Вид - Солдафон обыкновенный

Василий Храмцов
           ВИД – «СОЛДАФОН ОБЫКНОВЕННЫЙ»
Иван и Игнат – родственники, но не ровесники. Двоюродная сестра крестила Ивана лет за пять до войны  и была «крестной матерью». А Игнат родился к концу войны. В те времена родственники держались друг друга. Детей наполняли братские чувства, и жили они «не разлей вода». Особенно сближала их рыбалка на удочку. Уходили в луга, ночевали в стогах, только бы захватить утреннюю зорьку!

Теперь двоюродный племянник - майор в отставке. Помнит Иван, как провожал его в военное училище. Много раз встречался, когда тот приезжал на каникулы или в отпуск. И уже тогда было видно, как он меняется.

Однажды курсант явился домой с разбитой челюстью. Оправдываясь, врал безбожно! Дескать, встал он поутру, вышел в спортивный зал размяться, сделал несколько резких движений и упал в обморок. Иван Иванович прекрасно знает армейские порядки, сам отслужил многие годы. Подъем для всех один, по команде. И никто до подъема не разгуливает. А упал, дескать, так неудачно: лицом на металлическую крестовину брусьев. Видать, хороший кулак заработал, вот и вся сказка! В госпитале кость зафиксировали за счет верхней челюсти, неподвижно скрепив их проволочными скрепками. Так что питался Игнат бульонами да попивал водку, цедя сквозь зубы. И пил и врал с закрытым ртом.

 Далеко служил Игнат Петрович от своего алтайского дома, где-то на Севере. Вернулся в родной город, дали ему жилье. Обзавелся машиной и гаражом. В квартире - стандартная мебель и небольшая личная библиотечка.

 Если бывшие военные сохраняют парадную форму и надевают ее по праздникам – то это нормально. Жаль, что они не оставляют там же солдафонские привычки и амбиции. Перед тобой будто бы все тот же человек, которого хорошо знал еще с детства. И родителей его знал, и близких родственников. А вот прослужил он многие годы в армии, и его уже не узнать. Куда девались врожденная скромность, воспитанность и такт? Пострадало и общее развитие. И возник зуд постоянного давления на кого-нибудь. Обязательно нужно искать виновного в чем-либо. 
   
Ивана Ивановича журналистская судьба занесла на Украину. Довелось ему работать в избирательном штабе кандидата в Президенты. Разные там были люди. Один из них – из бывших военных. При каждом удобном случае он говорил, возмущаясь:

- Двадцать семь лет прослужил в армии, но такого  ни разу не видел!

Ну, кто тебя спрашивает, сколько лет ты служил? Или это такое оправдание в том, что говоришь и делаешь глупость за глупостью? Этот человек всегда напоминал Ивану Ивановичу  своего племянника. И это их сходство его и удивляло, и раздражало. С племянником они не виделись к тому времени более пятидесяти лет.

И вот пришлось Ивану Ивановичу приехать на родину. Он благодарен Игнату за помощь в решении разных проблем. В родном селе он тоже не был более пятидесяти лет. Теперь узнать ничего и никого не может. Двоюродные братья и сестры умерли. Родных в селе уже никого нет. Разъехались они по всему белу свету. На месте их бывшего домика теперь стоит чужое строение.

Игнат повсюду возил гостя на своей «Ниве». Ивану Ивановичу часто приходилось вести переговоры в разных организациях. То в ритуальной службе, то в редакции. Родственник постоянно вмешивался в беседы. Иногда, когда встречалось препятствие, восклицал:

- Двадцать пять лет служил в армии, но такого безобразия не видел!   

Гость долго не мог понять, кто теперь рядом с ним?  Понимал, конечно, что это уже не тот милый паренек, с которым ходил на рыбалку, которого возил на раме велосипеда. Теперь во всем чувствовалось, что это – бывший военный человек! И не просто военный, а в звании! Майор, да еще с Севера! А после увольнения он даже поработал в военкомате. Поэтому считал, что двоюродный дядя, человек гражданский, по сравнению с ним и в подметки не годится!

