Во мраке кабинета сидел человек.
Сидел он понурый, развалившись на письменном столе, который был завален книгами и свитками пергамента. Мирное восковое пламя свечи ласкало древние страницы. Философские трактаты Сенеки и Цицерона, логико-философский трактат Витгенштейна и его второй опус магнум(1) «Философские исследования» - и это только то, что достойно хоть какого-то упоминания. Перо было очернено. Синие поля под глазами мужчины говорили не про одну бессонную ночь, спутанная короткая бородка уже почувствовала дыхание времени и побелела, как и голова. Путь паладина познания сложен и ветвист. Идущий по нему должен понимать опасность избытка. Он должен иметь чувство меры и воздержания.
В процессе познания всегда есть опасность некоего «смыслового переизбытка». Такого истинные профессионалы всеми силами стараются избежать, деля весь информационный массив на небольшие, но законченные группы, и распределяя эти группы на отдельные временные промежутки.
Однако Марк тянуть не хотел. Он желал как можно быстрее изучить все, до чего смогут дотянуться его руки, ночами штудируя научные трактаты. Он подверг свой разум опасности, не внял предупреждениям и поплатился за это.
И вот когда все тайны Надзвездных сфер почти открылись ему, когда покрывало Изиды почти было скинуто… тогда появились Они. Бесчисленные, не утихающие, беспристрастные, монотонные, громкие и тихие. Они не давали учиться, они не давали спать, не давали жить. И сколько раз Марк готов уже был отправиться странствовать по Елисейским полям, но какая-то невидимая рука или, быть может, бездонная жажда познания останавливала его.
Призрачная полудрема неожиданно прервалась. Марк вскочил со своего кресла, глаза его испуганно бегали по комнате и вглядывались в ее темные углы.
- Материя не важна…
Монотонный голос как гром средь ясного неба пронзил уши горе-ученного. Он попытался найти источник звука, но в который раз не получил результата.
- Что тебе нужно?! Кто ты? – вопил мужчина.
Этот голос посещал Марка уже не одну ночь. Он появлялся всегда внезапно, без спроса врывался в кабинет и наполнял его своим демоническим скрежетом. Он всегда говорил бессвязными предложениями, не понятно к чему, не понятно зачем. Но он всегда приходил первым, подобно первой египетской каре…
- Все движется, все изменяется…
- Ты не можешь стоять на месте, ты не можешь молчать…
- Что это значит?! Я не понимаю!
Марк носился по комнате, открывал шкафы, заглядывал под диван, в окно, в ящики стола. Но как он ни старался, не мог найти его или ее…
- Свет превратиться во тьму..
- Земля окажется небом…
- Ты окажешься всем…
- Все окажется тобой…
- Мои томленья помилуй, Господи! – выл безумец.
Голоса наслаивались друг на друга, сплетались, растягивались, становились то громче, то тише. Марк схватился за голову, пытаясь хоть как-то заглушить бестелесных стрекотунов. Ноги, налитые свинцовой тяжестью, не могли удержать его тощее тело, а потому согнулись.
- Все когда-то было мыслью…
- Все когда-то станет мыслью…
- Заткнись! ЗАТКНИСЬ!
Инфернальная сущность, бродячий дух, дымный образ, бесформенная тень – нет, ничто не могло быть источником такого жестокого, такого безразличного, такого безразлично жестокого голоса. Он одновременно внушал суеверный страх своим необъяснимым началом, но и черный гнев своей назойливостью. Именно эта неконкретность, это отсутствие материального раздражителя, его безличность, его пустота.
- Смерть окажется жизнью…
Голоса резонируют от стенок черепа, проникают в самую глубь существа. Сжимают тебя, делают тебя крошечным, ничтожным, слабым. Эти голоса сводят с ума, хотя постойте… если голоса есть, значит вы уже не здоровы?
Марк катался по полу. Вопил, чтобы слышать себя, а не эту какофонию, этот многоголосый говор иллюзорной толпы, но все втуне. Они не затихали, оседали в голове, тлетворно воздействуя, затапливая ее ядом иллюзий.
- Жизнь – это миг…
- Времени нет…
Вдруг Марк вскочил и гневно, с недоверием, уставился на стопки книг. Он подлетел к ним, прислушался. …Шепот… Едва различимый средь этого вавилонского столпотворения голосов.
- Ага! Вот корень всех бед! Краеугольный камень всех моих невзгод!
Он схватил одну из книг и бросил ее в голодное пламя камина. Языки огня незамедлительно пожрали подношения. Одна за другой. Вторая за первой, третья за второй. Книги без конца летели в Огненную Геену.
До какой кондиции нужно дойти, какое отчаяние претерпеть, чтобы сжигать книги? Бумага жалобно стенала, пока пламя довольно чавкало.
Марк прислушался. Было тихо, только камин потрескивал. Марк восторженно возопил. Он прыгал по комнате и все приговаривал:
- К черту книги! К черту!! Все проблемы от них!
- Все проблемы исходят лишь от тебя…
- Ты сам создаешь преграды…
- Никто не мешает. Кроме тебя самого…
- Врагов не существует…
Бесчисленные слова стекали с невидимых губ. Они пронзали слух снова и снова. Они шептали громче приливов. Их стало больше, рождались из пустоты.
Они вопили! Подобно грому, подобно трубам серафимов! Марк стоял неподвижно средь этого звукового шторма и непонимающе хлопал глазами.
- Это что получается? Я сам вас создал?
Голоса затихли. Ледяное молчание повисло в комнате. Внезапно со всех сторон полился шквал аплодисментов. Они стекались к Марку, подобно ручьям. Судьба проказница, шалунья. Владычицей всех этих бредовых образов оказалась голова Марка.
- А это значит...
- Тебе нужно…
- Лишь сказать…
- Прочь!
Во мраке кабинета сидел человек.
[1] – Опус магнум - лучшая, наиболее амбициозная работа писателя, художника или композитора