фрагментарный сегмент начатого чёрного детектива

Владимир Коркин Миронюк 3
     Ему мнилось, что более злобной и мерзкой твари, чем кот Феликс, он прежде не видел.Он бы с огромной настойчивостью и силой своего воображения призвал дух Правды и Справедливости обрубить этому мерзкому существу хвост и лапы, а поганую его зажравшуюся тушу выбросить на съедение диким собакам и воронью.Этот кот был из тех, кто исправно служил помощником тюремного надзирателя:знал все щели и даже крохотные отверстия и дыры, где могли промышлять мыши.А раз так, то и сидельцы, тюремный люд, мог в тех "пробоинах" камерного пространства что-нибудь такое-этакое притырить. Кот Феликс был "верной рукой", точнее ищейкой своего Надзирателя. Правда, ничего особо криминального в "палате NN" интеллигента не припрятывалось. Так, какая-нибудь сигаретка импортная , оставленная впрок, чтоб её не отняли на прогулке в зарешечённом вне камерном пространстве, огрызок, оставшийся от передачки, колбаски, втиснутый  в старый презерватив,замусоленный малюсенький карандашик для маляв на волю и всё такое по мелочовке. Конфуз с Надзирателем и его котом случился незадолго до выхода Чела в погонах на заслуженный от непосильного труда отдых, то бишь на пенсию. В тот день он удачно при внезапном обходе  в других "закрывашках", благодаря верняге Феликсу, "нарыл" колоду самодельных карт, клочок серой простыньки с малявой на волю, толику деревянных рубликов, сжатых до беспредела в комок,а главное - карандашик с золотым обрезком. Ворьё скрипело зубами. Тогда-то интеллигент паршивый из немирской " палаты NN" получил от сообщества заказ на то, чтобы "пришпилить"  Надзиирателя и кота, поскольку за ним за годы отсидки по разным "параллелям" созрел приличный долг, так что пусть, мол, не мешкая, отрабатывает. На прогулке он и не заметил, как в кармане ватничка возник остро отточенный гвоздь.
                ***
   Идёт в закрытом режиме  заседание суда. Пройдена официальная часть, определена личность подсудимого. Судья сокрушенно спрашивает:
   -Так за что ж вы, Чепухин Чупуха Чепухович,его так?
   - Вы меня гражданин судья судите, или другого?
     Приблизив листки к лицу, членораздельно произносит:
   -Вас-вас, Чепухов Чепух Чепухевичев.Итак!За что?
   - А чё он. А чё...
   - Не умничай давай!- взвился представитель следственного аппарата.-Где гвоздь-заточку взял?
    - Где-где,- огрызнулся подсудимый.- На прогулке, валялся в трещинке асфальта.
   - Подсудимый, не понял, кто вы по национальности? Тут секретарша помарку допустила.То ли нанаец, то ли ненаец. Ну ведь не немец же?!
   - Был бы немцем тут бы с вами не сидел!- взгоношился подсудимый.
   Секретарь суда одухотворенно взвизгнула.Подсудимый тут как тут:
   - Что, Глаха, руки уже у тя не трусятся. А то как мужика живого увидишь, так вся вздёргиваешься. Я ж тя промассажировал.
   - Гад! Гад! Кто тебе поверит таракану недобитому!-взвизгнула дама в форме.
   - А вы это какое право имели муссировать, то ись масажировать?- и судья впился в него недобрым пронизывающим взглядом,охаживая колотушкой деревянную подставочку.
   - Как это! Как это!- встрепенулся посудимый.-Я ить не какой-нить там институтка-контуженный, я - сплошной курсист. Курсы массажистов, потом курсы дантиста-протезиста,дале - курсы оталаринголога, и курсы логопеда. 
   -Это что ещё за ото и потом ларингол?-вдумчиво осведомился начинающий службу представитель прокурорской юрисдикции.
   - Это по глотке и гортани,- ввернул представитель следственного аппарата.- Знал куда гвоздём тыкать. Кожу пострадавшему глубоко продырявил. Хорошо медсестрёночка Софа Сосипатровна на месте оказалась.А то быть бы столбняку.
   - Так ведь не остолбянился же! - возмутился подсудимый.- Софка умная барышня, я ей тоже дрожь в коленках снимал.
   -Гад!Гад! Врёшщь!- взорвалась медсестра.
   Судья вколотил колотушку, взревев:
    -Суд идёт!- блин вас в треску.
   Охрана оживлённо переглядывалась, ощупывая взглядами покосившуюся фигуру подсудимого.
   - Кстати, - поинтересовался судья у подсудимого, - а что это вы как бы скособочились?
   - Так когда после свалки с лестницы спускался. то и споткнулся крепко.
   - Так всё же по какой причине вы пострадавшего гвоздём угвоздили?-невозмутимо поинтересовался судья.
   - А чё он, сам Феликс и кота своего Феликсом величает! А ведь Феликс Эдмундыч был революционером. Обида за великого соплеменника душу заела.
   - А коту за что гвоздём шкуру продырявили?
   - А пусь не рыпается. Я проучал не его, а Феликса Феликсовича Феликсова. А  кот щерился, хотел мою руку порвать.Вот и нарвался!
                *** 
   Ворьё работой Чепухова Чепух Чепухевичева осталось недовольно.И сделало запрос по внутренней беспроводной связи в женский блок к гадалке Песнопеевой Мульнары,чтобы выяснить, насколько добросовестно выполнил их поручение сиделец Чепухов Чепух. Та им ответила, дескать, судя по имеющемуся у Чепухи  образовательному медцензу и ложащимся картам, тот не должен был промахнуться и достойно ответить на все хитровыверты надэирателя и его кота Феликса.По её картам выходило, что в момент поднятия в сторону шеи ответчика - службиста неквалифицированно сделанной  заточки, у Чепухи зачесалась ягодица после употребления на обед кильки слабовидного посола, и это послужило тому, что жало не пришило надзирателя Феликса.И по её же картам выходило, что службиста спасла не медсестра Софа Сосипатровна, а нежелание Высших небесных Сил пропускать душу безбожника ни в рай, ни в ад. Рая ему, конечно, никогда не видать, но чтоб попасть в ад - это ещё надо было заслужить.
   Судьба складывалась так, что службиста трижды эФ направляли для продолжения службы, и поднятия его зарплаты перед увольнением на заслуженный отдых в одну из почитаемых среди спецов пен...системы тюрем. Это Богатяновский централ. Ворьё по своим каналам не могло пропустить мимо своих ушей такую информацию. Им было хорошо известно, что централ обосновался в соседнем регионе,и он остался в памяти рецидивистов советской поры, как одной из самых кошмарных тюрем эСэСэСэР. 
Перебиться там до своей полной свободы Феликсу Феликсовичу Феликсову было по силам. Но он был глубоко противен всему криминальному сообществу и оставлять в покое его не думали.
                *   *   *