А дядя – человек бывалый. Куда ни зайдет – тут же завяжет оживленный разговор. Он оказывается - журналист с колоссальным стажем. Пришел в газету лет двадцати шести, а теперь ему – за восемьдесят. С людьми сходится быстро. Шутками и анекдотами так и сыплет! А племянник так не умеет. Ему приходится помалкивать. И это его злит.

В ритуальной службе Игнат сам, по своей инициативе, давно обо всем договорился, осталось уточнить сроки. Там стали предъявлять претензии. И качество снимка не нравилось. И сроки не устраивали. Иван Иванович понял, к чему клонят: хотят получить с него дополнительную оплату, сверх прейскуранта. Взятку, то есть. Поэтому пришлось дать понять, что перед ними - опытный газетчик. А дальше всё пошло, как по маслу. Всё было сделано и качественно, и в срок!

Жена Игната, Людмила, к завтраку напекла очень вкусных блинов. Снимая со сковородки, каждый блин промазывала сливочным маслом. Получилось очень аппетитно! Иван Иванович уплетал эти блины за обе щеки. А часа через два почувствовал тяжесть в желудке. «Попался!» - подумал он о себе. У него несколько лет назад воспалился и лопнул желчный пузырь, пришлось его удалять. Теперь жирную пищу он употреблял с большой осторожностью. И когда такая тяжесть в желудке возникла, он начал думать и про аптечные, и про народные средства. В аптеках для такого случая ничего, как правило, не оказалось. Оставалось применить испытанное народное средство: полстакана водки с солью или стакан пива.   

Иван Иванович решил побывать в родной редакции, в которой начинал трудиться, и предложить что-нибудь для печати. Выбирать было из чего. Уже издал три сборника рассказов, хватало на четвертый.

На этот раз приезд был неудачным: кроме фотокорреспондента в учреждении никого не было. Да и тот показался каким-то странным. Эти ребята всегда были самыми общительными, расторопными и запасливыми. Иначе останешься без снимков. У этого же в запасе не было ни вина, ни водки, ни даже пива. Врал, конечно. И Игнат успел ему что-то шепнуть. Фотокор и племянник на полном серьезе убеждали Ивана Ивановича, что в городе теперь нет ни пивных, ни рюмочных, ни кафе, где можно выпить пива или водки.

Боль в желудке усиливалась. Оставалось поставить машину в гараж и пойти домой. Возможно, и скорую придется вызывать. Но тут в гараж заходит бывший сослуживец племянника. Определив проблему, он воскликнул со смехом:

- Да у него здесь все есть, чего только пожелаете! Его хорошо попросить надо!

- Любит, чтобы ему покланялись?

Игнат стал мрачнее тучи. Случай приобретал неприятный оттенок. Припертый к стенке, решил все же  раскошелиться.

- Сейчас, подождите…

Он выгнал машину из гаража, открыл незаметный в полу лаз, выложенный изнутри камнем. Через минуту вернулся с трехлитровой бутылью, наполненной зеленоватой жидкостью.

- Вот и бражка явилась! Для лечения подойдет? – справлялся бойкий на язык сослуживец.

- Не знаю. Можно попробовать…

 Иван Иванович сразу ощутил некое облегчение: желудок заработал! Потом боль вообще отступила. Это было то, что и требовалось доказать. Недостаток желчи  был заменен другими составляющими желудка. Процесс пошел!

Но плохое настроение племянника не изменилось. Бражка ли на него подействовала, или жаль было ему израсходованного запаса. Скорей всего последнее. Может быть, берег он ее для кого-то другого. Поэтому по дороге домой стал нести какую-то несуразицу. Иван Иванович из-за слухового аппарата не все слышал.

- Пока домов шесть-семь не обойдет, не выпьет по сто граммов – не успокоится!

- Это ты о ком говоришь?

- Да и о тебе тоже.

- Позволь, кроме тебя я никого не навещал. А в селе вообще ни у кого не был. И если пойду к кому, то через магазин.

Открывая квартиру ключом, он сообщил:

- Над нами живет мужик, который хотел со мной подраться. Я его быстро скрутил, кое-какие приемчики знаю!

