Сестра у меня одна, а дочь мать одиночка, в отличие от моей сестры. У меня ещё две двоюродные сестры долго замуж не выходили и завидовали моей Танюшке, узнав об этом, она пригрозила, что выйдет замуж в четвёртый раз. Слава богу, все мои сёстры успокоились и перестали выходить замуж, кто-то до первого раза, кто-то после первого раза, кто то после второго, моя Танюшка остановилась на третьем замужестве.
Несколько слов о её мужьях. Первый был вертлявый красавчик. Второй кудрявый умник. Третий, не кудрявый красавец и тоже умный. Первый и второй, после брака с моей сестрой, женились снова. Третий уже был женат, до моей сестры. Сестра не занималась слаломом, но окрутила своего последнего мужа, на лыжной прогулке, где она и сломала ногу. Даже на ломаной ноге, она подходила Евгению больше, чем его бывшая жена. В отличие от неё Танюшка умела ладить со своими бывшими и будущими мужьями, а жена Евгения, долго не отдавала ему, то паспорт, то партийный билет. Евгений наоборот хорошо относился к ней, своим детям, снохам и даже зятю, а к внукам так особенно. Он вообще ко всем относился хорошо, кроме меня.
Его же самого можно было смело отнести к поколению шестидесятников, вместе с их стихами, песнями, оттепельным энтузиазмом и лёгким демократизмом. Моя сестра не знала стихов песен, но тоже была демократкой, с ярко выраженным деспотизмом, а энтузиазма у неё хватило бы на целый стройотряд, но использовала она его только в личных целях. Когда-то они вместе работали в одном проектном институте, но оба сменили место работы, долго не видели друг друга, но я думаю, это только официальная версия.
Ко времени их женитьбы он был ведущим специалистом в другом проектном институте, в период поголовной гласности, и безграничной демократии, коллектив выбрал его директором. Вместо того чтобы потихоньку прибрать всё к рукам, как это делали все директоры, он лишь использовал своё положение, для становления бизнеса своих детей. Оказалось, не в коней овёс, пока папа помогал, им было хорошо, а потом только всё хуже и хуже, выходит зря старался, он лишал их самостоятельности. Одной отрадой в его жизни стала моя сестра.
Поначалу мне казались их отношения не серьёзными. Прихожу к сестре и вижу, Одежда Евгения весит на стуле в таком порядке, какой бывает только в армии. Оставалось только крикнуть: «Тревога!», и он оденется быстрее, чем рядовой, на глазах старшины и побежит тревожиться о своих отпрысках. Своими детьми и иже с ними, он всегда гордился: старший сын бизнесмен, младший нашёл одинокую богатую вдову, зять бизнесмен и спортсмен одновременно, внучка учится в Москве, внук в школе, - «Развития» в Академгородке.
Потом, всё стало рассыпаться: бизнес у сына и зятя, внук кое-как окончил школу обыкновенную, а университет философский факультет не смог осилить и курса. Внучка окончила учёбу, но много она ей не дала, иностранные языки очень были востребованы, мне не ясно почему? Наверно тёплые места уже были заняты, внук стал барменом, зять чуть не спился, дочке пришлось начать работать в казино.
Положительным было только то, что все дети мужа моей сестры относились к ней хорошо, и зять отвечал тем же её детям, особенно к старшему моему племяннику, который служил в армии. Зять даже помог ему с продолжением службы в пределах нашей области, а потом вообще уступил ему своё место главного инженера в спортивном комплексе, - «Победа». Когда я слушал о прекрасных достижениях его детей и внуков, мне приходилось делать внимательное, чуть удивительное лицо, только для того чтобы, не спорить с ним, мне-то что. Ну не может быть бизнесмен удачным, если он спит до полудня. Спортсмены не пьют водку и пиво, даже если его все знают на стадионе. Внука после школы «развития», хотели взять в обыкновенную среднюю школу, на класс ниже, ну, какой ему философский факультет?
Я думаю, что это для него хорошо, что он женился на моей сестре, он стал также хорошо разбираться в вопросах армии, наверно со слов моего племянника, о котором особенно хорошо отзывался. Наступал период дикого капитализма, а он романтик шестидесятых годов ни как не вписывался в это новое время. Его доброта к людям ничего хорошего ему не принесла, только два инфаркта от работы с людьми ему подчинёнными. Наглядный пример с аварией отопления в детском саду, когда разъяренный женский коллектив, привёл ему в кабинет и бросил там своих детей. Я ещё тогда говорил ему, бросай этих неблагодарных людей, иначе ты погибнешь прямо на работе, и напугаешь оставленных тебе на попечение детей своих работниц. Он жалел всех, наверное, кроме меня и не хотел слушать мои трезвые и пьяные размышления. Когда я увидел его главного бухгалтера, я сразу понял что он обыкновенный мошенник.
