Самогонщики

Сатирический романа в стихах

Часть первая
Точная шкала

Пролог
Различных величин полно на свете,
Где точность в измерениях важна.
Ну, например, «Сколь мяса есть в котлете?»
И «Контрабаса как настроена струна?».
Ещё серьёзнее – вопросы обороны:
Калибр ствола давно учтён в штабах,
В тротиловом зачёте мегатонны,
Портянки в кирзовых солдатских сапогах.

Глава первая
Властный градусник

Есть и шкала двойного назначения.
В окопах и дворцах желают знать:
Особо важное себе как положение
Из ртути столбик вдруг сумел занять?
Когда жара, но фляжки не пустые,
Вполне уместен бравый, бодрый вид.
Зато в мороз и шубы меховые –
Лишь относительно приемлемый прикид…
Вот почему всей жизни распорядок
Нам строит градусник, без скидки на чины.
Тут не припишешь столько, сколько надо,
Чем многие – всерёз удручены.

Глава вторая
Особый гривенник

Фома с тех пор, как смысл познал монеты,
Искал до градусников собственную нить.
Сумев стащить, в удобные моменты
Бил кирпичом, чтоб ртуть из них добыть.
Потом натрёт добычей две копейки:
Став беленькой, за гривенник сойдёт!
И с помощью не хитрой столь лазейки,
Всегда имел свой небольшой доход!
Пойти в кино иль пряник скушать тайно
Себе позволить от того и мог.
И жизнь заманчивой казалась чрезвычайно,
Когда к ним врач переступал порог.

Глава третья
Диагноз

Больным сказавшись, можно в койке охать
И ждать, когда малиной угостят,
Швырнув таблетками, как колотым горохом,
В окно – на головы бесхитростных ребят.
Секрет лишь в том, чтоб градус увеличить,
Когда термометр «с под мышки» доставал,
Мог собственную хитрость обналичить
В том, чем температуру поднимал.
То в чай горячий градусник он денет,
То припасёт горчичник для себя:
Им так под мышкой тело разогреет,
Что «выше крыши» поползёт шкала.
Привык «болеть», чтоб миновать контрольных.
В субботник тоже может захворать.
А на упрёки граждан недовольных
Готов и справочку с печатью показать!

Глава четвёртая
Закалка

Был интерес к термометру Ерёмы.
Когда мороз и отменён урок,
Не очень-то сиделось ему дома:
Стремился выскочить скорее за порог!
Коньки и лыжи ждут там скорохода,
Лишь только бы оттаяло стекло:
За ним покажет градусник погоду –
Коль меньше сорока, ему – тепло!
С такой закалкой хворям нет причины.
Сочувствовал приятелю. Но вот
Там раздевались вместе, где мужчины
Для службы воинской проходят медосмотр.
И оказалось, что здоровы оба
И можно службу ратную нести.
В том случае, дождутся, коль, зазнобы,
Прибавится в селе на две семьи!

Глава пятая
Семейное счастье

Так всё и вышло. Только в медсанчасти
Фомы уловкам прежним не бывать.
Здесь симулянтов не прижились масти:
Всем долг велят достойно исполнять!
В запас уволившись, как все однополчане
Не стал Фома ходить век бобылём.
Женился и Ерёма без печали.
На свадьбах их гуляли всем селом!
А чтоб хватало наливать по рюмкам,
У стариков учились парни впрок
Варить такое, чтобы хряк захрюкал
Отведав то, что змеевик исторг.

Глава шестая
Новый прибор

Вот тут опять шкала нужна делений:
Спиртометр покажет, что по чём.
Хоть и лишит чудесных тех мгновений
От дегустации со свежим первачом.
Ерёма обзавёлся сам прибором,
Да и пример соседу показал,
Застав того, как будто за кроссвордом,
За ёмкостью, что с вечера нагнал:
 – Теперь не нужно спичкой больше чиркать,
Для убежденья, что горит продукт.
Спиртометр позволит даже бирку
О том повесить, что за градус тут?

Глава седьмая
Досада

Продемонстрировав сокровище прогресса,
Сосед ушёл – первач маркировать.
И вовремя. Поскольку бы эксцесса
На кулаках тогда не миновать…
Фоме не нужен градус по науке –
Привык напиток в ёмкость наливать,
Чтобы от покупателей на руки
Немного больше денег получать.
Совсем не сорок градусов в бутылке,
Какую он продать готов тайком,
Успев купаж размягчить у горилки –
Остывшим в самоваре кипятком.
Поэтому и спиртометр Ерёмы
Воспринял, мягко сказано, «в штыки»!
А так, как кулаки друзей весомы,
Того гляди – украсят синяки…

Глава восьмая
Нежданный бизнес

И всё же у прогресса нет барьеров.
Уже повсюду только и слыхать
О пользе очень точных спиртометров.
Один вопрос: – Где их всем покупать?
И тут Фома смекетил раньше прочих:
На «Москвиче» до города сгонял,
Где было меньше до того охочих,
Чью пользу всем Ерёма доказал.
Купил Фома коробок пять товара
И с этого развил «Торговый дом».
К тому ж и самогонного навара
Не потерял при бизнесе своём.
Ещё и в нём сумел найти лазейку:
Как применять на деле сей прибор,
Чтоб приносил он лишнюю копейку
На его личный сокровенный двор!

Глава девятая
Сорок градусов

Бодяжит вот, бывало, втихомолку
То, что под звёздами скрываясь произвёл.
Спиртометр не прячет свой на полку,
С ним к совершенству самогон довёл.
И градус из бутылки не отнимет,
Все сорок их отыщет там шкалой.
Хотя, конечно, есть морока с ними:
Как не побила б сельская шпана?!
У каждого прибор теперь в кармане.
И прежде чем кто сделает глоток,
Проверит, что находится в стакане:
Ведь не шампанское, что плещет  в потолок!
А у Фомы все сорок – чин по чину,
Хоть к «Знаку качества» с почётом представляй!
Жаль, скромности есть веская причина
И в том Фому зазря не убеждай.

Глава десятая
Секрет успеха

Он сам под пытками признается не сразу,
Чем кипяток в горилку превращал:
Не тривиальную использовал заразу,
А ту, что в магазине покупал!
Конечно, «Гастроном» отбосил тут же.
В нём нет дешёвой жидкости такой,
Была, чтоб крепче, чем водичка в луже
И гарантировала длительный запой.
Зато в соседней для торговли точке
Нашёл Фома – мешать с чем, самогон.
Среди серпов и оселков брусочков,
Стоял ядрёный, крепкий ацетон.
Плеснув его в бутылку для продажи,
Осталось только соблюсти рецепт:
Должно быть – сорок и не выше даже,
Как в средстве, натирают, чем паркет.

Глава одиннадцатая
Тайник в чулане

Запас создав, подобных поллитровок,
Фома коробку держит под рукой.
В продажах он теперь  настолько ловок,
Что нет и очереди вовсе никакой.
А для себя первач держал в чулане,
Куда наведывался с кружкой, огурцом.
А то – сальца шматок держал в кармане,
Чтоб закусить им смачно и ладом.