Зачем это было сказано? Для запугивания, что ли?

Что-то грызло Игната изнутри. Не давала ему покоя популярность дяди. «Кто он и кто я? Я - офицер, майор, есть награды и благодарности. Служил в суровых условиях. А этот в тепле сидел и книжки пописывал. Стоит ли он такого уважения?»

Дома он решил блеснуть своей библиотекой, которая занимала одну полку в шкафу. Долго стоял, читая надписи на корешках. Наконец, решил, чем поразить гостя. 

- Вот у меня есть «Сабанеев. Жизнь и ловля пресноводных рыб».

- Здорово! Я на стипендию в техникуме шестьдесят два года назад купил Сабонеева и чуть ли не наизусть выучил!

Игнат засунул книгу на место. Постояв еще минуты три, он нашел-таки, чем удивить журналиста:

- «Козьма Прутков. Сочинения».

- Моя любимая книга, - отозвался гость. – Да я сегодня произнес несколько его острот. Разве ты не заметил?

И эту книгу хозяин квартиры так же сунул на полку. Судя по всему, он ее не читал.
Представлялось, что лучшие годы воей жизни провел он вдали от цивилизации. И кто-нибудь из знакомых похвастался, какую замечательную книгу он приобрел. Нет сомнения, что служил Игнат честно, отдавая службе душу. Женился. Хотел, видимо, создать семье хорошие условия, покупал иногда книги себе и детям. Но где их взять там, на Севере? Да и что понимал он, бравый служака, в литературе? Книготорговцы завозили то, что безошибочно раскупалось. Рыболовам-любителям – Сабанеева, острословам-шутникам – Козьму Пруткова.

Жена его вела себя как тень: не слышно, не видно. Что-то она шепнула Игнату, после чего он подошел к шкафу и выдвинул высокий ящик. В нем стояли бутылки разного калибра.

- Думаешь, у меня угостить нечем? Коньяк. Водка. Виски. Вино марочное…

Он еще что-то очень долго говорил. Бутылок в ящике было не меньше десятка. В каждой плескалась жидкость, в основном занимая треть объема. Не было ни одной запечатанной. Ивану Ивановичу противно стало смотреть на эту демонстрацию недопитого спиртного, оставшегося от каких-либо праздников. И в то же время жаль было племянника. Ведь не случайно он стал таким скупердяем. Ему можно было присвоить звание:  «Солдафон обыкновенный».

- Еще не поздно. Поеду-ка я в село, - объявил вдруг Иван Иванович.

- Автобусы уже не ходят.

- Выйду на трассу, проголосую.

Он быстро собрался и вышел. Многие годы изменили город, и он даже не представлял, в каком районе находится. Пошел наугад, решив спросить прохожих. Но военный городок был безлюден. Прошел мимо одного дома – никого. И около другого, и около третьего дома скамейки пусты. Как все вымерли! Минут через пятнадцать явился Игнат:

- Ну как, уехал? – съехидничал он. – Пойдем домой, будем ужинать.

Иван Иванович понял, что упираться просто глупо. И  пошел за Игнатом. За вечер они не проронили ни слова. А утром пошли в гараж и продолжили работу с ритуальной службой. Ночевать на этот раз остался в селе.

Ему предложили широкую кровать с периной  и тяжелым одеялом. Какие только приемы не использовал Иван Иванович, но уснуть так и не мог. Часа в четыре утра перебрался на пол. Постелил свою куртку, пиджак, еще что-то снял с вешалки. И тут же уснул. Разбудил его грубый окрик:
- Что, уссался?
- И я тебя приветствую, - вежливо ответил Иван Иванович. А самого аж покоробило от солдафонской шутки. Не стал он опускаться до препирательства. Завтра уедет и всё забудет.

Но не просто забыть оскорбления. Раньше в течение месяца раза по три звонил родне, в первую очередь Игнату. Теперь же с неохотой отвечает. И с грустью думает: нет тебя там – нет и Родины. Там живут другие люди, с другими привычками и нравами. Чаще нужно было встречаться. Или совсем не встречаться. Раз в полвека – это слишком редко!