Вечером в новогоднюю ночь

 


                очерк   1977 год
               

Вечером, под Новый год, часов  в семь произошла драка у нас на углу  Шевченко и Лунки - дело весьма обычное. Нам, хулиганам с Лунки, что-то не понравилась группа парней, которые нагло вели себя в нашем районе, мы решили их проучить,- нечего тут всяким шататься. Надо отметить, что ходить по чужим улицам в это время, я имею в виду средину шестидесятых, то есть шляться вечером, да ещё в группе, человек пять-десять, было прямым вызовом всей местной шпане.  Мы  молодёжь были очень дружные и если  мне звонили с нашего угла, что, дескать, наши дерутся, то я, бросив все дела, сразу выскакивал на улицу, не забыв вооружиться.

Ну, а всех лучше конечно  было Борису Морозову, который жил в своей избушке прямо на углу Лунки, где сейчас Банк стоит, он прямо из своей кухни отслеживал, кто с кем машется на углу, быстро одев хоккейные краги и взяв трубу, выскакивал из дома за пару секунд. Надо ещё отметить, что ему было уже лет двадцать пять и у него было две девчонки и жена Зоя Морозова. Конечно, мы не были кровожадными, это был своеобразный спорт и самоутверждение, плюс отстаивание своей территории, так сказать местного суверенитета.

Техника таких  потасовок у нас была весьма отработана и налажена, но бывали  сбои, да  случайности. В этих делах хулиганских участвовали все, кроме двух хитропопых товарищей по фамилии Беляев С. и Налётов В.  Но это были наши самые ценные кадры, то есть, у них водились деньги и что самое главное они жили одни с четырнадцати лет, формально находясь под опекой своих бабок. Мы всегда собирались у них, их родители, разъехавшись в разные  стороны, бросили их на бабок с десяти лет. Ну, вот они сами себя и воспитывали, правда, предки слали им денег и с шестнадцати лет они закупили себе ЯВЫ-350. На зависть всей Лунке. И если мои предки обещали сразу  убить меня за наркотики, то эти кадры ужаливались, и курили,  никого не спрашивая. Правда и умерли оба, не дожив до тридцати лет.


Нас было пятеро, их столько же, понеслась неплохая драка, а так как мы были местные в данном районе, то конечно у нас было припрятано кое-что для экстренных случаев и мы быстренько достали это кое-что. Наше оружие представляло собой  самодельные биты, уже опробованные в уличных потасовках. Этими штуками мы быстро навели порядок, и чужаки запросили мира,  казалось всё, мы  уже победили и даже опустили свои палки, а приезжие чуваки стали смотреть вдаль на свою родину, которая в этот момент была далека. 

Однако мы рано расслабились и тут же получили за это: один из  приезжих чуваков выхватил откуда-то из-под полы кастет и ударил Сашку Мешалкина, нашего еврея, в голову. Однако Мешалкин не растерялся и сделал хороший нырок, но всё равно был задет кастетом в верхнюю часть головы. Упал от этого удара и сразу вскочил, из рассеченного лба ударил фонтанчик крови, заливая его серое, модное тогда, пальто из букле. Мы, оставшиеся нераненные,  опять  похватали свои биты и погнали приезжих чудаков со своего переулка. Поле битвы осталось за нами.

Сразу стали держать совет, глядя на повреждённую голову Сашки. Из неё довольно щедро лилась кровь, у нас было два варианта:  ехать в дежурную поликлинику или идти к одной женщине по кличке Знахарка. Эта была спившаяся медсестра, которая раньше работала в операционной, она  жила рядом с притоном «Ночка», где шустро  торговали травой и не только ей одной, для желающих был эфир, и морфин, надо сказать, что вообще с наркотой  в  Свердловске 1967 было довольно просто. Инструмент и уменье  врачевать у  Знахарки  были,  мы при случае пользовались её услугой, брала она немного, так на пару красных пузырей. Она нас  лечила, перевязывала и при порезах   заштопывала скрепками, ведь  в поликлинике  могли  настучать на нас в милицию мильтонам, а мы и так все были на учёте.  Быстро пошли к Знахарке, но она оказалась в сильном подпитии и только икала на нашу просьбу. Поэтому мы пошли к  шоферу дяде Мише. Он и отвёз нас на своей  авто рухляди в дежурную поликлинику по у. Гражданской. Прибыли туда в девять вечера, вокурат под  Новый год 1968.

Когда мы попали к хирургам, Мешалкин был совсем невесёлый, он потерял много крови. Нас долго не принимали, только когда мы подняли хай, на нас обратили внимание и забрали Саню в процедурную. Мы же, покурив в туалете, уселись ждать развязки.  В это время народ всё прибывал в хирургию: привезли мужика с вывернутой челюстью пьяного в доску, говорят, что запнулся. Рядом с нами сидела семейная пара: у него сломана надбровная дуга, это его угостила законная супруга пепельницей чугунной, при этом она пугала  его, что сломает вторую дугу, оба пьяные и харохорные, почему-то весёлые.  Но когда его сводили на рентген, то  оба приуныли: оказалось травма очень опасная и его срочно повезут на операцию, так как  осколки кости  проникли в череп и хирург толковал им, что и за месяц не вылечить. В общем, умели у нас и раньше заранее отметить Новый Год! Скоро Мешалкин Саня выпал из перевязочной, с замотанной бинтами головой, белыми как снег, мы дружно заржали и сразу переименовали сына израильского в нашего русского Чапая.

Вскоре взяв портвейна на «Гражданской», в уютном местном деревянном гастрономчике, мы распевали во всю глотку, двигаясь на свою улицу:

«Врач резал вдоль и поперёк, он мне сказал, держись браток, он мне сказал, держись браток и я держался

Разлука мигом пронеслась - она меня не дождалась, но я прощаю, её прощаю…»