Глава двенадцатая
Женская инициатива

Не знал про то, пройдоха, что в деревне
Собрались перепись подворно учинить.
По-современному, а не с бумажкой древней.
И есть приказ «Планшет тот сохранить!».
Поэтому не только переписчик
Шагает по дворам – гаджет неся.
В свисток свой участковый рядом свищет,
Чтоб не мешала делу ребятня.
Услышав полицейской трели звуки,
Жена Фомы не обошлась без мер:
Чтоб не нашёл не надо что, от скуки,
В их доме бывший милиционер.
Коробку всю с товаром потаённым,
Что ожидал обычный жадный спрос,
В чулан снесла и тем успокоено
На переписчика ответила вопрос.
Потом вернула с темноты чулана
Назад товар, похожий на слезу.
И так расхватывали поллитровки рьяно,
Как прежде по два двадцать колбасу…

Глава тринадцатая
Отравление

Когда закончился условный стук в окошко
И можно стало отдохнуть с трудов,
Фома решил употребить немножко
С запаса, что хранил чулана кров.
Налил в стакан и опрокинул лихо,
А закусить уже  не довелось.
Так помутнело в голове, что тихо
Сползать по стеночке в беспамятстве пришлось.
Семейный статус многое диктует.
Он же способен выручить порой.
Коль с мужем плохо, то жена почует
И «неотложку» вызовет домой.
Фому доставили в больничную палату.
До промываения и капельниц дошло.
С других же коек, как на супостата,
Глядела клеентура вся его.

Глава четырнадцатая
Излечение

Но им-то что, привыкшим к суррогату?!
Им ацетон вкуснее огурца.
А вот Фоме напиток – как граната!
Чуть не прикончил мужа и отца…
У изголовья плакала супруга.
Жаль, слишком поздно понял всё Фома,
Как при погонах опасаясь «друга»,
В чулане перепутать всё могла.
Первая отменный продан был до донца.
Осталось то, что может погубить.
И сквозь решётку не смотреть на солнце,
Жена Фому сумела убедить.
Готов оставить промысел старинный.
Раскаялся, что прежде гнал первач.
 – Воротит пусть и просто запах винный! –
Гипнотизировал Фому успешно врач.

Глава пятнадцатая
Визит друга

Пришёл Ерёма с сильным опозданием,
Когда приятель к выписке готов.
Но было этому, однако, оправдание:
 – Скатился «Запорожец» с тормозов!
 Я на ремонт устраивал машинку,
Но очередь такая в мастерской,
Как будто эпидемия починки
Нагрянула в деревню к нам с тобой!
Мотор, коль «в хлам» у друга в драндулете,
Помочь решил вчерашний пациент.
Сел в свой «Москвич» и рано – на рассвете,
До сервиса доставил бы в момент!
Чтоб запчастей купить Ерёме гору,
Поставить на колёса вновь его,
Поехать собирались они в город,
Да только не покинули село.

Глава шестнадцатая
Роковой заправщик

Был бак пустым, как в мойке – сковородка.
До АЗС с канистрой, знать, шагать.
Но голова соседа – не колодка:
Он знает проще, как горючее достать!
На дне канистры в гараже Ерёмы
Бензина был остаток от того,
Что в «Запорожец» заливал он дома,
Как делало почти всё их село.
Впрок прикупить горючее – неплохо!
Растёт в цене уж слишком ГСМ.
Так что бывает даже суматоха,
Когда заправщик явится в момент.
Предприниматель с частным бензовозом
Нагрянул, след когда Фомы простыл.
Пока в больнице был он под наркозом,
Всем ёмкости «под пробочку» залил.

Глава семнадцатая
Разоблачение

Вот только жаль – отъездились сельчане.
Весть транспорт на ремонте с той поры.
Гремят водители отвертками, ключами.
Поломки ж сыплются, как снег весной с горы.
Нехитрую послушав «Одиссею»,
Фома хотел заправить свой «Москвич».
Да запах из канистры на идею,
Его навёл, как лося самки клич!
Прибор достал из своего чулана,
Где весь товар на выброс обречён,
Проверил качество. И понял суть обмана,
На том стоявшего, чему он был учён.
Чуть не мазут, разбавив ацетонов,
Мошенник этот «Европейский класс»
Сбыл в их селе, где стало моветоном
Другое всё приобретать «на глаз».
Теперь Фома раскрыл обмана сети.
В полицию им сделан был звонок.
И места спрятаться не отвскал на свете,
Кто преподал, коварный сей, урок…

Эпилог

Был суд – открытым. Приговор – суровым.
И с новой ролью справился Фома.
С тех пор везде, где пахнет ацетоном,
Берёт на экспертизу он дела!

Часть вторая
Наряд вне очереди

Пролог

Совсем не зря  – мороз на свете белом.
Он в январе трещит не для того,
Чтоб говорили (как бы между делом):
 – Ну вот, мороз! А нам всё ничего!
Бывает так, что точно по сезону
Одетый, как положено, чудак,
Вдруг, вопреки житейскому резону,
Однажды попадёт, друзья, впросак.
Так что не бойся, что метель задует:
Вне очереди можно получить
Историю такую непростую,
Когда не знаешь сам –  с чего начать…


Глава первая
Ножки по одёжке

Известен сибиряк уж тем прекрасно,
Что не проймет его любой мороз
И оттого, что нос бывает красным
Иль синим, хоть не красил купорос.
Еще не мерзнет здешний долгожитель
Не от закалки в проруби зимой,
Хотя, конечно, выручил креститель,
Смыв все грехи крещенскою водой.
Тут главное – одеться по погоде,
Чекисты пусть – с холодной головой,
А гражданин, при всём честном народе,
Наряд иметь обязан деловой.
И в самом деле, валенки, да шапка,
А к ним тулуп и ватные штаны
Приобретаются не символом достатка,
Не элементом пошлой похвальбы.
И телогрейка не впустую взята,
Когда на мех денжонок не скопил.
Бывает так: спасёт простая вата,
Когда мороз жестокий прихватил!
О рукавицах не забудешь тоже,
Коль за порог собрался выходить.
В Сибири белоручкой быть негоже:
В любой мороз приходится робить…
Тем более – в тепле держите ноги,
Кому не выпало на пляже «Колу» пить.
А что  высокие случаются пороги,
То постарайтесь шишку не набить.
Спасёт треух от низкого проёма,
Его покрой танкистом оценён,
А там вокруг броня не из картона:
Вот для чего там нужен шлемофон!

