Сокровище волхвов. Часть 3 Любава. Глава 9

Дарья Щедрина
Глава 9 в которой происходит битва на берегах Бурой реки.

Вышли в путь рано утром. Для того, чтобы добраться до Заречья, пришлось спуститься вниз по Голубой реке, выйти в море. Пройдя вдоль берегов, свернули в дельту Бурой. Не зря эта река носила такое название. Если Голубая, спокойно несущая свои прозрачные воды из Светлого озера мимо столицы, отразив в своем зеркале высокое небо, отливала голубизной, то воды Бурой действительно были темны. Тысячи ручьев и мелких речушек, вытекая из бескрайних торфяных болот, сливались в реку, наполняя ее коричневой мутной водой.  И берега были низкими, заболоченными, с редкой хилой растительностью.

Осень в этих местах уже во всю срывала скромный пожелтевший наряд с деревьев, оголяя скорбно вознесенные ввысь голые ветки. Ну и место выбрали себе для проживания люди! Думала Любава, стоя на палубе рядом с родичами. Волхвы, мужчины и женщины, собравшись группками в разных частях корабля, в полголоса обсуждали предстоящее, готовились к встрече с мором.

- Дядя, - обратилась девушка к Братонегу, - а вам уже приходилось сталкиваться с такой бедой?
- К счастью, нет. А вот предки наши описывали такие истории, - ответил волхв, вглядываясь пристальным взглядом в топкие берега Бурой.
- А как же мы справимся с мором? – ей было тревожно от неизвестности, от неясности масштабов бедствия. Как справиться с проблемой, если даже не знаешь ее величину?

Братонег взглянул на нее с улыбкой.
- Справимся, Любавушка, справимся. Ведь у нас нет другого выхода. Если мы не справимся, то от мора пострадает весь наш народ. А этого допустить никак нельзя.
- А что такое мор?
- Мор – это смерть, невидимая, неуловимая, беспощадная. Она прячется в земле, в воде, на теле и одежде зараженных ею людей и легко передается от одного к другому через простое прикосновение. А может быть и по воздуху через дыхание. Поэтому мы, прежде чем приступить к своей трудной работе, должны будем себя защитить.
- Но, как, дядя? – в глазах царевны зеленым огнем горела тревога.
- Увидишь.
- А волхвы тоже могут умереть от этой напасти?
- У нас, волхвов, больше шансов погибнуть от истощения нашей целительной силы, пока будем укрощать мор. Поэтому, девочка моя, ты будешь нас подстраховывать. Если у кого сила начнет иссякать, ты своей его поддержишь. Хорошо? – Братонег посмотрел на Любаву серьезно.

И от этого взгляда она как-то сразу поняла, что период ученичества закончился. С этого момента все по-взрослому. На нее надеялись, от нее ждали поддержки и помощи. И нельзя было подвести близких.

Серые бревенчатые избы Заречной показались вдалеке на пригорке. Опустевшую деревню окружал мертвый лес, ощетинившийся почерневшей хвоей тощего ельника. Утреннее солнце опасливо выглядывало одним глазком из-за хмурых туч. Но даже в солнечном свете деревня выглядела мрачно и угрожающе.

В темной, мутной воде не было видно дна. И корабль медленно подошел к берегу, рискуя напороться днищем на мель или корягу. Неухоженная серая пристань из подгнивших досок встретила гостей недружелюбно, как бы нехотя приняв сходни.
 
Прежде чем отправится к деревне, Творимир, которого безоговорочно все волхвы признали за старшего, велел надеть плащи с капюшонами, перчатки на руки, и закрыть нос и рот, завязав нижнюю половину лица платком. Так и сделали. Не спеша, внимательно осматриваясь по сторонам, друг за другом сошли на берег.

Вперед всех осмотреть деревню пошли Творимир и Братонег. Остальные топтались на берегу, тихо переговариваясь или вслушиваясь в доносившиеся с пригорка голоса братьев. Любава старалась быть поближе к Сбыславе. Она тщетно пыталась найти на лице тётушки следы страха или хотя бы беспокойства. Строгие, величественные черты женщины были полны спокойной уверенности. Незаметно отголоски этой уверенности наполнили и душу царевны.

