Чудесный мир моего малолетства мама часто украшала сладостями, подарками и приятными сюрпризами. Но в тонкости воспитания она не вникала и порой ненамеренно омрачала дочкино детство строгостью и требованиями безоговорочного подчинения. При этом материнский долг исполнялся честно и по полной программе: я была неплохо одета, хорошо накормлена, жила с игрушками и книжками в тепле и чистоте. Всё, необходимое для учёбы, покупалось вовремя, к тому же немалые средства тратились на лечение и музыкальное образование. Только уверенности в том, что меня просто любят, не было.
Родительскую заботу я принимала виновато-благодарно и даже понимала, что однажды её придётся возвращать. Меня ведь рожали, чтоб подать кружку воды стареньким маме и папе. Баловство здесь ни при чём. Надо жить без капризов, истерик, разных "хочу", "дай", "купи". Лишние деньги у мамы не водились, и мысль "обойдусь" стала для меня обыденной и правильной. Я совсем не терзалась отсутствием дорогих вещей, однако мечтала скорее стать взрослой, много работать и покупать необходимое и желанное исключительно по своему усмотрению. Спустя годы действительно приобрела всё, что хотела, вплоть до мелких безделиц, за исключением единственной вещицы, которая просто засела в памяти.
"Позолоченную" шариковую ручку, о которой идёт речь, мама вручила мне, отличнице-первокласснице, мимоходом и безо всякого повода. Неизвестно, откуда благодарный пациент привёз диковинку, но от неё явственно веяло царской роскошью и таинственной заграницей. Подарочный вариант письменного прибора был бесподобен! Поначалу я боялась до него дотронуться - а вдруг это мираж? Протяну руку, задену, он и растает. Лучше издалека налюбоваться, потом уж в деле опробовать.
Одна упаковка чего стоила! Увесистая деревянная коробочка имела крохотный крючок-замочек, снаружи лучилась глянцем, а изнутри была оклеена бордовым велюром. Загляденье! Довольно тяжёлая пишущая ручка, ошеломившая меня небывалой красотой, торжественно покоилась в специальном узком углублении. Её "золотой" корпус шикарно блистал рифлёными гранями и превращал солнечный свет в радужное сияние. Но это ещё не всё! Главной была начинка. Четыре цветных стерженька давали невиданную возможность писать и рисовать поочерёдно, не меняя инструмент. Забавный лёгкий щелчок - и привычная синяя строка обольстительно сменялась на чёрную, зелёную или красную. Звёздочки и сердечки посыпались в альбом и тетрадки, меня закружило вдохновение. Оказалось, оно не только сладкое, но и цветное!
Я аккуратно и с наслаждением вникла в суть волшебного механизма. Собрать распотрошённую ручку тоже смогла. Нежные коротенькие пружинки действовали просто и понятно, но прелесть письменного прибора от этого не меркла. Если не заглядывать внутрь, он казался невероятно загадочным. Даже ладошки теплели, когда я за него бралась. Теперь в моём распоряжении были два сокровища - любимый стол и новая ручка. Случайное единство многократно увеличило силу их притяжения. Позабыв про игрушки, книги и прогулки, я часами выводила бессвязные слова на обрывках бумаги и уголках газет, представляя себя писательницей. Не какой-нибудь заурядной, а непременно знаменитой! Всерьёз надеялась, что вот-вот сочиню интересную историю, запишу её и отправлю в редакцию популярного журнала "Мурзилка". Затем подожду неделю-другую, получу свежий номер со своим рассказом и тут же прославлюсь на весь мир. Ничего сложного! Жизнь дивно походила на сказку.
Безмятежное блаженство закончилось в день рождения главного врача маминой больницы, уважаемой и хорошо мне знакомой Ольги Андреевны. Юбилей в догадках семилетки правильно ассоциировался с большим шумным праздником, запахом духов, цветов и пирогов. О дорогих памятных подарках, положенных по такому случаю, я ещё не подозревала. Думала, важнее заздравные речи, самопальные стихи, фотографии и стенгазеты в полстены, загодя подготовленные к торжеству. А мама знала о необходимости презентов и решила поздравить уважаемого доктора от себя лично. Моим мнением, конечно же, не поинтересовалась.
Ольга Андреевна была умной, доброй и вежливой. Ни с кем не ругалась! При встрече она беспокоилась о моём здоровье, спрашивала о школьных успехах, давала читать разные книжки, угощала дачной клубничкой. И никогда не выпроваживала меня из маминых кабинетов. Наоборот, хвалила, называла умницей и помощницей, будущим врачом. Я вежливо улыбалась и соглашалась когда-нибудь тоже стать медиком. В знак одобрения получала для своей аптечки красивый бутылёк из-под таблеток или яркую картонную упаковку от них. Иногда обзаводилась настоящими лотками, шпателями, пинцетами, бинтами.
Для такой хорошей женщины хотелось сделать что-то приятное. Например, преподнести большой букет или огромную коробку конфет, или толстую книгу, или лучший рисунок, или самую удачную поделку. Можно всё сразу! И песню весёлую от души спеть! И длинный стих рассказать! Жадиной я не была, поздравлять друзей любила. Но родительская задумка обернулась не удовольствием дарителя, а глубочайшим разочарованием. Финансов на толковое подношение мама не наскребла, дома ничего подходящего не обнаружила, и в ход пошла та самая "позолоченная" ручка, которую я считала навек своей.
Хроническое безденежье из привычной неприятности вылилось в горькое горе, заполонившее белый свет. Мой заунывный плач прерывался жуткими рыданиями, когда умоляла не отдавать драгоценность! Я принесла бы в жертву что угодно, только не запавшую в сердце вещицу. Не нужна она Ольге Андреевне так, как мне! Однако маму слёзы и просьбы не тронули. Она отмахнулась от меня, словно от назойливой мухи, протёрла обновку и проверила, "не свернула ли я ей башку". Убедившись в целости и сохранности, унесла мою ручку навсегда. Правда, утешительно пообещала купить с получки другую. Только в магазинах полноценной замены не было.
В силу возраста я не могла оценить истинный (смешной!) масштаб трагедии, так что страдала по-настоящему, растеряв фантазии и реальные цели. Золотистый блеск не забывался, казалось, он мельтешит повсюду! В утренних снах всё оставалось замечательным как прежде. Глазки мои умилённо открывались, а наяву - ничегошеньки подобного! Стол осиротел без бархатной коробочки. Невзрачный пластмассовый пенал на её месте совсем не смотрелся. Обыкновенные ручки с синей или чёрной пастой меня не гипнотизировали и в чудные дали не влекли. До волшебного статуса им ни за что было не дотянуть! Глубоко огорчённая, я уже не мечтала писать книги.
Фото из сети Интернет.
Продолжение - http://www.proza.ru/2017/01/07/444