Глава вторая
Танкисты

Фома с Ерёмой выросли в Сибири
И танковый порядок им знаком,
Где на подъёме выжимают гири,
А на отбое сил прибавит лом.
Чтоб избежать судьбы коловращения
И с башни не сметать липучий снег,
Фома  хотел такого превращения,
Чтоб чёрный танковый исчез с погона цвет.
Он в лётчики подался, чуть позвали
Бежал вприпрыжку на аэродром.
Коврижками и там не баловали.
Вновь в руки сунули прямой, как правда, лом.
Но с танка лёд долбить  – одна задача,
Затем погреешься у выхлопа с трубы,
А вот на поле взлетном так ишачат,
Как не потели на плантациях рабы.
Пришлось «косить» Фоме под «жертву цвета»,
Мол, синий кант вгоняет просто в шок.
Спасёт на гусеницах тяжкая карета,
Как травоеда – свежий артишок.
Так в «лёдчиках» при танках и служили,
Пока зима казарму замела.
Зато весной лучи лёд растопили
И дембелей вручили им права.

Глава третья
На телеге

Известно, как солдат спешит до дома:
Пилотка, гимнастёрка, галифе.
И всю дорогу был Фома с Ерёмой
Не скажешь пьяными, но точно – под шофе!
А потому погода не пугала:
Был дождь ли, зной – не удивить бойца.
Мошка от лошади, вот разве доставала
От Сивки, что со станции везла.
В телеге им удобства все по чину:
Лишь успевали в кружки наливать,
То, что всегда порадует мужчину,
И что не жалуют жена, а также мать.
Коврига есть. С прожилками шмат сала!
Чем ни банкет? И даже скрип колёс
Был музыкой, какой не доставало
Пока возница пассажиров вёз.
Весна кругом! Вся техника – в работе!
Был выбор председателя таков:
Всех отслуживших в танках и пехоте,
Везти под цокот кованых подков.
А воин привередливым не будет:
Ему телега – что кабриолет!
Пока в машинах мчат другие люди,
Он кружкой шлёт воздушный им привет!

Глава третья
У реки

Тут солнце жар, что к полудню – как с печки,
Заставил их программу изменить:
Пока далече родины крылечки,
Себя решили в речке остудить!
Тем более, что плещется привольно
О тёплый берег свежая волна,
И лошадь этим искренне довольна
Поводья бросили – щипать траву пошла.
Будь военком в окресте обозримом,
Свою ошибку точно б осознал,
Что не учёл друзей знакомство с тиной
И не во флот служить он их призвал…
Зато теперь, когда не актуальна
Солдата лямка этим землякам,
Себя вели они вполне брутально –
 Ныряли с берега назло любым врагам!
Потом поплыли в сторону стремнины.
На спор – быстрее саженки кого?
Возницу их от озорной картины
Сон в плен забрал – надолго и легко…

Глава четвертая
Расплата

К вечерним сумеркам в реке осели брызги.
На берег выбрались – ныряльщик и пловец.
Жаль, не измерить в децибелах визги,
Какие вырвались из глоток и сердец.
Проснувшийся возница выл рулады.
Был повод этим связки рвать свои:
Лошадку с берега угнали конокрады,
А вместе с ней телегу увезли.
Жаль тот запас спиртного и закуски,
Что не успели внутрь употребить.
Но больше матов прозвучало русских
Тем, кто сумел мундиры их стащить.
Купались в чём, то их теперь и греет,
А впереди – ещё дорога ждёт.
В одежде возчик, но сбежал скорее,
Боясь того, как гневается «флот»!

Глава пятая
Плетёные наряды

Смекалке в армии освоив обучение,
Пловцам в исподнем красоваться что?!
На берегу хватило им терпения
Соорудить для каждого пальто.
Наджрав лозы, сплели себе мундиры.
Не так удобно, было как с утра,
Зато не станут приставать задиры:
 – Куда, мол, прут два голых чудака?!
И в этом виде тронулись маршрутом,
Который литером военным закреплён,
Да был оборван так возницей-плутом,
Что стал не достижим родной их дом…

Глава шестая
Засада

И всё бы ничего, но путь – вдоль речки
Тянулся вечером до самых первых звёзд.
И тут, как тараканы из-за печки,
Вдруг показался рыбнадзора пост.
 – Вот, кто мордушки в реку запускает!
 – Ну, зададим тут браконьерам шмон!
Одни кричат, а старший наступает,
Кому прославиться имеется резон.
Фонарь включил и осветил прохожих,
Спешили кто до ближнего тепла.
Не стал он слушать «бредни слов расхожих»,
Велел по рации, чтоб помощь подошла!
Наряд был снят с задержанных под опись.
Действительно – похожий он на снасть!
И в «Протокол», как первоклассник в «Пропись»,
Внесли все данные совсем не торопясь.
Да и куда спешить в ночную пору?
Идёт дежурство – премию, суля.
А двум задержанным от холода, хоть в нору
Забраться бы, да только нет зверья…

Глава седьмая
Знакомая микстура


Спасибо выручила все же «канарейка» –
Машина с полицейскою судьбой.
Увидев замерзающих: – Налей-ка!
Велел патрульный с доброю душой.
Подали кружки, полные до краю.
С такой микстурой можно не болеть!
Отпив, Фома сказал: – Не понимаю.
Продукт знакомый, хоть мне умереть!
Ерёма тоже не подвластен неге:
 – Не куплена канистра за рубли!
Была для нас на гужевой телеге,
Когда в колхоз нас с поезда везли!
 – Первач откуда? Говори, начальник!
В два голоса свой задали вопрос.
В том духе отвечал, что есть кандальник,
Угнал который войсковой обоз!

Глава восьмая
Тревога в гарнизоне

Не смог им конокрад !лапшу на уши»
Развесить, дескать, лошадь то моя!
Зачем цивильного с понятием тут слушать,
Когда: сапог – две пары, два ремня!
И документы выписаны справно
На двух бойцов, успевших отслужить.
Ещё тавро преступника подавно
С лошадки помогло изобличить!
Узнали дембеля ту часть истории,
Чему свидетелями стать не суждено:
Запрошены все части территории
Где кавалерии обученной полно!
Связист пока ответа ожидает,
Есть коновязь с охраною, будь спок!
Там лошадь у телеги отдыхает.
Всё остальное – взято как вещдок!

Глава девятая
Военная тайна

 – Так вот же мы! Какой ответ вам нужен?!
Два голоса задержанных ревут.
А что никто, как будто не простужен
Напиток хвалят: – Пусть ещё нальют!
К утру всё выяснили к корочке от корки.
Пришёл возница беглый, но живой.
Плетёнки сбросили. К чему теперь опорки?
Когда мундир солдатский как влитой!
Опять поехали под скрип и лязг ободьев.
На радость: – Плещется в канистре кое-что!
Но разговор иной теперь «на взводе»:
 – Погон, какой желанней на плечо?!
Про кавалерию открыл им возчик карты:
 – Пусть, где-то танки и хвосты ракет,
Но что случись – телеги есть и нарты!
Четвероногий от врагов секрет.

