Счастье – это когда тебя поднимают.
Когда я готов увидеть в человеке красоту, она мгновенно появляется.
Боящийся несовершенен в драке, а в любви совершенен каждый.
(о чем изначально и сказано в Библии, а то норовят как всегда одну фразу вырывать из контекста)
Самый скоропортящийся продукт – молчание. Ты его хранишь, а оно хочет доказывать, что его не так поняли. Ты его запихиваешь в хранилку, а оно кричит: "Но как же так?!" Тут важно не сдаваться и всё-таки хранить его. Потому что потом окажется, что хранить молчание – самое правильное решение.
Пишу о чем угодно, только не о том, что со мной происходит. Скрываю от себя многое. А происходит важное, целый месяц происходило важное, становилось всё важнее, достигло своего пика, и... Падающего бойца подхватило другое важное. Улетаю в другую страну. Наблюдаю за собой с некоторым интересом.
Пока спокойный этап, сидим с дочкой, зятем и внучкой в зале и слушаем речитатив про Израиль. Справа от меня черный и белый мопсы рядом с хозяйкой. Им так же скучно, как и мне. Когда мы протискиваемся мимо и идем в свои номера, они переглядываются и думают: конееечно, им хорошоооо... Валяться, между прочим, одно из важнейших упражнений для поддержания своей психоэмоциональной (извините) формы.
Скоро взлёт. В терминале дэ пустовато. Тем не менее вокруг летают специфические туристические звуки: детский хнык, взвизг застежек-молний, дилинь мессенджера, а давай сядем здесь, нет там, а где наш гейт, я тебя прошу сядь! – и даже безмятежный храп. Эти звуки так пропитали весь километровый терминал, что просыпаются просто от шарканья ног.
В полумраке и полудреме салона самолета мимо меня всё время шастали кошки. Присмотрелся – а это человеческие ноги.
Иврит на слух мягок, чуть гортанен, чуть прищелкивающ и прикашливающ, и в целом почему-то сексуален. Доктор, я в порядке. Некоторые фразы похожи на детскую дразнилку.
Действительность окружила меня людскими голосами, бумцаньем музыки, стуком подносов. Я думал о своем.
– Ты чего на меня не обращаешь внимания? – обиделась она.
Я отмахнулся и ответил:
– У меня внутри своя.
– Покажи!
– Такое никому не показывают, – строго сказал я.
Действительность хихикнула, напряглась и выдала. Голоса сделались очень громкими и агрессивными, музыка превратилась в какофонию, с экрана телевизора изливалась торжествующая пошлость.
Я не реагировал. Наоборот, внутри меня еще больше стало упрямства и наивного неумения жить, то есть типично динозайческих признаков. Действительность отталкивалась от меня, как...
– Но как же так?! – изумилась она.
– Как капли воды от промасленной бумаги, – пояснил я.
– Интересненько, – сказала Ривка, когда я прочитал ей свою сказку о том, откуда берется погода.
Потом мы спустились из моей комнаты вниз, на кухню, где я налил себе кипятка.
– А твоя внучка с тобой живет? – спросила она. – Или с мамой и папой?
– Она в соседней комнате, с родителями, – ответил я.
Она секунду подумала.
– Тебя никто не выбрал! – заявила Ривка. – И ты теперь одинокий!
Я рассмеялся. А что тут, в сущности, можно сказать? Только смеяться.
Человеку восемь лет.