Кино.
***
На сцене семейная пара. На Фрице военный мундир кайзеровской Германии. Стиль одежды Клары неизменен-Flower Power. Обычно и окружение главных героев: с одной стороны агрессивное большинство на фоне ровных рядов краснокочанной капуты и загона со свиньями, с другой-неформальное меньшинство и земляничная поляна.
Новая деталь:старый кинопроектор, направленный в зал. Но экран за спиной артистов. Мелькают кадры пропагандистского фильма "Триумф воли".
***
Клара.
Узнаете бывшего, запуганного Вашими химическими атаками ефрейтора? Да, это он. Разительные перемены. Говорят, что, забросив кисть и мольберт, он занялся риторикой. Какая пластика. А этот хохолок на затылке. Не смейтесь Фриц, но что-то в нем, с этим хохолком, от удода. Помните, когда мы с Вами гуляли весной около нашего дома, эта несуразная птица выпорхнула из-под ног. А отлетев чуть подальше, вновь опустилась на луг. Почему несуразная? Согласна. В природе нет ничего несуразного. Даже хохолок. А у бывшего напуганного ефрейтора, думаю, бывает. Гипертрофированные амбиции.
Фриц.
Опять намек? Открывая новые горизонты химии, мы позволяем человечеству преодолевать возникающие на пути к будущему преграды. Тем более, как Вы, фрау, заметили, я давно лишился своего кудрявого хохолка.
(снимает пикельхельм и вынув из френча платок, вытирает бритую голову)
Клара (глядя на экран).
Удивительное дело, Фриц, в конце Первой мировой их, подобных ему, было совсем немного. Вот, вот, говорит его помощник:
всего семь человек. Великолепная семерка ветеранов новой, по масштабу взаимного уничтожения, войны. И как Вы думаете, что позволило им через полтора десятилетия построить народ Германии в стройные ряды? И не только построить, но и буквально молиться на неудавшегося художника?
Фриц.
Я, фрау,не только, как Вы знаете, неплохой химик, но и гражданин своей страны. Я бы сказал больше, патриот Германии. И раз все общество приняло предложенные идеи, значит, это требование времени.
Клара.
И как патриот своей страны нашли наиболее эффективное отношение отравляющих газов и наступления смерти человека? Вам не стыдно, что это правило носит фамилию Вашего рода. И как соотнести эту работу с Вашим принципом?
Фриц.
Вспомнили? Ну, конечно. "В мирное время ученый принадлежит миру, во время войны-своей стране". Это? Я не отказываюсь от своих слов и сейчас.
Клара.
А Вы задумывались над тем, сколько с момента сотворения человека было на Земле мирных лет? А может, не лет, дней, часов, минут? А все благодаря таким, как Вы и ваша группа, организовавшая первую отправку хлора на фронт. И вот уже испуганный ефрейтор пишет руководство к действию. И называет свои тюремные записи "Моя борьба". Он бьет по обнаженному нерву обиженной историей нации. Главное, что указывает не только на внешних, но и на внутренних врагов. Заслышав бой барабанов, бюргер сначала оправляет своих сыновей, а потом и дочерей в Reichsarbeitsdienst. Он ещё не знает, что очень скоро эта молодежь вместо лопаты положит на плечо винтовку. И вот уже сотни тысяч наследников Третьего Рейха готовы восстановить попранную в старых войнах справедливость. И любые, даже придуманные вашей командой средства борьбы за эту справедливость хороши.
Фриц.
Не вижу ничего плохого в имперской службе труда. За короткое время этот, как Вы называете, запуганный ефрейтор в шесть раз сократил безработицу. А посмотрите на наши прекрасные автобаны, гордость Германии.
Клара.
Особенно, если учесть, что очень скоро трудовые батальоны на них сменились политзаключенными, а впоследствии военнопленными и мирными жителями завоеванных стран. Прекрасная память.
Фриц.
Эти издержки восстановления экономической мощи Германии не относятся ко мне. Смею вернуть Вас, фрау, к дилемме бОльшей гуманности бывшего ефрейтора и меня...
Пауза.
Скриншот из одного пропагандистского фильм. Перед соратниками выступает руководитель Имперской трудовой службы Костя Хирль. Между прочим, именно он в 1919 послал своего подчиненного ефрейтора на собрание тогда ещё малочисленной партии.