Вскоре вернулись братья-волхвы.
- Ни одного живого существа! – сказал Творимир, стаскивая с лица мешающий говорить платок. – Два десятка трупов. На окраине деревни есть свежая яма. Видимо, начали копать, чтобы схоронить умерших, но не успели, сами стали жертвой мора. Эту яму мы используем для захоронения. Сложим туда тела и сожжем. Нельзя их оставлять в земле разлагаться.

- С нами пойдут мужчины, - вступил следом Братонег. – Остромир, с корабля надо достать инструменты, нарубить колья, да заострить их. К телам нельзя прикасаться.

Остромир кивнул головой, соглашаясь, и тут же повернулся к своей команде, отдавая распоряжения. Работа закипела. Пока женщинам не велено было подходить близко, Любава издалека наблюдала, как передвигались по мертвой деревне люди в длинных плащах с капюшонами, как стаскивали палками что-то тяжелое на окраину.
 
Глядя на эту страшную, скорбную работу, даже солнце спряталось, скрывшись в серых низких тучах. Не было слышно птичьих голосов. И только ветер тоскливо выл в кронах мертвых деревьев, да монотонно плескалась бурая вода о гнилые бревна пристани.

Спустя довольно много времени на пригорке появился Творимир и, вытянув вверх руку, подал сигнал подойти всем остальным. Любава шла последней, замыкая шествие. Сердце в ее груди тревожно сжималось, чувствуя присутствие чего-то страшного и незримого. Сквозь плотно завязанный платок было трудно дышать. Ладони вспотели в перчатках от волнения. Но снять что-либо девушка не могла. Страх за собственную жизнь шевелился мохнатым сгустком где-то в животе.

За избой, что была ближе всех к лесу, обнаружилась большая яма, заполненная мертвыми телами. От вида разлагающихся трупов в изодранной одежде, с черными язвами на бледных, синюшных телах стало не по себе. Любава поглубже вздохнула, отгоняя невольную тошноту. Волхвы подтянули заостренными палками и сбросили в яму последний труп. 

- Будем очищать каждый дом, постепенно сгоняя эту дрянь к яме, - сказал Творимир. И голос его звучал глухо, сдавленно.

По команде старшего волхвы рассредоточились живой цепью вокруг деревни. Любава шла рядом с тётушкой.
- Ты, девочка, пока будь на подхвате, - тихо проговорила та, - береги свою силу, она еще понадобится. 
- А что я должна делать? – Любава чувствовала себя неопытным новичком среди волхвов и это добавляло волнения.
- Просто иди рядом и жди моей команды.

Образовав круг, волхвы стали медленно двигаться к центру деревни, заходя в каждый заброшенный дом. Они шли, вытянув руки и развернув вперед ладони. Невидимая сила струилась с их пальцев, затекая в каждый уголок, в каждую щель, вытесняя оттуда мор.

Любава с опаской оглянулась по сторонам. Смерть, невидимая, но ощутимая каким-то неведомым чувством, которому не было названия, заполнила все пространство вокруг. Захватив деревню, этот маленький плацдарм на берегу болотистой реки, она замерла, затихла, копя силы, концентрируясь, готовясь к броску, чтобы уже не останавливаться и прокатиться смертоносным валом по городам и селениям страны озер. Если ей удастся вырваться из этого круга, образованного молчаливыми, сосредоточенными людьми в низко надвинутых капюшонах, то уже беспрепятственно пойдет выкашивать страшный мор сотни, тысячи людей, опустошая лесной край, уничтожая народ, разоряя государство.

Когда, обойдя каждый дом, волхвы стали собираться около ямы с мертвыми телами, Любава с удивлением заметила, что солнце уже касается своим краем верхушек деревьев на западе. Неужели прошел почти целый день? Ведь они же подошли к берегу утром!

Братонег запалил смоляной факел. Весело затрещал огонь, предвкушая неслыханное пиршество. Творимир велел всем сомкнуть руки, образовав замкнутый круг. Любава взяла за руку тётушку и сразу ощутила, как та дрожит от напряжения. С другой стороны от девушки стоял высокий седой волхв, которого звали Милобуд, троюродный брат бабушки Добродеи. Его сухая, жесткая рука с широкой ладонью тоже едва заметно дрожала. Сколько же силы истратили они на очищение деревни от этой скверны?! А ведь самое сложное еще впереди.

