Она появилась у него на пороге со словами:
- Позвольте мне хотя бы один раз посмотреть, как Вы работаете? -
Он удивился:
- Посмотреть, как я работаю? Зачем Вам это? -
- Это моя мечта. -
- Мечта... Это серьёзно! Но... не понимаю... -
- А зачем Вам понимать? Только - позвольте. Я не помешаю Вам. Просто тихо посижу.
Он заколебался, потом согласился, и впустил её в мастерскую.
Войдя, она внимательно огляделась и нашла уголок со старым креслом, откуда был хорошо виден и художник и его полотно.
- Я не смогу развлекать Вас разговорами... -
- Это лишнее. Мне нужно только видеть - и больше ничего. -
...Он подошёл к картине и страстно посмотрел на неё, - так, будто ушёл далеко отсюда, и его было не догнать, - не стоило и пытаться.
Она и не пыталась.
Она сидела в кресле неподвижно, не сводя с него глаз...
...Вот он движениями, доведёнными многолетней привычкой до автоматизма, стал смешивать краски на палитре, выбирать кисти. Останавливался. Задумывался. Прикидывал....
Она поднялась и неслышно встала сзади, за его плечом, пристально вглядываясь в начатую недавно картину.
На ней под кистью возникали двое. Девушка, почти девочка, по-детски расставив колени, присела среди травы, в восторге рассматривая маленькую белую бабочку. Она медленно подводила к ней руку, вся поглощённая этим мигом. Розовый рот приоткрылся в непосредственной полуулыбке... А вполоборота к ней стоял мальчик, лет пятнадцати, с темнеющей верхней губой, и искоса, исподтишка, смотрел с жадной нежностью на девушку...
Буйство очень светлых оттенков голубых, зелёных и сиреневых цветов, на фоне которых живо теплела тонкая охра юной пары в трепетной белизне весенних одежд, источала дух свежего утра...
- Боже мой... - прошептала она...
Он, будто очнувшись, быстро обернулся к ней:
- Вам нравится? -
Она подняла на него налитые слезами глаза и неслышно ответила:
- Да... О, да... -
Он опять пристально взглянул ей в глаза, встретившись с ней взглядом:
- Почему Вы плачете? Вы о чём-то печалитесь? -
- Нет, совсем нет!.. Простите... Я не могу избавиться от этой черты: плАчу, когда что-то очень нравится... Я редко плАчу от боли! Но от... вот такого... - она посмотрела на картину, - совсем слабею... Как она называется? -
- "Маленькая белая бабочка." -
Он переводил взгляд с неё на картину, и обратно, опустив кисть...
- Я мешаю? - виновато спросила она.
- Нет, - медленно ответил он, - скорее наоборот... -
Она, охваченная волнением невольного соучастия, нервно сцепляла руки у груди, и казалось, что если сейчас кто-то нечаянно прикоснётся к ней - она закричит...
Он работал в каком-то исступлении.
Изредка он взглядывал в её лицо, но она смотрела только на картину, - в нетерпеливом ожидании... -
Вот он швырнул кисти и палитру на стол, усеянный пятнами красок, и выдохнул:
- Пауза... Устали? -
- Устала? - удивлённо переспросила она, - да с чего бы? -
- Полтора часа прошло! -
- Не может быть... Я не заметила! Думала, минут двадцать!.. -
Он усмехнулся:
- Да, у меня тоже такое бывает: будто время остановилось... -
Он отошёл к маленькой плитке, сварил кофе. Разливая его из турки по чашкам, спросил:
- Откуда у Вас эта тяга к живописи? -
- Не только к живописи, - уточнила она уже спокойно. - Вообще к искусству, к творчеству... Понимаете... я в любом творчестве - вижу человека. И он мне очень интересен! Я испытываю совершенно непреодолимое влечение к нему... -
- Ко всем без исключения? - улыбнулся он.
- Нет. Далеко не ко всем... - смутилась она.
- Значит, Вы испытываете интерес и влечение ко мне? - испытующе посмотрел он на неё исподлобья.
Она не ответила, опустив голову и закусив губу.
Он вскочил и стал ходить из угла в угол:
- Не пойму... Почему-то вы меня волнуете... -
Она сжалась и замерла.
- Не пойму, не пойму! - повторял он, ероша себе волосы и сильно растирая ладонью лицо, - будто хотел стереть мучительную гримасу с него.
- Всё! Я знаю! Мне нужно Вас написать! Тогда я пойму! Может быть... -
Он подошёл, схватил её за руку, и усадил в кресло:
- Вот. Вот так! -
- А можно, я заберусь в него с ногами и наброшу свою накидку, - что-то меня знобит... - робко спросила она.
- Можно, можно! - ответил он, лихорадочно устанавливая на станок новый холст.
Она села в кресло, подогнув ноги калачиком, и закуталась во что-то пёстрое, горяче красное, с длинной бахромой... И стала такой уютно беззащитной и трогательной...
Еле уловимый запах её духов витал в мастерской, и приносил неясное беспокойство в его сердце... -
...Наконец он остановился и посмотрел на неё прямо и отстранённо.
Она знала, что художник, начав работу, перестаёт замечать взгляд своей модели, поэтому расслабилась и стала смело рассматривать его.
У каждого из них было своё занятие...
...Она видела его тяжеловесную фигуру. Лёгкое и сильное изящество уверенных рук. Хищность цепкого взгляда тёмных глаз. Волосы с густой проседью, - "соль с перцем"...
И плыла от тайной нежности...
...Через час он устало опустился на стул, глядя на холст...