Его главный бухгалтер, больше походил на какое-то грязное животное, после него я не смог парится в бане на участке, вся баня провоняла микозом, потом подмышек и какой-то едой. Хорошо, что это было на прежнем участке, а баня была соседской. Этот запашистый бухгалтер втянул зятя в какую-то авантюру, которая окончилась расследованием органов дознания. Бухгалтер сбежал в Испанию, а зятя оставил на растерзание, хорошо, что Евгений нанял адвокатом Настю дочь моего друга, она-то через меня, посоветовала ему быстренько уволиться.
Ни в чём неповинного зятя, даже в тюрьму не посадили, но вот зятю моего зятя пришлось некоторое время побыть в камере. Только спортивная подготовка позволила ему перенести все «прелести» дознания, наших внутренних органов, и сохранить свои внутренние органы. После такого контакта с правоохранительными органами, он поклялся больше никогда не заниматься бизнесом. Сразу освободил однокомнатную квартиру зятя, которую он использовал как офис. Для наших бизнесменов начала перестройки, всегда нужен был офис, секретарша с длинными ногами, нескончаемые фуршеты, отдых за пределами нашей родины.
Мой зять хотел было устроиться стрелочником на железнодорожный переезд, образование у него позволяло, он окончил вуз по специальности электрификация железных дорог. Один из его бывших замов, на такой работе даже посвежел и поправился. Оказалось это самые тёплые места на железной дороге, давно уже заняты солидными людьми, из его бывшего окружения. Пришлось найти что-то похожее не далеко от дома в огромном кооперативном гараже, в котором он тоже имел ячейку, но проработал он там не долго.
Он же директор, хоть и бывший, стал указывать председателю как надо вести дела, тот внимательно его выслушал и предложил ему больше не выходить на дежурство. Так вежливо он лишился работы, а всё из-за комплекса своей значимости, так сказать отголоски прошедшего директорства. Хорошо, что на прежнем месте в проектном институте, работал его лучший друг и наставник, ещё больший шестидесятник, чем он сам. Друг, несмотря на все преграды, взял его обратно, как специалиста, а ни как директора. Некоторое время он там поработал, но не мог смотреть на новое управление институтом.
Директор, пришедший ему на смену, сразу уволил всех женщин, которые приводили когда-то в кабинет своих детей, показав этим, что перестройка уже закончилась. Кое-как рассчитался с моим зятем, у которого были большие планы, на время провождения на пенсии. Продолжать работать, взять все не отгулянные отпуска и объехать весь земной шар, но в качестве компенсации он получил только подержанный огромный японский автомобиль, который, не мог заехать даже на небольшую горку. В автомобиле такого представительского класса он не нуждался, но это был паршивой шерсти клок, от которого отказаться было нельзя.
Потом через знакомых он нашёл-таки себе рабочее место в спортивном комплексе «Победа». Маленький коллектив уважал его за его доброту, весёлость, и профессиональные знания. На всех постах, где он работал, я всегда помогал ему всем, чем мог, то какую ни будь деталь достать или изготовить, то дать совет, правда он моих советов не слушал, и попадал в неудобные положения, постараюсь вспомнить, какие именно.
Собрались мы с ним за ягодой брусникой в тайгу, за 300 км. Я попросил его взять топор, ещё поинтересовался острый он у него или нет? В результате ломали дрова руками, вечер был тёплый, дров засветло не заготовили, стан не оборудовали, всю ночь он стучал зубами, любуясь перед костром зазубренным своим топором. Так и не выспался с мокрыми ногами, говорил я ему, что это болотце ещё никто не переходил, а он надеялся, что это является залогом нетронутых ягодных мест.
На ягодные места я его с сыном моего друга привёл. Но эти «дети» одному за 60, а второму 16, не слушались меня совершенно. Один хотел выспаться на плёнке, расстеленной поверх ледяной воды болота, не смотря на то, что до сухого места было всего 10 метров. Другой постоянно просил пить, не наполнив свою фляжку водой из речки, хотел взять пример с меня, я даже фляжки не беру и никогда не пью в походах. Один застудил себе, всё, что только мог, по причине не послушания. Другому спутнику, я набрал воды прямо из болота, из своего глубокого следа ноги. Правда он потом через неделю дома хлебнул из неё и долго не слазил с унитаза, инфузории туфельки быстро размножаются в домашних условиях. За неделю-то они выросли такими, что их можно было рассматривать без микроскопа, так я отшучивался перед своим другом, узнав о состоянии его сына.