Глава десятая
Возвращение

Опять жара! А рядом – пляж с прохладой.
Как будто манит в зной такой река.
Смущает только памяти преграда –
Наряд не позабылся с тальника!
В селе солдат встречали, как героев:
Столы накрыли праздновать момент.
И натуральным маршалом пред строем
Был председатель – сущий монумент!
Поздравив с возвращеньем из далёка,
Он пожелал скорей идти в колхоз:
 – тут есть для каждого отличная работа,
Возить солому, убирать навоз.
А то и лёд долбить на ферме старой,
К чему Фома и в армии привык.
И лишь подробностью он озабочен малой:
 – В чём на работу ходит здесь мужик?
 – А в чём и прежде – ватник и галоши,
Треух из кролика и стёганы штаны…
Короче, с перспективою  хорошей
Все выступления под тост завершены!
С чего уехали, к тому же и вернулись.
Но на прогресс у них обиды нет.
Наутро в те же сапоги переобулись,
Знакомой тропкой потянулся след.

Эпилог

И только в час обеда борщевого,
Котлетою усталость поборя,
Мешка начинку вспомнят вещевого,
Где письма с родины зачитаны не зря!

Часть третья
Полиглот

Пролог

Немало разных на Земле наречий!
Народов, наций множество вокруг,
А, значит, повод есть сейчас для речи
О том, что слово нам не только друг…

Глава первая
От Вавилонской башни

Словарь любой «российского разлива»
В раздел последний верно уведёт
Того, кто там от любопытства диво
На букву «Я» уверенно найдёт!
О языке, конечно, речь, приятель
Зашла в угоду внешних конъюнктур.
Забыть ли с башни Вавилонской, как Создатель
По «языкам» согнал всех с верхотур!
Чтоб не достроили «до небушка» дорогу,
Он поделил на расы, племена
Всех, кто хотел без спросу влезть до Бога,
Лишив их общего когда-то языка.
Так говорят Библейские легенды.
Оспорить их – пройти, как тёмный лес!
А что дублируют на русский киноленты,
Лишь подтверждает к теме интерес…

Глава вторая
Плоды воспитания

Фома за «двуязычье» был с рожденья!
Он русский с матерным в младенчестве познал,
Так, что, разлив по скатерти варенье,
«На ус» он нового совсем не намотал.
Стекло разбив, соседям из рогатки,
У них же обобрав все огурцы,
С усмешкой слушал разные догадки,
В манере, не приемлют что дворцы.
И сам ответить мог в таком же духе,
Когда заденет чем-нибудь дружок,
«Про мать» сентенция застрянет в правом ухе,
А в левом – с огорода корешок!
Ерёма тоже не смолчит, услышав
Витиеватый, неприличный слог.
Но не сподобится до «трёхэтажной крыши»,
Иную лексику на то освоить смог.
Официально, вежливо так скажет,
Хоть стой, хоть падай, слыша те слова.
Ещё философа цитатой речь «намажет»,
Заставит вспомнить Буридана и осла!
Мол, выбери скорей себе кормушку,
В какой чуть более, на первый взгляд, еды
А там посмотрим, сколько на макушку
Себе накличешь ты потом беды!
В том смысле, что желая слишком много,
Как бы последнего в пути не растерять…
Нет тут про личность, но уже с порога
Начнёшь и про себя всё понимать!
Где можно просторечьем осчастливить,
А где – высокий, очень нужен слог!
По сути, человек вполне двуличен:
Как левый, так и правый есть сапог!
Но выбирая способы общения,
Не ошибись, как Янус. Вдруг лицом
Не повернись не тем. И в заведении,
Где говорят суконным языком.

Глава третья
Всеобщая проблема

Когда приятели усядутся на пару,
За стол обеденный иль в домино играть,
Никто не ожидает тут же свару,
Желания нет словом поддевать.
Но только зрителей случайных кто учует,
Не избежать такой тут кутерьме,
Что не понять:  Сегодня, где ночует
Любой из них: В больнице иль в тюрьме?
Пятнадцать суток получить так просто,
За брань площадную в общественных местах,
Жаль, на язык не выпадет короста,
Какую не срубить потом в тисах.
Село обычное вскормило и взрастило.
В одной реке ловили чебаков,
Но одному упрёк, как будто шило,
Другому – только тренинг для мозгов.
Могли бы оба, речь разнообразить
В манере джентльменов и месье,
Да сообщил, кто Запад весь облазил:
 – Нет крепких слов ни устно, ни в письме!
И на просторах бывшей сверхдержавы,
Где общий русский ныне не в чести,
Устраивай засады и облавы:
Иных ругательств точно не найти!
Зато бывает симбиоз общения,
Когда из двух и больше языков,
Услышишь, вдруг, такие выражения,
Что выйдет океан из берегов!

Глава четвёртая
Казарменный слог

Особенно армейская закалка
Давала прежде этому простор,
Когда узнать не в силах и гадалка:
«Из мест, каких идут сейчас в дозор?».
Вот разводящий, ставя караулы,
Устав служебный вынул на показ:
«Тут вам граница, а не Барнаулы!
Пароль и отзыв помните зараз!»
И окликали, клацая затвором,
По-белорусски слов сплетая нить.
Иль на мове слышишь за забором:
 – Шмат гарный дай и можешь проходить!
Иной туркмен и спрашивать не станет,
Так автоматом строго поведёт,
Что страх печёнок в тот же миг достанет,
Хотя желал добра, наоборот…
Сказать: «Якши!» ему, конечно можно,
Да только разводящий, вдруг придёт,
Такому объяснить, конечно, сложно:
Куда и кто без пропуска идёт?
Теперь наречия отделены границей.
На Беловежской пуще встретит свой,
А вот в Галиции, герои из полиции,
Наган достанут, скрыт, что кобурой!
Так что, москаль, не шлындай там без дела,
Еще надёжней – вовсе избегай.
Не для тебя, звезда со сцены пела
«Червону руту» или «Водограй»!


Глава пятая
Злоба дня

Вся эта тема обнажилась остро,
Когда в колхозе жатву провели.
Теперь пшеницу, рожь и даже просо
Сбыть вздумали за длинные рубли.
А кто их купит, в здешнем чернозёме?
У каждого – не меньше наросло!
Одна надежда – в рыночном уклоне,
Чтоб с экспортом товара повезло!
Кого послать с торговлей за границу?
Решали на Правлении взахлёб:
Любой продать колхозную пшеницу
Желал. Себя тут не обидеть чтоб!
Критерий выбора тогда установили:
В познание иностранных языков,
Чтоб, ненароком не продешевили,
Для иностранных алчных едоков.
К примеру, нефтедоллар зашатался,
А ты не знаешь, янки как спросить:
Куда бы он за хлебушком собрался,
В «Макдональдсе», чтоб булку сотворить.
А тут лягушек жарит на вертеле
Гундосый «френч» и только, видно, ждёт,
Когда ему краюху в самом деле
Сибирский полевод преподнесёт!
Не говорим про рульку тут свиную,
И на «Баварское» не бросим пиво тень:
Берут основу, ведь, для солода такую,
Ингредиент в ком главный – наш ячмень!


