КРАСНОЕ КОЛЕСО СУДЬБЫ
Театр начинается с вешалки, а спектакль «Капитан Фракасс» театра Фоменко – с программы. Её выполнили то ли в виде карт Таро, то ли в виде женского веера, скреплённого золотой кистью. Словом, прелесть.
Титры на экране, как во время фильма. И то ли ступени, как у пирамиды Хеопса, то ли несколько полос конвейера, как на заводе или в продмаге у кассы. Видны вращающиеся зубчатые колёсики, как в часовом механизме. На этих трёх резиновых дорожках разыгрывается представление.
Театральная повозка, балаганчик в виде чудовищной маски. Искусство прекрасно – и оно же пожирает своих апологетов. История о старом актёре, которого хоронят на кладбище для животных, потому что в 17 веке актёры считались проклятыми, их запрещено было хоронить в освящённой земле, как самоубийц.
Игрушечные города проскальзывают мимо на беговых дорожках. Деревья, больше похожие на заострённые колья. Рваный занавес нищих бродячих актёров. Персонажи – вылитые гравюры «Каприччи» Калло.
Музыка: французская народная песня, написанная на её основе мистическая симфония Малера – и джаз.
Средневековый план Парижа на заднике в качестве декорации.
Неспешно разворачивается сюжет классического любовного романа Готье.
Но к середине спектакля создатели словно устают от этой устоявшейся формы. Они как будто застеснялись традиционного хэппи энда.
И назидательная и трагическая история разбойника Агостена и Чикиты, преданной ему как собака и как небожительница, не знающая, что такое предательство, - тоже, видимо, показалась фальшивой нотой.
Преодолеть это попытались, раскрутив калейдоскоп жанров: любовный роман вдруг превращается то в фарс, то в комическую оперу, то в анекдот.
Нищая актриса, став графиней, облачается в платье злой королевы из сказки про Алису, смешное и абсурдное: плоёный воротник, алый бархат, мини-юбка. Молодой герцог, раскаявшийся в своих преступлениях, то кривляется, то играет явного деревенского дурачка в детсадовских коротких штанишках. Наносящая милосердный удар кинжалом возлюбленному, чтобы спасти его от жестокой казни, Чикита поёт арии. И все явно отрицают сами себя. Как будто актёры кричат нам: «А мы не верим, что люди способны на высокие чувства, на раскаяние и на столь сильные страсти! В наши дни это нелепо! В 21 веке это смешно! Это даже сыграть невозможно, зритель всё равно не поведётся. И самое главное, не бывает счастливых концов».
Странное ощущение беспомощного цинизма. Мы просто не знаем, что делать с любовью, духовным преображением и верностью до самой смерти.
И только образ красного колеса, сопровождавшего зрителя как символ бродяжничества героев, символ движения, – если угодно, Дао, - перерастает в такое же красное колесо пыток. Колесо сансары, судьбы. Суеты современного мира, бессмысленного бега по кругу, мучительного и неизбежного.
Движение – как символ жизни.
Движение – как символ смерти.