Шепчет лес на корале

Эрик Петров
Шепчет лес на корале
Новелла

Мороз расписался на каждом дереве, на каждой веточке своей искусной, волшебной рукой. Каких только тут в лесу узоров не встретишь. И все они — верх совершенства и очарования. Честное слово, можно смотреть часами нa это волшебство природы и не устанет глаз, не проедает желание восторгаться.
Вот стоит нарядная лиственница, разукрашенная кружевами, серебряными нитями. Каждая ее веточка словно говорит: посмотрите, какая я красивая да ладная, пригожая. А вот чуть подальше другая картинка, не менее впечатлительная, хотя и грустная.
Ветрами, дождями да морозами подкосило некогда стройную, величавую в своей красоте и гордости чозению. Стоит она одинокая, печальная, ствол ее потрескался, обнажив белое тело, и терзает ее мороз, давят шапки снега к земле, а она, кажется, соберет сейчас вот последние свои силы, распрямится, гордо поведет очами-ветвями и зашумит листвой, радуясь жизни, приветствуя наступающий день.
О многом может поведать лес человеку наблюдательному, пытливому.
Иному он напомнит горестное пережитое, другому — радость первой любви, верности ранним мечтам и поискам. Лес поможет воскресить в памяти то, что незаметно, но настойчиво стирало время. Красив лес в любое время года — таинственный, величавый и загадочный.

***
Погода великолепная: легкий морозец, бодрящий тело, да изредка пахнет с верховьев реки Лельвергыргына, ветерок. Час ранний, но на корале давно уже собрались люди. Не переставая любоваться природой, они чутко прислушиваются: не послышится ли скрип от сотен ног оленей.
Напряженно вглядываются люди в предрассветную, словно замешанную на чернилах, синь. Даже в шутках, в дружеской пикировке слышится напряжение. Вздох облегчения вырывается, когда вдали, из лесу, выплывает огромное пятно, постепенно принимающее очертания оленьего стада.
Хотя его и ждали, оно появилось внезапно, как призрак леса. Олени в изморози, бока их, словно огромные меха, накачиваемые невидимым кузнецом, то вздуваются холмами, то опадают впадинами. Гуськом тянутся животные в крылья кораля. Люди замерли, затихли и, кажется, каждый слышит лишь удары своего сердца да поскрипывание снега под копытами оленей.
Спокойно зашли олени в кораль и стали кружиться в предзагонной камере, словно волны от прошедшего парохода. Некоторые пытаются повернуть вспять, но поздно. Люди перекрыли проход. Загон животных в кораль занял немногие минуты. Сделано было это очень спокойно, расчетливо и продуманно. Далеко не всем и не всегда удается наблюдать столь идиллическую картину.
Спрашиваю у бригадира оленеводческой бригады, как ему удалось в столь короткое время, и главное «чисто», загнать стадо в кораль?
- Прежде всего, мастерство пастухов. Видал, как они споро управлялись, ловко. Красиво смотреть было. И время раннее помогло. Сумрак, олени людей не видели, испугаться не успели.
Подходят члены корализационной комиссии. Один из них спрашивает:
— Ну, как, бригадир, дела, чем порадуешь, какими успехами заканчиваешь год?
— Поработали, кажется, неплохо. Пастухи, все члены бригады, сделали максимум возможного, чтобы сохранить поголовье оленей, закрепленных за бригадой, и мясо сдавали мы только первой категории.
Слова бригадира звучат уверенно, гордо. Есть чему радоваться, чем гордиться. Стадо и в самом деле упитанное, олени крупные, не заморыши какие-нибудь.
Весь день бок о бок пастухи вместе со специалистами хозяйства трудились на корале, подсчитывали оленей, отбирая их для производственного и забойного стад. Когда подкралась полярная ночь и набросила косынку сумерек на верхушки деревьев, через приемную камеру проходил уже последний олень. По традиции, в назидание ему, как плохо быть последним, оленю отрезали верхушку правого уха.
Покружившись еще некоторое время возле кораля, словно не желая с ним расставаться, олени плотной массой уходят в ночь, на богатые ягелем зимние пастбища. Их принимает в объятие настороженно молчащий, изредка что-то шепчущий лес.

***
В палатке тепло и даже уютно, несмотря на скопление людей, на то, что трудно всем разместиться. После напряженного дня несказанно приятно выпить кружку-другую ароматного, заваренного по тундровой рецептуре, чая. Благодать! Спадает нервное напряжение мышц, добреют лица.
За чаем следует вкусная жирная оленина. Она, кажется, пахнет морозцем и лесом. За трапезой вспоминаются комические ситуации, происшедшие во время корализации. Все дружно хохочут, вспоминая, как прокатился на бригадире Володе Гырголькане здоровенный олень. Смеются, вспоминая единоборство загонщиков с озорными и непослушными телятами.
Юмор светится, искрится, заражая всех весельем и радостью, радостью совершенного, сделанного.
Закончился очередной день сбора тундрового урожая. Отличный нынче урожай - на пять! Да, много пришлось поработать опытному бригадиру и его подчиненным, чтобы добиться вот такого успеха, чтобы выполнить свое четырехстороннее соглашение, сократить непроизводительные отходы по сравнению с минувшим годом наполовину.
Прощаясь, бригадир сказал, что останавливаться на достигнутом пастухи-оленеводы не думают, что новый год встретят они новыми достижениями.
Опустел кораль, ушло стадо на зимние маршруты. Лишь лес, расписанный волшебною рукой мороза, о чем-то шепчет, навевая нежную грусть, напоминает о чем-то хорошем, что коснулось тебя, одарив радостью и надеждой.