Глава шестая
Языковед

Такие доводы при выборе персоны,
Торгового агента не зарыть.
В колхозе люд простой! Здесь не масоны.
Друг с другом могут прямо говорить!
Вот тут Фома и вспомнил опыт прежний.
За полиглота выдал он себя:
«В двух языках познания безбрежны.
Командируйте за рубеж меня!».
Кто не поверит клятве убеждённой?!
Дал Сельсовет и справку, что Фома:
«Действительно, в деревне их рождённый
И отвечает за свои слова».
С такой бумагой паспорт заграничный
Получен был без всяческих препон.
И на дорогу выдали наличных,
Чтоб, как другие, брал билеты он!

Глава седьмая
Коммивояжёр

Торгового агента суть известна:
По миру с образцами разъезжай!
Кому понравится, товар тот купит честно,
Кому «не в нос» – вприпрыжку убегай!
На представительство мешков не пожалели:
Зернобобовых – под завязку груз!
А вот первая с собой брать не велели,
Не спаивал, чтоб им Евросоюз!
Действительно, шампанские где вина,
Откуда «Вермут», «Кьянти» – как река,
Нужна особая для сомелье причина
На дегустацию взять плод змеевика.
Хотя пополнили все погребки Европы
И чача, и горилка из свеклы,
Но точно, там поднимут дикий ропот,
Кто о правах развесили понты.
Им человека жалко сразу стало,
Когда грозит с Сибири самогон:
Его заесть колбаской будет мало,
Тут шпиг с прослойкой  настриги на кон!
Про луковицу? Как локтём занюхать?
В повестку дня в ПАСЕ не занесут.
Пусть привыкает, русское, мол, брюхо
К тому, что в булочке с сосиской подадут!
Такие мысли заносить в конспекты,
Никто не станет, помнят все и так,
Фома, короче, выйдя на проспекты,
Культурный соблюдай повсюду такт!

Глава восьмая
Ожидания

Ходок отправлен с экспортным заданьем.
Сманить он должен разных фирмачей,
Чтоб развезли зерно по мирозданью,
Оставив голодом колхозных тут мышей.
Кто ж устоит, когда мешке  – пшеничка,
Рожь из  другого сыплется в ладонь.
Тут не с экрана дерзкая «клубничка»,
Сибирь исконную припомнишь и гармонь!
А потому не сомневались люди,
Что распусти завязки на мешках,
И сразу очередь огромная к ним будет,
Про хлеб не станут говорить в смешках!
Но дни идут, а слуху нет и духу…
Про то, Фома гешефт как свой творит.
Тревожились: Ведь есть и на старуху
Проруха, при которой будешь бит!
Накаркали вороны над покосом.
Беду действительно не нужно было ждать.
Она сама пришла совсем без спросу,
И тут уж руки впору опускать…

Глава девятая
Вещий сон

Жена Фомы в слезах пришла к соседу:
Сон ей приснился не совсем простой,
В нём муж ведёт уверенно беседу
В ООН – на саммите элиты мировой!
Он на трибуне, где стакан с графином,
А что отхлёбывал, свою читая речь,
Жена не знает. Свечку с парафина
Проснувшись, сразу захотела жечь.
От образов помчалась за советом:
Как быть? А вдруг Фома начнёт войну?
Все ж в армии служил он при ракетах,
И знает в кнопках – что там и к чему!
Скрести затылок, принялся Ерёма.
И раньше знал житейский друга груз,
Тот, не скурив, успел прочесть два тома:
«Букварь» с «Му-Му». затем окончил ВУЗ.
Заочная учёба окрылила:
Диплома корочки к Совбезу приведут!
Но в языках особенная сила –
Зависит, как тебя переведут!
На Генеральной ассамблее, коли
Действительно приветили Фому,
То мог сказать, чему не учат в школе,
За что иных везли на Колыму…
Селом уселись к радио и теле,
Когда там выпуск новостей идёт.
Услышать земляка они хотели,
И выведать: как хлеб он продаёт?
Однако не мелькнул мужик с экрана.
Знать, про цензуру верно говорят,
Что отменять ее в России рано,
Пока язык для каждого как враг!
В газетах тоже куцие отчеты
С Генассамблеи зала и ПАСЕ,
Знать из статей убрали обороты,
Фома какие с детства помнил все.
Еще про сон мелькнуло тут сомнение,
Фомы супруга – Ванги не родня.
Могла соврать! – такое вышло мнение,
И в нём уверились деды и ребятня.



Глава десятая
Международный розыск

Один Ерёма не желал забвенья
Для друга верного, пропавшего в дали.
Копался в «Соннике» он до самозабвенья,
В катренах как пророка короли.
Прогресса все же необъятны кроны,
Не верят снам учёные мужи
И свечи, поднесенные к иконам,
Не гарантируют спасения, от лжи.
Так где искать Фому в реальной жизни?
Ведь сон жены тут к делу не подшить.
И, как бы, не сидеть, потом на тризне,
Сейчас, коль, со спасеньем не спешить!
Ерёма вспомнил сети в Интернете.
Везде прошёл, пусть, спешно, впопыхах,
Но обрывались как гороха плети
Вопросы, заданные в поисковиках.
Жаль Интерпол немало сэкономил,
На марках, что ответа не прислал.
За что Агентство всем селом протролил,
Всю критику излил, какую знал.
Фоме, однако, вряд ли помогало,
Что шишки сыпались другим из-за него,
Найти товарища Ерёме предстояло,
Всё же не песчинка, стопка или ведро?!
Тем временем пропасть тот мог повсюду:
На Незалежной под запретом речь,
Иная, чем предписанная люду,
Обязанному мову, лишь, беречь.
Уже и венгры голос поднимают.
Евросоюз к такому не привык.
И там Фоме (в колхозе понимают)
Случиться может форменный кирдык!

Глава одиннадцатая
Судьба торгового агента

Запросов множество отправлено Ерёмой.
Печати ставить Сельсовет устал.
Но что, ни сделаешь, когда пропал знакомый?
На всё пойдёшь, коль лучший друг пропал!
А тут звонок ему по телефону,
В нём говорили точно про Фому.
Что жив-здоров! Заботит лишь Ерёму,
Быстрей, как друга выручить ему?!
Всё в сообщении разложено по полкам.
И каждый шаг отметил протокол.
Хотя Фома мог быть простой иголкой,
Но всё равно его бы друг нашёл.
Теперь обдумывал его шаги Ерема
И понимал, что зря не съездил сам.
Остался, почему в тепле он дома,
Пока Фома скитался по углам?
Не смог уехать тот в края чужие,
Устроил в собственном райцентре «карусель».
В багаж сдавал, когда мешки большие,
Припомнил, что везёт в них не кисель…
Не следуя Правления запрету,
В зерно зарыл зря ль четверть первача?
И вот теперь, найдя бутылку эту,
Осилил всю до донца сгоряча.

