Серый день отражался в сыром асфальте. До дачного участка надо было идти два километра. Ох, как же я не любил эту дачу - шесть соток болотистой почвы с восьмью соснами. Долгое время, я не мог понять энтузиазм своего отца, зачем он едет сюда. Ладно бы один, так нет, он тащил меня через весь город на морской вокзал, где мы простаивали под дождём сорок минут, дожидаясь автобуса. Мой школьный пятиклассный мозг отказывался понимать глубинные запросы зрелого интеллигентного мужчины. Повзрослев, но не поумнев, я много раз пытался найти смысл в этой "дачной тирании". Быть может, какой-то образ «отца-хозяина», живёт во всяком мальчике. Он не бездельно пылиться в кладовой, нет, он выжидает своего часа, чтоб в один прекрасный день, выпихнуть на загородные просторы повзрослевшего мужчину. Спящий строитель должен пробудиться. И строить придётся не для себя, а для семьи. Вот такие постфактумные осмысления детского труда.
Ради будущей сказки мы одевались в смешные болоньевые куртки, толкались в переполненных автобусах, возили в рюкзаках поросшую картошку.
Время пролетело, я давно выпорхнул из дома - в свою жизнь, отец же, переехал из городской квартиры на дачу.
Уютный домик, банька, переполненные огурцами и помидорами теплицы, крик петуха, тихие соседи - сбывшиеся мечты отца.