильных мужчин. Они привезли меня в четвертый роддом, а там как назло в тот вечер отключили воду, но пожилой врач внимательно осмотрел меня и вызвал скорую. А братья Эйбовы ехали сзади, не желая бросать меня в беде.
Мы колесили по городу темной ночью, и меня нигде не хотели принимать с разными отговорками. Наконец, приняли в первом роддоме, раздели, сунули в кабинку с холодным душем, потом дали белую сорочку, синий халат и привели в предродовую палату, где все кровати были пустые, а на вешалке висели точно такие же, как у меня синие халаты. Мои соседки по палате рожали…
Осмотрев меня, опытная дородная и высокая женщина - врач, сказала акушерке короткои ясно:
- Эту роженицу на стол! - и меня повезли по длинному коридору на каталке в операционную. Уже на столе под капельницей молодой реаниматолог стал допрашивать – сколько мне лет, как зовут мужа и тому подобную чепуху, до тех пор, пока я не потеряла сознание.
Очнулась от острой боли внизу живота и увидела внимательные, раскосые черные глаза женщины в белом халате и маске. Она приветливо сказала:
- Ну вот, ты и очнулась. А мы могли тебя потерять. Еще бы несколько минут позже и тебя бы не было…
Я пыталась ее спросить, жив ли ребенок, но говорить было больно, и врач сама опередила меня:
- Ночью в два сорок у тебя родилась хорошенькая девочка, весом три восемьсот, длиной пятьдесят два сантиметра. Но она слабенькая – наглоталась наркоза. Поэтому кормить будут в детском отделении сцеженным грудным молоком и глюкозой. А ты лежи, вставать, кушать пока нельзя, если будет сухо во рту - можешь смочить ложкой с намотанной марлей – пить ни в коем случае нельзя! - и врач вышла из палаты.
Я лежала одна в этой палате с пузырем льда на животе и страшной сухостью во рту. На другой день меня заставили подниматься и ходить. Я кое-как поднялась и пошла, держась за стенку. У меня сильно кружилась голова от потери крови, но я останавливалась и снова шла вперед.
Потом меня перевели в общую палату, но я была еще совсем слабой, и тебя мне не приносили. Когда в определенные часы в коридоре раздавался детский плач и стук коляски - у меня замирало сердце. Это приносили младенцев на кормление, но тебя среди них не было…
Детский врач каждое утро пугала рассказом о твоем состоянии:
- Ваша девочка каждый день теряет в весе по сто пятьдесят граммов.
Молоко между тем прибывало – грудь сделалась огромных размеров, и вся сочилась молозивом. Рубашку приходилось менять каждый день – за ночь она вставала коробом. Грудь начала болеть и если бы не опытная акушерка со своим адским массажем и банками на грудь, не обошлось бы без операции.
На пятые сутки я не выдержала, потихоньку встала с кровати и поднялась на второй этаж в детское отделение, откуда доносился разноголосый детский плач. Я тихонько постучала в крашеные белой краской двери раз, другой, третий, пока оттуда не вышла медсестра и спросила:
- Что вам нужно?
- Посмотреть мою дочку. Пожалуйста.
- Нельзя! Понимаете? Не полагается.
- Понимаю, но принесите ребенка, пожалуйста. Я вас умоляю!
- Как фамилия? Из какой палаты? Номер ребенка и ваш?
- Оградовская Татьяна Викторовна, палата пятая. Девочка номер пять. Покажите мне ее, ради бога!
- Ну, хорошо. Подождите здесь в коридоре, - сжалилась надо мной медсестра и через некоторое время вынесла сверточек в светло коричневых от постоянной стерилизации пеленках.
Ловко поддерживая под спинку ребенка, она показала мне тебя. Ты смотрела на меня строго своими небесно-голубыми отцовскими глазами. Красное личико показалось мне прекрасным, а из-под пеленки выглядывали светло рыжие кудри…
Я смотрела с волнением на тебя, и по щекам катились слезы. Вот она моя долгожданная дочь! Такой была наша первая встреча.
- Ну, всё? Нагляделись, мамочка? - строго спросила меня медсестра, и я кивнула головой. Дочку унесли в детское отделение, и мне показалось, что я услышала твой крик…
А кормить по-прежнему не приносили, и ты продолжала терять вес…
На девятые сутки я стала молить лечащего врача принести мне дочку на кормление.
- Ну, хорошо. Только будете кормить через раз. Она у вас еще слабенькая.
Я была согласна на всё, лишь бы скорее увидеть тебя. С каким же нетерпением я ждала первого кормления! А ты жадно схватила грудь и стала сосать, наголодавшись за все эти дни. А после кормления я тихонько развернула пеленку и посмотрела твои крохотные ручки и ножки и бережно завернула вновь. Ты показалась мне совершенством и на другой же день прибавила в весе.
Из роддома забирал нас твой отец. Он пришел с цветами, красивой коробкой конфет и шампанским, но всё это подарил медсестре, которая подала ему тебя. А мне хотелось цветы за все муки, но ему это и в голову не пришло.
Привезли нас домой братья Эйбовы на своей серой «Волге» и не взяли ни копейки. Как же я была им благодарна! Один из них приподнял пеленку, посмотрел на тебя и сказал, улыбаясь в пышные черные усы:
- Красавицу дочь родила тебе жена. Береги её.
Но беречь нас он не собирался - вел по-прежнему свою разгульную жизнь, а я понимала, какую страшную ошибку совершила, связав свою жизнь с этим человеком. И только ты и твоя первая улыбка скрашивали мне жизнь.
Продолжение следует.