Глава двенадцатая
Роковая ошибка

Сон под забором – штука поправима.
Жаль, думал, что граница позади.
И разговаривать тут стал неудержимо
Как будто окружают чужаки.
По Фене ботать – это не бельканто.
А матерный – и вовсе моветон!
Бессилен переводчик с эсперанто,
Зря привлёкал его к Фоме закон.
Повсюду жаловались граждане с обидой,
Не все  успели уши так зажать,
Чтоб не услышать, спьяну как, бестыдно,
Старался хулиган их оскорблять!
Изъяли с улицы похабника надежно,
Но и в отделе, тот вещать не смог.
Обиделись, когда их трёхэтажно
Склонял тот снизу, вдоль и поперёк.
По делу  сел угрюмо в одиночку,
Куда за брань внедрили до суда.
Со шконки нёс в глазок такие «строчки»,
Что не дождался б: «Выпустят когда?!».

Глава тринадцатая
Вызволение

И тут ходатай собственной персоной
Приехал с полномочием к тому,
Что нужно обсудить вопрос с Ерёмой:
 «Как на поруки передать Фому?».
У этого посланца из колхоза
Язык официальный – высший класс!
И прозвучали вовсе не с угрозой
Его слова: «Я умоляю вас!
Прошу исполнить, господа в погонах,
О чём нижайше кланяясь, молю.
А то в «Макаровых» не хватит вам патронов,
Коль подниму деревню всю мою!».
Фома отпущен. Друг ему поведал,
Что на родной он русской стороне.
Но убедить сумел лишь за обедом,
Где щи подали с косточкой на дне.

Глава четырнадцатая
Сделка

А потому по-русски –  благочинно
Теперь неплохо б разговор вести.
К тому же есть расспросам всем причина:
 – Куда девал колхозные мешки?!
Фома радёшенек, что снова он в России,
Пора забыть про знанье языков,
И на вопрос о чем его спросили,
Ответ торгового агента был готов.
Багажную квитанцию подали
На привокзальный склад, где раньше был.
А с образцами тропку протоптали,
Коммерцию, где рынок их творил.
На торжище нашлись гонцы со света,
Все прежде маялись не зная языка.
Но образец – не в фантике конфета!
Зерно вмиг расхватали из мешка.

Эпилог

Затем и оптовую меру из амбара
Колхоз продал. Была бы и маржа,
Но врать ее Фома не стал и даром.
Мол, мне агента должность не нужна!

Часть четвёртая
Открытие


Пролог

Бацилла просто так не заведётся.
Без грешных мыслей ей не обойтись,
А после только лишь и остаётся
Саван накинув, к кладбищу плестись.
Всегда так было, что как в наказание
Болезнь брала на свой смертельный рог.
Её не спросишь, как на партсобрании:
«На исправление позволить малый срок?».
Пока однажды умник не сыскался,
Чтоб усмирить микробного врага.
Век от него прививок и начался,
А на тот свет чуть сузились врата.

Глава первая
 Карьерист

Фома за жизнь набрался знаний разных:
И на уроках, и в лихой среде.
А потому усилий он напрасных
Не позволял с отрочества себе.
Мечтал, конечно, о великом росте
Карьеры собственной, как и, наверно, все,
Да только срезался на этом, вдруг, вопросе,
На бюрократами нахоженной версте.
Для повышения на единицу в штате
Готов был выходец из сельской глубины.
Не уповал, жаль, о мохнатой лапе,
А то б добыл лампасы на штаны.

Глава вторая
 Вопрос на засыпку

По коридорам двери кабинетов
Выходят на ковровый променад,
Передают друг другу где: пакеты,
Шампанское, икру и шоколад!
А без того – придирка за придиркой.
Мол, град научный, всюду лишь прогресс
И тот, кто степени не обзавёлся биркой,
В ареопаг уж точно не пролез.
Конечно, груз учёности имеет
Фома, как в школу  перестал ходить.
Но виновато лишь в ответ потеет,
Когда расспрашивают: «Что успел открыть?».
Всё больше пробки прежде поддавались.
Стрелял иными ловко в потолок.
Жаль, диссертации нигде не продавались,
Где вставить имя можно в уголок.
А так охота выбиться в начальство:
Гонять магистров в гривы и хвосты!
В том не обычное сермяжное бахвальство,
А деревенские надёжные понты!



Глава третья
 Утро вечера мудренее

Черту меж городом и сельским поселением
Стереть грозились все, кому ни лень,
Ну а пока с унылым настроением
Фома в избе жевал свой пельмень.
Ещё жена и молочка парного
К столу в массивной крынке подала.
Но аппетита нет уже такого,
Когда желанной кажется еда.
Всё больше налегал на то, что крепче,
Уздечек растворяет сыромять.
Так что проснулся утром на крылечке,
Едва похмелье помешало спать.
Шагнул туда, где стол не убирали,
Найти где место без огрызков нелегко.
И зря уж точно, в крынку наливали
Вчера ещё парное молоко.

Глава четвёртая
 Спасение

В тот миг, когда душе хотелось влаги,
Фома не выбирал, что под рукой.
Коль не нашёл в ковше остатков браги,
То в крынке капли не оставил, ни одной.
Вдруг, легче стало. Так, что можно снова
«Принять на грудь» от огорчений всех.
Жаль,  первача не хочется простого,
Да и вином  не заполняли мех.
Глаз не горел от вида поллитровки,
К стакану не тянулась и рука.
Вот так бывает – чуть присел у бровки
И нет уже былого ходака.
Фома опешил: мироощущение
Такое испытал он в первый раз,
А потому великое мгновение
Не упустил его без хмеля глаз.

Глава пятая
 Наитие

Решение само просилось в раму:
Питьё из крынки стоило того,
Чтоб повсеместно петь ему осанну,
Поскольку в прах низложено вино!
Осталось лишь официальный статус
Придать открытию сегодняшнего дня.
Как некогда прославился сам лакмус,
Пенициллин, как приняла Земля.
Горшок со снадобьем, Фому вернувшим к жизни,
Под строгое внимание им взят.
Как стяг с вождём быть мог при коммунизме,
Сосуд к груди был бережно прижат!
Найти осталось тот источник снова:
«Откуда содержимое взялось?».
Тут главным за женой осталось слово,
Поскольку ей на стол собрать пришлось!

Глава шестая
 Хлопоты

Дел у хозяйки множество, не скрою:
Пока муж спал, похмельем изнурён,
В хлеву управилась. И  тяпку взяв с собою,
Ушла пропалывать на грядках чернозём.
Пустую крынку, сберегая строго
От каждого, кто покуситься мог,
Фома присел на лавке у порога
И телефоном взял всех в оборот.
Навёл он справки с дерзостью дотошной,
Узнал, как Дженнером освоен метод был:
Тот от коров, переболевших оспой,
Вакцину первую для страждущих добыл!
Так и пошло: до Пастера и далее
И вот теперь он сам готов открыть
Путь человечеству в такого счастья дали,
Какие каждый сможет возлюбить!

