Генеральша
Землякам- трактористкам, ушедшим в вечность, с любовью и нежностью посвящаю…
Улица комбайнерская - сама широкая на окраине нашего города. Почему она так названа? Все очень просто – в честь живших на ней комбайнеров. Еще до войны ее и помине не было. А в 1943, Когда Острогожск освободили, поставили первые мазанки те, кто был поближе к полю - крепкие баба да пацаны, негодные пока воевать.
Позже ее обустроили так, чтобы комбайны и тракторы могли разминуться, ведь ставили их у домов. А женщины и поныне тут живут, бабками стали. Куда не старости податься?
Живут себе. Выйдут вечерком на улицу, присядут на скамеечки. Поговорят, вечер жизни скоротают. Судьба каждой из них – как на ладони. Вон Авдошиха первая степенно выплыла из двора – в аккуратном белом платочке, выглядывающем из-под одетого поверх красного. Она больше слушает, чем рассказывает. Да и о чем говорить? Сын и дочка давно выпорхнули из дома. Олег- военный, уже генералит. И Татьяна замужем за погонами. Все у них сложилось, как надо.
За Авдошихой буквально выползла, увидев в окно соседку, Порфирьевна. Она и живет-то больше на улице, потому как боится помереть в одиночестве.
Клавдия, Любава, Маруся, Анна… сегодня весь круг на двух соседних лавочках уместился. Сегодня никто ни с кем не в ссоре, так что восседают на одной стороне улицы.
Засентябрило- на эту тему разговор у бабок. Кто что убрал с огорода, у кого какой урожай – об этом и судачат. Не о наболевшем же говорить. Вот только Любава посетовала:
- Что-то зять не звонит, не случилось бы чего.
- Ох, Любушка, брось ты с ним нянчиться,- заохали соседки.- Добро бы о дочке пеклась. А то этот Павел - ни Богу свечка, ни черту кочерга. И профессия у него какая-то несерьезная- журналист…
- Да, намучилась с ним дочка,- вздыхает Люба.- А я что ж, прикипела к нему сердцем и все тут. И он мне: мама, мама. Не везет ему. То с работы уволят, то в аварию угодит. А то еще запьет на неделю. А сам, не переставая, строчит, строчит что-то, бумагу марает.
И как товаркам доказать, что Пашка – больно безобидный человек и добрый. Под настроение вон крыльцо ей смастерил. На прошлое 8 марта охапку роз притащил, словно невесте. А что у изголовья его кровати сидела, пока он в бреду свою сиротскую мать звал, так это ж обычная бабья доля. Дочке досталось все - от радости до печали. Зато Олечка при отце выросла, сама матерью стала. Внучок Димка теперь – как солнышко ясное.
Вечер хороший, ясный. На березах все золото осени нанизано. Вот оно, бабье лето припожаловало. Любите да радуйтесь последнему теплу, да вдыхайте пряный горьковатый аромат природных русских духов. Белые хризантемы огненно-рыжие гвоздики и вдовьего фиолетого цвета сентябрички возле каждого двора растут, души радуют.
Вот возле Любавиного двора машина остановилась.
- Никак телеграмму привезли, - всполошилась женщина. А когда такси уехало, поняла: это дочь со своим семейством пожаловала. Внук, а вернее уже правнук, давно не видавший бабулю, так и повис у нее на шее. Дочка такая нарядная, зять тоже при параде. В его глазах – торжественность, словно теще орден за большие заслуги вручить должен.
- Ну, мама, с юбилеем тебя, - сказал зять. И добавил:
- Пойдем, сегодня тебя по телевизору показывать будут.
Предвосхищая вопросы соседок, Павел лукаво произнес:
- Включайте местную областную программу в 19.20. Там передача будет «Герои среди нас».
А под окаменелыми старушками семья дружно двинулась в дом.
-Вот не ждала я вас,- засмущалась и про себя радовалась Любава. И все никак не могла найти то нужную посуду, то любимое полотенце. А дети успокаивали мать:
- Да ты не суетись, мы все с собой взяли.
На столе появились мандарины, бананы, банки с праздничной снедью. Ближе к семи часам вечера у Любавы сердце забилось чаще. Какое еще кино. Кто она такая, чтоб о ней рассказывать да еще по второй программе? И когда дети включили старенький телевизор, мать совсем потеряла покой.
Вот уже на экране появились первые кадры. Окраина Острогожска, откуда в 1941-м провожали на фронт. На старых фотографиях – лица юных жен и мужей, которые не вернутся домой. И среди них она – Любава. На сердце стало тревожно. Ее Володя ушел на войну, так и не узнав, что через 7 месяцев у него родится дочь.
Вот военные кадры. Люди роют окопы, потом город бомбят. Все всплыло в памяти, будто не прошло столько десятков лет. А вот и знаменитые тракторы, про которые женщины сочинили частушки:
ХТЗ не везет, ХТЗ гарцует.
ХТЗ полез на горку-
Полечку танцует.
Господи, как же можно было жить, зная, что тебе теперь петь и плакать, жить и умирать одной! Похоронка на мужа пришла вместе с первым письмом с фронта, в котором Володя прислал ей засушенный желтый цветочек.
А эти проклятые гайки не закручивались. А машины, не рассчитанные на баб, не слушались. Дряхлый бригадир Степаныч, как мог, подбадривал молодых. Но и он не всегда мог закрутить непослушные гайки.
Потом была Победа. И родилась эта улица. А на ней - длиннющей такой - поселились всего …три мужика. Так и пахали сами женщины, пока не подросла замена. Никто не думал о каких-то земных. (Скромно молчат и до сих пор, ведь пенсии-то у моих трактористок –мизерные).
А кто этот генерал? Да это же Владимир Петрович Величко, который приезжал на 5-ю годовщину освобождения города. Он его защитник, отыскал в толпе женщину в черном вдовьем платке с грустными глазами и спросил:
- Ваш тоже погиб?
Это была Любава. Она горько кивнула. А почетный гость сказал речь, от который у многих на глазах появились слезы:
- Я, конечно, ваш защитник. Но вы, наши нежные, славные, самые достойные женщины на свете, вынесшие все тяготы войны на своих плечах,- наши генеральши.
Бравый воин поклонился им до земли, а Любаву, расплакавшуюся от неожиданных слов, обнял.
- Откуда эти кадры, как Павлик узнал про все это?- удивилась мать. Ведь не она одна жила так – почитай все ее соседки. Про всех и говорено. А про нее, как конкретное лицо истории. Да еще про подружку Веру, что на посиделки уже не ходит. Бедная, лежит, прикованная к постели. Никого у нее нет. Только из собеса иногда ходят да соседи наведываются. Детей-то смогла завести, все война проклятая. Надорвалась Верушка от непосильной работы. А третьей подружки, Сонечки, уже и в живых нет. До 70 дожила и то подвиг – при такой-то неженской работе.
Телевизор соседки смотрели, правда, каждая в своем доме. И плакали, и вспоминали, и удивлялись. Вот так зять – при жизни памятник теще поставил. Значит, есть за что. Ни одна из старушек не прятала чувств – да и от кого? Все жили в одиночку. Хоть завидуй, хоть ори, хоть смейся, а все одни. Только в дни рождения приезжают дети и внуки, и то не ко всем. Никто не видел тихих, но горьких слез Авдошихи. Где-то за большой славой да за земными благами гонялись ее генералы. Она понимала, что день рождения для них – такое незначительное событие, ради которого можно только снять телефонную трубку и поздравить.
А Любаву с тех пор стали называть кто серьезно, а кто полушутя генеральшей.