Упрямству моего третьего зятя и неспособности соглашаться с голосом моего разума, всегда поражали хозяина этого голоса, то есть меня. Вот пришли мы на платформу вокзала станции Санджик, ни кто не покупает билетов, потому что вагоны плацкартные, считай что общие, потому что желающих проехать в четыре раза больше, чем даже посадочных мест. Пристал он ко мне как лист берёзы в бане: «Иди, купи билеты!», бесполезно было объяснять, он говорил об этом беспрерывно, я сдался, потратил деньги, купил. В составе подъехавшего поезда не оказалось вагона с таким номером, мы долго бегали по перрону, а бывалые люди смеялись над нами. Удалось с помощью начальника поезда кое-как пристроить 16 летнего ребёнка, а мы с упрямым зятем ехали 300 км. стоя возле туалета, у нас одних проверили билеты.
После нескольких таких случаев, я старался не верить его словам, и надеяться только на себя в эго присутствии, мне было только неудобно перед другими людьми за его упрямство. Как-то ездили за грибами на его машине, по его местам, грибов не набрали, но моего друга и его сына сильно искусали комары. Мой зять закрыл двери автомобиля, они забыли взять мазь от комаров внутри салона, он им сказал: «Всё надо было раньше думать». Я помогал им своей, но после такой грибной прогулки, на них было страшно смотреть. Дочь этого моего друга списала его от тюрьмы, но директоры не помнят добра, им главное покомандовать, а если есть возможность, то даже показать всем остальным их место. Договариваться с ними нельзя, они на самом деле считают себя, другими людьми, только малиновых штанов не носят, а плюнуть сверху всегда готовы. Это не только мой зять, а все директоры без исключения, так что Евгения, сильно винить нельзя. Я это понял, беседуя со своим другом, тоже директором, прогуливаясь по лесу в поисках грибов
Рассказывал своему другу о сестре, ну и конечно вспомнил о зяте, директоре: «Странно, что моя сестра с некоторых пор выходит замуж только за директоров или главных инженеров?». Мой друг на полном серьёзе просветил меня: «Директоры, главные инженеры и даже начальники, совсем другие люди», я чуть корзинку из рук не выронил от удивления. Никаких особенных способностей ни за своим другом, ни за своим зятем я не замечал. Ну ладно зять, - шестидесятник, а друга, я даже восьмидесятником не мог назвать, скорее нулевик, выросший из лихих девяностых годов, это не лучшая характеристика.
Мне позвонила сестра и сообщила не приятную новость, памятник моего отца на кладбище свалился. Я попросил их приехать на своём автомобиле в определённое время, на кладбище, взять канистру воды и немного цемента. Мне было обещано, я бы всё равно бы не успел найти всего, и тащить на себе было тяжело. Они приехали как всегда чуть позже, без воды и цемента. Оказывается, они думали, что водопровод уже функционирует, а цементом на кладбище делают памятники. На самом деле, была ранняя весна, водопровод не работал, и памятников ни кто ещё не делал. То есть всё получилось как всегда. Понятное дело памятник моему отцу, пошёл, отскрёб от стенки склада прилипший цемент, с водой было труднее, её не было нигде. Пришлось купить бутылку поддельного коньяка, только потому, что он стоил дешевле водки.
Сначала хотел этим коньяком угостить сестру, но вовремя отобрал у неё рюмку, пару рюмок они не забыли взять из дома. Этим «коньяком» я развёл измельчённый кусок цемента, и установили памятник. Памятник уже стоит более 30 лет и не падает, схватился намертво, спирт проникает в мрамор глубже воды и высыхает быстрей.
После этого случая я всегда всё брал с собой, зачастую оставлял всё у нерадивых хозяев. Я часто потом находил разные свои железяки у сестры и на её участке, это мои подарки моей любимой сестре и её замечательному мужу, больше я не чем не мог отплатить ту любовь и заботу которыми они иногда радовали меня. Со временем зять стал относиться ко мне гораздо лучше, стал мне как-то роднее.
В возрасте 60 лет я собрался жениться официально и уехать жить в другой город ко второй моей жене. Зять не одобрял моих действий: «Зачем тебе лишняя запись, в твоём возрасте живите так?». На что я ему ответил: «Ты примерно в таком же возрасте женился на моей сестре, а почему мне нельзя? Я очень хорошо себя знаю, стоит мне только слово поперёк сказать, как я собираю вещи и ухожу, а так будет какой-то якорь». На мою свадьбу и венчание они не пошли, но моя сестра собрала застолье перед самой свадьбой, зря конечно мы венчались в церкви, где наша бабушка пела на клиросе в хоре. У меня сохранилась фотография нашего венчания, я называю её: «Неравный брак», моя жена моложе меня на семь лет, а выглядит ещё моложе, а я лысый и внимательно смотрю на неё.
Мой зять уже умер, а я не смог приехать на его похороны очень жаль, хорошего человека надо было проводить в последний путь. Я теперь, наверное, больше не приеду в родной город, для меня это трудно физически.