Глава седьмая
 Потеря

Так за мечтой Фома и прикимарил.
Проспал он возвращение жены.
Уже очаг котлеты ему жарил,
Когда прервал хозяин свои сны.
Лишь разлепил глаза свои засоня,
Хвать за то место, крынку где хранил
И понял – всё на свете проворонил!
Карьеру верную себе не сохранил!
Нет рядом ёмкости,
На стенках у которой
Мог оставаться генный важный след,
Того, что образует микрофлору,
Какой полезнее от спирта в мире нет!
Искать пустился, словно бы ищейка
И обнаружил там пропажи след,
Где вымыла посуду всю хозяйка,
Чтоб было новый, в чём подать обед.

Глава восьмая
 Утешение

Фома вопил, вздымал кулак сердито,
Ссылался к Дженнеру, в обилье бранных слов,
Но успокоился, увидев, тот напиток,
Который радует сибирских мужиков.
На джина пинту, как любой в Британи,
Не посмотрел бы, точно, хоть убей,
Да на него и не было в кармане
Достаточно количества нулей.
Иное сельских сквайров выручает,
Кто Темзу и не видел никогда:
Есть дрожжи с сахаром, остаток дополняет
Простая из колодца их вода.
Сначала бражку поднесла супруга,
Чтоб успокоился, садясь за стол в обед
А там пошло накатанным всё кругом:
Борщец и гречка с россыпью котлет.
Опять графинчик с холоду явился.
Как удержаться от такой красы?!
И коли рыжиком, затем не подавился,
Опять заснул, до утренней росы.

Глава девятая
 Проникновение в круги

Про «Дежавю» поляки фильм снимали
И в нём Фома вполне мог роль сыграть:
С похмелья, позабыв обуть сандалии,
К горшку припал, чтоб жар внутри унять.
И вновь ни капли не оставил донцу,
Зато привёл себя в приличный вид
И до того, взойти в зенит, как солнцу
Туда отправился, наука, где кипит!
Открытие так просто не случится,
Когда один и нет коллег вокруг.
Тут главное – сперва не горячиться,
В академический вписаться нужно круг.
И хорошо, что кроме пустой крынки
Отвёз Фома в наукоград с собой
Балык копчёной знатной осетринки
И короб с чёрною и паюсной икрой.
Еще первач плескался в двух канистрах,
Осталось только в кружки наливать,
Всех поделив на «чистых» и «нечистых»,
С учётом тех, кому не предлагать.

Глава десятая
 Соавторы успеха

На генном уровне сумели в экспертизе
Узнать состав, который был в горшке.
В сухом остатке вышло, что Отчизне
Успех на сквашенном получен молоке!
В среде научной разные подходы
К решению поставленных проблем.
Не факт, что точку  даже ставя коды,
На честном уровне успех поделят всем.
Соавторов к Фоме набилось столько,
Что титульный всех не вместил листок.
Пришлось вычёркивать. И оказалось только,
Что зря принёс он ценный свой горшок…
Эксперименты сокрушили глину,
От крынки не осталось черепка.
Не выплатили за неё полтину,
Как наставляла ходока жена.
Иное разорило диссертантов,
Научный труд обмыли всем гуртом!
И в том же ресторане  музыкантов
Пытались бить учёным кулаком.

Глава одиннадцатая
 Расплата

Да обмишурились. Попали все на шконку,
Где строго с оштрафованным лицом.
Опохмелились поутру спросонку
С открытия заветным образцом.
А сам научный труд предстал уликой.
Подшита в папку диссертация была:
Так и не стала в будущем великой,
В архиве прочих «Дел» погребена.
Не знал Фома о драке в ресторане,
Как всё смогли на тормозах спустить.
Его от города спасают рёбра грани,
Какой село способна отделить.
А сэра Джоннера портрет Фома повесил
В коровнике, что им сооружён.
Стал бы и тот, наверняка, не весел,
Когда соавторами был бы окружён.

Эпилог

Наукорад не принял простофилю,
В деревне он остался проживать,
Где всех соседей приучает к стилю
Похмелье простоквашею снимать!

Часть шестая
Долг и досуг

Пролог

Текущего периода героем
Не так-то просто в наше время стать.
Здесь про Печёрина с его Машук-горою
Всё ж будет мало – просто почитать.
Иные времена диктуют нравы,
Когда дуэли попросту смешны,
А в души проникает яд отравы,
Какой телеканалы все грешны.

Глава первая
 Жертвы экрана

Бывало прежде – Чингачгука перья
Мальчишек заставляли замирать.
Про Илью Муромца былины и поверья
Учили, кому нужно подражать.
Затем экран заполнили стрелялки:
То жулик свой наводит пистолет.
И не ходи за истиной к гадалке:
Известно, чем закончится сюжет.
Холмс с Ватсоном так скрутят лихоимца,
Что суд назначит приговор и срок
И вот уже в народе нет любимца,
Кто популярней, сыщик, чем Шерлок!
Майор был Пронин сменой джентльменам.
МУР знал, что делать с разною шпаной.
 Однако, мир готов был к переменам –
Совсем иным становится герой.

Глава вторая
 Наследник Фантомаса.

Где Фантомас менял свои личины,
На фильм билет приобрести с трудом,
А после что искать тому причины,
Когда такой же встретит за углом?
Фома писать учился на записках,
Мол, повстречает скоро Фантомас,
Коль жадничать решите на ирисках,
В условный срок не принесёте квас!
Изобличили юного хапугу.
Не нужен был и Жюв тут комиссар.
Жалел Ерёма собственного друга,
Когда того отец ремнём хлестал.

Глава третья
 Продолжение перемен

Учёба оказалась не напрасной,
Из моды вышел журналист Фандор,
Как, впрочем, Дьяволёнок тоже красный
Не вызывает в обществе восторг.
Коснулись строя в целом перемены:
Кому кумирами – экранные менты,
А кто, готов, сдувая с кружки пену,
Изображать блатные все понты.
Есть и такие, кто наполовину:
И тех, и тех разделит нрав и суть.
Одной ногой вступил, как будто в глину,
Другую вовсе позабыл обуть.

Глава четвертая
 Самогонщики

Фома про детство с лысым Фантомасом
Давно забыл. Записок он не шлёт.
Однако, мрачным, полуночным часом,
Бывает, жизнь не праведно ведёт.
Раскочегарит на подворье баньку.
В ней всё, что нужно – фляга, змеевик!
И капает первач исправно в банку,
Хлебнуть откуда тоже он привык.
Через забор такое же строенье –
Дым над трубой и запах из дверей
И тоже варит вовсе не веренье
В столь поздний час приятель Еремей.

