Настольная лампа с каждым разом светила тускнея. Степан за день шестой раз встал на веса. За три недели пять кило, как палкой с куста. Сколько не топчи напольную электронику, на поправку надеется, что на дуршлаг в засуху – поправиться не удастся. «Можно, можно…», – успокаивал он себя, - неужели я один на всём этом свете остался?»
Степан давно жил один. Сыну за тридцать, а когда разводился, ему было пять лет. Алименты платил исправно. Виделся с сыном редко. То тёща, то тесть вставали шлагбаумом, да и жена просила не появляться: «После встреч с тобой мы с ним справиться не можем».
Что он нажил за годы одинокого существования? Всё что надо было: машина и гараж, квартира и имущество, садовый участок с домиком. Что осталось? Гараж и квартира, да ранняя пенсия. Пенсию заработал трудом с вредными условиями. Никогда не курил, выпивкой не злоупотреблял, а болезнь всё равно нашла. От повзрослевшего сына не прятался. Только сын в отце не нуждался и встреч не искал. «Видимо, чего заслужил, то и пожинаю», - размышлял по этому поводу Степан.
Нежданно, негаданно сын однажды постучался в дверь. «Проходи», - сказал Алексею Степан. Ждать не стал, когда парень начнёт рассказывать, что привело и, с чем пришёл, сам спросил: «Говори, как на духу. С отчимом проблемы?» Сын даже не понял, что отец облегчил ему путь для начала разговора. «С матерью, - начал Алексей, - я решил квартиру с другом снять на двоих, так дешевле». Алексей в то время учился в техникуме, заканчивал, год оставался. «Устроюсь куда-нибудь на работу, хоть на полставки, хорошо бы в ночную. Стипендию получаю. Учёбу вытяну». Степан слушал сына, вникая в суть проблемы, а тот молотил и молотил, чего-то недоговаривая. Наконец-то выпалил ключевую фразу: «Мать меня на хозрасчёт поставила: сам одевайся, сам кормись, вот я решил уйти». Так оно или не так, Степан ни верить, ни уточнять не собирался, только принял к сведенью. Оставил ночевать у себя.
Утром Алексей отправился на учёбу, а Степан дал ему ключи от квартиры и пошёл на работу. Вечером между сыном и отцом произошёл разговор. «Нашёл я тебе работу. Пойдёшь в детский садик сторожем? Я за тебя поручился. Пока поживёшь со мной. Спать есть где. Что я ем, то и ты есть будешь. Друг твой, где сейчас живёт? Алексей помял язык, не раскрывая рта, но сколько не мни отвечать нужно: « В общаге. Приезжий он, там на него наезжают и заниматься условия обрубают. Он на квартиру хочет свалить». Картина вырисовывалась неплохая для Алексея: учился, работал: ночь через две. Прошло три недели. Степан навёл справки о трудовой деятельности сына. Жалоб не было. «Ночами во время дежурства спать не ложиться, бывает сон возьмёт верх, уснёт сидя. Через полчаса уже на ногах территорию обходит. Следит как полагается. Тротуары подметает. Аккуратный парень. На работе учёбой занимается, а я не возражаю. Аванс я ему выдала», – охарактеризовала Алексея заведующая.
Вечерами сын и отец заводили разговоры на незапланированные темы. Степан, как отец хотел, что-то подсказать сыну о жизни, но как-то беседы плыли не по тому руслу. Сколько шило в мешке не утаивай, оно когда-нибудь нос наружу высунет. «Сын, давай поговорим о твоих планах, ты не против?- осмелел отец. Алексей закрыл конспект и кинул его на диван: «Давай поговорим!» Степан перевёл дух и начал: «Пройдёт год, получишь корочку. Глядишь, работу найдёшь неплохую – по профилю. К матери возвращаться после такого перерыва будет непросто. Друг уедет, жить где будешь? Одному квартиру снимать дорого. Одним словом, как постоянным жильём себя обеспечить думаешь?» Долго ответа ждать не пришлось. Такого ответа Степан не ожидал. «Батя, твоя квартира моей будет, - ошарашил сын отца. Степан не вспылил, не крикнул, не указал на дверь, только замер. Минуты две-три он смотрел на сына и нашёл что ответить: «Резонно, ты один сын у меня. Детей у меня больше нет. Только мне нет пятидесяти, мне хочется до восьмидесяти дожить. Если так, то тебе как раз как мне под полтинник будет. А до этого времени отираться где думаешь?» Ничего сын отцу не ответил. Только смотрел в глаза отцу, ухмыляясь.
На следующий день у Степана было кисло и снаружи и внутри. К концу недели кислотность снизилась. Через неделю Алексей не пришёл ночевать, на работу ему не нужно было. Степан замечал, что когда его нет дома, Алексей наведается. Прошло больше недели. Появился. «Знаешь, батя, у матери проблемы с отоплением в доме, подремонтировать надо, скоро холода начнутся. А потом я там жить останусь». Ушёл, а ключи отцу не вернул. Проблема решилась сама собой. Степан давно собирался поставить вторую входную дверь. Поставил. Замок на внутренней двери рассыпался и пришлось купить новый. С сыном он встречался только на улицах города, по принципу: Здравствуй – до свидание. Алексей при встрече не упускал шанс стрельнуть на сигареты. Степан не жался, и иногда без просьбы протянет купюру.
Настольная лампа тускнела с каждым днём. Напольные веса беспокоили реже. « Можно ещё, можно чуть-чуть пожить. Лет пяток», - успокаивал себя Степан. Решил идти к сыну на работу просить помощи. Пришёл без звонка, вошёл без стука. «Какие люди! – выпалил сын, - присаживайся». Отец сел за его стол, сын сел напротив. Напрямую не получалось, но всё равно при таких встречах даже мало знакомые о здоровье интересуются. Так и в этой беседе вышло. «Здоровье поправить мне нужно, помоги, чем можешь», - выдавил из себя отец. Неизвестно что, но подсказывало: надеждой не обольщайся! Хоть бы сочувствие. Но прозвучало хладнокровное: «Ничем не могу». Степан замер, начал коченеть и вдруг его словно током шибануло: «Попытайся, с возвратом конечно». В уставшие глаза Степана, безотрывно и не моргая, смотрели глаза Алексея. Степан ждал того же «ничем не могу», а дождался « и пытаться не буду». Его окатило жаром. Выйдя на свежий воздух, Степан вспотел.
Дома ему захотелось есть. «Так бывает, рассказывали, а мне нет шестидесяти. Не кисни, не кисни», - мысленно приказывал он себе. Поел с аппетитом, давно так не ел. Прилёг на диван и заснул. Проспал всё ночь. Ни разу не вставал до утра. Открыл глаза. Рассвело. Попил кофе с молоком. Встал на весы. На электронном табло весов первая цифра перепрыгнула с пятёрки на шестёрку. Под вечер сел за стол. Включил настольную лампу, она неожиданно ослепила Степана.
С того вечера минуло двадцать лет. Лампа так же светит. Степан сел составлять завещание: «Моего сына Алексея Степановича наследником…».