Братонег бросил пылающий факел в яму, где поверх трупов набросали сухих веток. Разлетелись яркими бабочками огненные языки по веткам, затрепетали красными, желтыми, оранжевыми крылышками. Затрещало сухое дерево, вспыхнули клочья одежды мертвых, вмиг наполнив пространство дымом. Заметалась смерть в замкнутом круге, завыла, ища спасения от неумолимого огня. Но стеной стояли волхвы, не давая возможности ей вырваться на свободу. Крепко сжимали руки друг друга.

Вот оно – истинное сокровище волхвов! Вдруг поняла Любава, ощутив, как от руки к руке сквозь нее невидимой рекой струится мощная, непреступная как скала, сила, побеждающая смерть. Способность в минуту испытаний собраться вместе на защиту своих близких, подставить свое плечо брату, пожертвовать собой, если иначе нельзя, превратиться в единое целое и дать отпор невидимому врагу – вот что делало род волхвов сильным, непобедимым. Вот что наполняло завистью жадные и мелкие души чужеземцев, десятилетиями мечтавших о мифических сокровищах волхвов.

Любава бросила взгляд на Сбыславу. Ее напугала бледность ее лица, крупные капли пота, выступившие на высоком чистом лбу. Тётушка держалась из последних сил. Почувствовав, как Любава еще крепче сжала ее ладонь в искренней попытке поддержать, волхва посмотрела на племянницу, и слабая улыбка мелькнула на ее бледных губах. «Теперь твоя очередь, девочка!» - говорил ее взгляд. И Любава приняла эстафету, сосредоточившись и мысленно усилив поток собственной целительной силы, вливая ее в руки изнемогающих от усталости родичей.

А смерть металась в огненной ловушке. Жирный черный дым столбом поднимался в небо, ел глаза. Удушливый, тошнотворный запах горящей плоти бил в нос, перехватывал дыхание. Какие-то черные ошметки летали над ямой, поднимаясь вверх в потоках жара и оседая на плащах. Даже солнце испуганно спряталось за черную мохнатую щетину леса, уступая мир мраку и тьме. А волхвы стояли, изнемогая и задыхаясь, но не разжимая рук.

Наконец пламя стало утихать, оставляя на дне ямы, покрытые пеплом обгорелые кости. По команде Творимира наконец разжали сведенные судорогой руки. Опасность миновала. В догорающий огонь полетели снятые перчатки, платки, плащи. Все, к чему могла прикасаться своими холодными щупальцами смерть, должно было быть уничтожено. Яму забросали землей, насыпав небольшой холмик, чтобы как-то обозначить место братской могилы. Вернутся ли в деревню люди? Вряд ли. Но поминать своих погибших от мора близких и дальних родственников обязательно будут, стоя склонив головы над могилой.

На корабль возвращались в полной темноте. На небе не было видно звезд, а новорожденная луна тонким серпом робко смотрела на мир сквозь прорехи между плотными тучами. Умывшись в реке, смыв с лица остатки грязи и копоти, изможденные, но удовлетворенные от исполненного долга волхвы рассредоточились по кораблю. И мгновенно заснули, кто где нашел место, оставив на берегу, израсходовав в трудной борьбе со смертью почти всю свою целительную силу. И только Любава на корме, да Остромир со своей командой, ритмично работающей веслами, не спали. Чувство гордости за свой род наполнило сердце царевны. Вот какие они, волхвы, сильные, самоотверженные, смелые… А почему «они»? «Мы»! Ведь она тоже одна из них.

Мы справились, думала Любава, когда усталость, наконец подобравшись и к ней, глубоким сном смежила ее веки. Остромир подошел к уснувшей девушке и, сняв с себя плащ, бережно укрыл им царевну от ночной сырости и холода. А большой корабль плавно скользил по темной глади реки с каждой минутой приближая укротивших мор волхвов к родному дому.

http://www.proza.ru/2018/04/12/837