Глава пятая
 Стражи правопорядка

А днём соседи – хоть пиши иконы:
В колхозе трудятся, где ферма и покос.
Прибавку к отпуску дают в нём по закону
В дружине, коль, дежурство честно нёс.
Все добровольцы – с красною повязкой
И ходят чинно в центре их села.
Таких –  резиновой не напугаешь маской,
И вражеская пуля б не взяла!
Ещё портфель Фома несёт с собою.
В нём – бланки протоколов для того,
Заполнить, чтоб недрогнувшей рукою
Хотя б и на соседа своего.
Вчера Ерёма выявил с поличным,
Как гнал Фома любимый самогон.
Ну, а сегодня сам не со «Столичной»
Таки манером был изобличён.
Чуть раньше у Ерёмы на задворках
Нашёлся стебель дикой конопли
И точно бы ходить ему в наколках,
Да смягчить чем вину его нашли.
И так во всех дворах по их деревне
Не скроешь от соседей ничего.
Чихнёшь, а на другом конце губернии
Желают здравия покрепче твоего!
В таких условиях дрова не взять из леса.
И сеть в реке попробуй окони?!
Короче, не было бы в жизни интереса
Другого, нежели за штраф платить рубли!

Глава шестая
 Смягчающее обстоятельство

Однако, у дежурства срок указан –
Пора повязку красную снимать.
И вот уже, по гроб души обязан
Один другому щедро наливать!
За то, что змеевик не потревожил
И штраф не вынес за лихой улов,
И наказанье следом не умножил
За разведение из мусора костров.
Любое пригрешение по таксе
Снимается чистейшим первачём
И не беда, что будешь после в ваксе –
Сам штрафовать не станешь нипочём.

Глава седьмая
 Коррупция

Вот так сидят приятели однажды,
Отмазку подливают не спеша,
Как вдруг Ерёме стало не до жажды,
Отвлёкся от стакана и Фома.
По телевизору с экорана им маячит
Серьёзный чин – погоны со звездой
И ставит всем дружинникам задачу:
«С коррупционной воевать бедой!».
Задание как ни отметит щедро?
И день, и два стоял стаканов звон,
Да только иссякаемы все недра –
Встать на дежурство им велит закон.

Глава восьмая
 На задании

Повязка красная на рукаве, как влита.
Орлиный взор, на скулах желваки.
Была б достойною и Президенту свита,
Настолько собраны и строги мужики.
Потрфель, где бланки, щёлкает замками.
За протоколом – новый протокол!
За копоть штраф уж не унять слезами,
А, значит, зреет в обществе раскол…
Из-за заборов слышатся упрёки,
Откуда вышли, выполняя лог.
Один сказал: Не по-людски ведёте!»,
Но тут же устыдился и примолк.
Ведёт Фома на запах самогона.
Ерёма знает, сети где стоят.
А коль при исполнении, то грома
Не так боятся, как таких ребят.

Глава девятая
 Время собирать камни

Казалось бы, страна забогатеет,
Все штрафы поглотив себе в бюджет,
Никто теперь виновных не жалеет,
На грош в дружине жалости к ним нет.
Да на часах не будет лишних стрелок.
Остался в прежнем виде циферблат.
И в колесе есть выходной у белок,
Не вся на сверхурочную спешат.
Пробил за пазухой Фомы его будильник.
Хронометр Ерёму не подвёл.
И словно ток в них вырубил рубильник,
С лиц вид суровый благостно сошёл.
Опять скрипят калитки доброхотов:
За стопку возвращают протокол.
Немало набежало облормотов.
Все рады, что закончен произвол!

Глава десятая
 Отдохновение

Как прежде возвращаются с дружины:
Нос в табаке и море до колен.
И нет, в коррупции их обвинить, причины:
Досуг всегда всех поднимал с колен.
Казалось – измочалила работа,
Нет больше сил – пошевелить рукой.
А как обед с котлетой и компотом,
Так новый появляется настрой!
Тут главное – сменить свой род занятий.
Тогда и оправдаешь всё вокруг:
По поводу с красавицей объятий
Так и скажи, мол, это в юбке друг.
Застукали на скраде, коль, с карманом,
Набитым доверху общественным зерном,
Тем оправдаешься, что с Мышью-атаманом
Решил так откупиться всем селом.

Глава одиннадцатая
 Защитник

Но, то в теории, зато в реальной жизни
Проведало начальство всё о том,
Как эти два дружинника Отчизне
Несут не пользу, а сплошной облом!
Их привлекли. Свидетелей – навалом,
Как грех прощали, рвали протокол.
Запахло тут уже лесоповалом,
Но ушлый адвокат на суд пришел.
Вот кто герой текущего момента,
Кому по гроб приятели должны.
Низложить смог с любого документа
Все деревенской откровения молвы.

Глава двенадцатая
 Веские доводы

Пенсне протёр. Покашлял многозначно
И попросил учесть высокий суд,
Как детство проходило неудачно
У тех, кто здесь ответственность несут.
Как Фантомас пугал лицом с экрана,
За подражание отец стегал ремнём…
И в том же духе. Честно. Без обмана,
Ну, разве с ностальгией о былом.
Наследие такое адвокатом
Поднесено, как горький след судьбы
А то, что в армии служили, то солдатам
Закон скостит три четверти вины!

Глава тринадцатая
 Чужая вина

Затем коррупции защитник их коснулся.
Спросил у бригадира: «Братец мой,
Сорняк сейчас на поле не проснулся,
Фома где боронил на посевной?
Всё ли взошло, что высеял Ерёма?».
И вспашки глубину не позабыл.
«Претензий нет!» – слова не пустозвона,
Не зря в авторитете бригадир.
У адвоката новые вопросы:
О том, дружинники искали как грехи?
Не зря ж на них тогда смотрели косо,
Разоблачённые с сивухой, мужики!
И тут хвалить могли Фому с Ерёмой:
«Действительно, принципиальный люд!»
«Так со скамейки, почему нескромной,
Оправдываться в том, что не верблюд?!»

Глава четырнадцатая
 Выигрыш на процессе

У обвинителя на то есть притязанья:
«Зачем порвали протоколы те?
За это не минует наказанье.
Коррупцию мы выжжем на огне!».
При тех словах,  потупив скромно очи,
Как будто сути не поняв вины,
Вдруг заявил защитник что есть мочи:
«В тот час дружинниками не были они!.
Закончено дежурство. На досуге
Любому позволителен каприз.
Один цветы несёт своей подруге,
Другой жене – обеденный сервиз!
А эти двое – вытерли бумагой,
Что заполняет у Фомы портфель,
Лишь руки, угостившись салом с брагой.
Так что оставим эту канитель…».
Такого гуся точно не оспоришь.
И суд товарищеский отменил вердикт.
После чего сосед соседу – кореш!
Рад угостить, к чему и сам привык!

Эпилог
Досуг разгульный вышел по округе,
Лишь трезвый  адвокат успел сбежать.
Сказав: «Закона дорогие слуги,
Должны вы отдых тоже уважать!».
Федор БЫХАНОВ
Город Бийск 2018 год.