- Можно, я взгляну, - спросила она.
- Можно... Это этюд. -
Она встала и подошла к станку. И смотрела на себя. Такую, какой её видел он...
Когда она повернулась лицом к нему, он вдруг произнёс:
- Можно, я обниму Вас? -
- Можно! - без колебания ответила она, и они обнялись с такой доверчивой страстью, что испытали почти боль. Мысли не пугали и не мешали им, - их не было. Жажда пьянила их, и они прильнули губами друг к другу - будто припали сухим ртом к ручью...
- Где ты была? Где ты была двадцать лет назад? Как мне нужны были эти глаза! -
- Значит, так надо было судьбе... - отвечала она.
- Почему мне так хорошо с тобой? Что ты сделала? -
- Я ничего не делала -...
- Я хочу тебя! Ты видишь? - он схватил её руку и прижал книзу.
- Знаю... -
- А ты? Ты хочешь меня? -
- Увы, хочу... -
- Иди ко мне! -
- Нет! Нет, нет!.. -
- Боже мой... Ты издеваешься? Зачем ты мучаешь меня? -
- Я не издеваюсь! Нельзя... -
- Но ведь ты хочешь меня?! -
- Хочу... Но - нельзя... -
- Скажи, ответь! Почему я хочу тебя так, как никого ещё не хотел?! -
- Потому, что я - Вечная Женщина. Которая ВЕЧНО ЛЮБИТ... -
Он метался по мастерской. Снова и снова возвращался к ней, и они обнимались до удушья и стона, и целовались...
- Наверно, я дурак... Я ничего не понимаю! Что происходит?.. Почему - "нет"? -
- Нет. Нет. Нет. -
- Ты жестокая! -
- Да. Так надо. -
- Почему?! -
- Как я буду смотреть в глаза твоей жене? -
- Она не любит меня! -
- Что из того? -
- И она никогда не смотрела на меня как ты!.. -
- Скажи, - с надеждой спросил он опять, - ты обманываешь меня? Ты просто играешь со мной как кошка с мышкой?.. Ведь ты не хочешь меня?.. -
- Хочу. И это правда. Но двадцать лет не вернёшь обратно. И я старше тебя... -
- Старше? Что ты такое говоришь?! Моё сердце проснулось, - разве ты не видишь?!.. -
- Вижу. Прости меня: я слаба. Не смогла сдержать себя. Прости...-
- За что? За что простить? За то, что я ожил? За то, что... люблю тебя?!.. -
- Да. За это. Прости... -
Она стояла, прислонившись к стене в нервной дрожи, и смотрела, как он, вцепляясь в свои волосы, останавливался перед ней в изнеможении, и опять стремительно отходил...
Вот он подошёл к холсту, всматриваясь в неё, и попросил:
- Позови меня к себе... -
- Нет... -
- Позови! Я не трону тебя, - просто позови на чай! Просто на чай! -
- Нет... -
- Почему? Ты боишься меня? -
- Я боюсь себя. Я не выдержу. Я боюсь нас... -
Он подошёл к ней, взял её руки, и приложил к своему лицу, целуя ладони... Отнял их, и не выпуская из своих рук, стал рассматривать их, будто хотел запомнить.
Она знала, он виртуозно выписывал руки и ноги, и это особенно восхищало её в его картинах...
- Мне надо идти, - вечереет, - сказала она тихо, высвобождая руки, и сделала движение в сторону, но он упёрся обеими руками в стену за её спиной и не пускал её:
- Ты так и уйдёшь? -
- Так и уйду. -
- Почему? Почему? -
- Да господи! - вскричала она приглушенно, - оглянись! На свете миллионы женщин! -
- Мне нужна ты! -
- Ты - художник! А я - старая и некрасивая, - разве ты слепой? -
- Я хочу тебя! -
Страстно и отчаянно он бросал ей в лицо:
- Я хочу, чтобы ты всегда была со мной рядом! Я хочу, чтобы ты всегда смотрела, как я работаю!.. Я хочу, чтобы ты всегда смотрела на меня - так!.. Разве это невозможно? -
- Невозможно, мой мастер... -
- Почему?! -
- Потому, что кому-то там, - она кивнула головой вверх, - понадобилось совершенствовать нас страданиями! Не для счастья мы приходим сюда... -
Она обняла его изо всех сил - и оттолкнулась...
- Спасибо тебе! -
...Её уход был похож на бегство. В окно он видел, как быстро она шла по улице, - не оглядываясь, стирая слёзы с лица.
Уткнувшись лбом в стекло, он смотрел, как уходит его желанная. Его негаданная и невозможная радость... Его маленькая белая бабочка...
*
А бабочка летела, гонимая осенним ветром по улицам из неживых камней и равнодушного бетона, и продолжала отвечать:
- Прости меня! Нет, не я всё это придумала, - разве тАк я сложила бы мир, если б могла? Но всё равно - прости... -
*
Где-то в огромном городе её возвращения ждали, как любимые друзья, смешной старомодный стол в маленькой кухоньке, и большая пивная кружка с пучком ручек и карандашей, и нетерпеливая бумага...
Она возвращалась к ним, желая разделить с ними печаль...
И пыталась уловить момент, когда страдание начнёт совершенствовать её душу...
А он всё не наступал! Сердце её томительно трепыхалось в груди, и рвалось к оставленному художнику, но не желало страдать!
И тогда она запела:
"Сердце, тебе не хочется покоя!
Сердце, как хорошо на свете жить!
Сердце, как хорошо, что ты такое!
Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить!..."
И там, наверху, были очень недовольны ею!..