Санаторий. Рассказ

Ольга Соколова 8
Обыкновенный августовский летний день. Всё было как всегда: обыкновенная столовая в уральском санатории, с высоким потолком и хрустальными люстрами, пол выложен мраморной плиткой, на окнах до самого пола темно-зелёные шёлковые шторы с ламбрекенами. На стене две большие картины местных художников в позолоченных рамах. В холле столовой зеркало от потолка до пола, гардероб, рядом с гардеробом на стенке бумажная афиша, написанная от руки красками: числа и названия мероприятий, которые будут проходить в течение недели на территории санатория. В трёх шагах от гардероба в открытую настежь дверь можно было разглядеть большой концертный зал. Красная персидская дорожка от гардероба вела в бар, и если кто спрашивал из новичков, как найти бар, то так и говорили: иди прямо по дорожке, там рядом и биллиардная. Столовая находилась в здании клуба, или клуб находился в здании столовой, но была одна парадная красивая дверь. На мраморном высоком крыльце, если так можно было назвать – «крыльцо», стояли вылитые из чугуна скамейки, куда всегда к обеду собирались бездомные кошки разных мастей и возрастов. Отдыхающие их жалели и всегда подкармливали. Под скамейками, около входной двери, лежала и каша, и котлеты, и колбаса, и всякая съедобная всячина. Каждый раз в столовой проводились беседы с отдыхающими насчёт этого безобразия, но всё было бесполезно. Вот и сейчас, когда почти все отдыхающие заняли в столовой свои места, вышла молодая девушка в белом фартучке, вежливо попросила не прикармливать кошек на крыльце клуба, а пожалеть уборщицу, которая каждый день моет это крыльцо. Глаша сидела за своим столиком и задумалась о своём, она тоже прикармливала кошек, как и все. Три очень красивые пушистые кошки всегда сидели и, как по расписанию, ждали Глашу под окном её номера, когда она возвращалась из столовой. Потом, отобедав, исчезали куда-то до следующего обеда. В руки они Глашеньке не давались, отходили в сторону и шипели. Глаша друг вздрогнула, когда к столу неожиданно подошла официантка, поставила со стуком пятый стул, отрапортовала:

– С вами будет сидеть вот этот господин, – показала своим указательным пальчиком на мужчину лет семидесяти, который стоял рядом с ней.

Мужчина со всеми, кто сидел за столиком, вежливо поздоровался и назвал своё имя – очень тихо, так, что никто ничего не расслышал. Все четверо за столом уставились на человека, которого подсадили. По всему видно было: человек интеллигентный, воспитанный, большие затемнённые квадратные очки скрывали пол-лица.

– Извините, а почему это вас к нам подсадили, когда столько пустых столиков? – нарушила молчание Глаша.

Человек в квадратных очках и в чёрном строгом костюме не разговаривал, или не хотел разговаривать, или не слышал. Съел котлету с гарниром, потом борщ. Чай и салат не тронул. Молча встал из-за стола и ушёл. Незадвинутый стул. Остывающий чай в кружке и стул словно ждали возвращения человека в чёрном костюме и квадратных очках. Всем показался этот человек странным, тихим, словно невидимка или привидение в чёрном. Глаша жила в пятиэтажном корпусе санатория на первом этаже, в стандартном номере одна. Покупала свежую газету «Комсомольскую правду» в киоске напротив столовой, брала читать книги в крохотной библиотечке санатория.

Глаша сидела напротив окна за столом читала свежую газету, свежий ветерок с озера доносил прохладу. Газета не читалась, и не лень читать, ей просто было некомфортно почему-то. Она ощутила на себе чей-то взгляд, будто кто-то за ней подсматривал. Глаша раздвинула тюль, села на подоконник. Странно показалось ей. Никого не было. Лавочка напротив окна пустая. Толстые деревья, словно великаны, окружали пустую лавочку.

Прыгали по веткам деревьев белки, чирикали неугомонные птички. Слышался где-то рядом глухой стук дятла. Глаша закрыла окно. На стене часики показывали 3 часа дня не московского времени. Как здесь хорошо! Как хорошо отдыхается! Путёвку дали в санаторий от работы бесплатно. Десять дней пролетели быстро! Глаша была не замужем, сначала закончила педучилище, потом заочно пединститут, потом работа, диссертация. О

женихах особо не задумывалась, да и с парнями не везло. Знакомились с ней то пьющие парни, то женатые. Глаша была спокойным, уравновешенным человеком, с детства мечтала стать учительницей – и стала. Дети её любят, в коллективе сработалась, целыми днями напролёт в школе.

– Глаша, Глаша! Мы пошли купаться, догоняй нас! – постучали в окно подружки, через простое стеклянные окно хорошо слышны были их голоса. Глаша совсем забыла, она же первая и пригласила соседок по столу пойти на озеро, это её идея. Женщины жили этажом выше. Августовские дни оказались жаркими, хотя и конец лета. Глаша выскочила из корпуса санатория на тротуар.

«Быстрые какие, могли бы и подождать», – подумала она про себя Глаша, смотрела себе под ноги, в сланцах не совсем удобно было идти по тротуару, попадались мелкие камушки. Девушка свернула на лесную тропинку к озеру. Через редкие толстые сосны виднелось синее озеро, слышно было голоса ребятишек, играющих на берегу озера. Вдруг она увидела человека в чёрном, он шёл навстречу по лесной тропинке, в чёрном плаще, с тросточкой, в чёрной шляпе, в затемнённых квадратных очках. Мужчина остановился, худая высокая фигура и длинный, до пола плащ напоминали большой гвоздь со шляпкой. Глаша пробежала мимо, делая вид, что незнакома, да она и правда незнакома. До пирса осталось совсем немного, она слышала весёлые голоса отдыхающих на берегу озера.

– Ну вот и всё, дошли наконец-то, – поравнялся с ней «гвоздь».

–Как вас зовут, девушка? – хриплым голосом спросил «гвоздь».

–Глаша, – робко ответила Глаша.

–А меня – Антон Антонович Брагин, – Антон Антонович вдруг свернул на другую тропинку, и фигура в плаще исчезла за деревьями.

Почему-то неприятное ощущение страха при виде этого человека испытывала Глаша. На песчаном берегу было много народа, но никто не купался. Одни ловили рыбу спиннингом, другие кормили диких уток и чаек или просто гуляли по берегу, ребятишки играли в песок и просто бегали. Озеро было довольно большое, с противоположного берега лес казался со спичечный коробок. На самой середине озера стояла белая яхта.

Глаша не раздумывая, решила искупаться.

– Девушка, простынете, вода ледяная!

–Да я привыкшая, – ответила Даша пожилой женщине.

Она прыгнула с деревянного пирса в воду. Холодная, словно родниковая вода обожгла тело. Следом за ней прыгнули в воду ещё две женщины.

– Нет, я больше не могу, – Глаша не заметила, как эти слова вырвались у неё вслух. Она стала подниматься по лестнице на деревянный пирс и вдруг окаменела. Ей протягивал руку помощи мужчина, тот, в чёрном плаще, в чёрной шляпе, с тросточкой, которого она видела недавно. Сейчас он стоял перед ней в купальных плавках. Белая, незагорелая фигура напоминала юношескую, видно, этот человек был спортсменом и всегда занимался спортом. Его седая голова с лысиной и глубокими морщинами без очков не подходила, не сочеталась с его фигурой, с его телом, и это было страшно некрасиво.

– Да где же мои подруги? – Глаша всматривалась в людей на берегу озера и не находила их.

– Вы кого-то потеряли, Глаша? – прохрипел Антон Антонович и надел свои большие квадратные очки. – Не бойтесь меня! Я вам ничего плохого не желаю!

– Я и не боюсь, – ответила Глаша.

– Глаша! Глаша! – словно бальзам на душу: услышала голоса своих подружек.

– Вы где были-то?

– По пути в часовенку зашли случайно. Там служба шла. Думали – и ты зайдёшь, догадаешься.

Солнце скрылось за тучкой, прохладный ветер подул с озера. Берег опустел, и только белая яхта, стояла посередине озера, на одном месте, словно заколдованная.

Воскресенье.

Глаша сидела в столовой за столиком. Почему-то на обед её соседки по столу не пришли. Объявился Антон Антонович, он сел напротив Глаши за стол и стал расспрашивать её, как следователь на допросе: кто она, откуда, сколько лет, где живёт.

– Да кто вы такой, я ничего о вас не знаю, просто воздух, чтобы вам всё рассказывать!

– Я-то кто? Я архитектор, без определённого места жительства, меня здесь подкармливают.

– Бомж, что ли? – вырвалось у Глаши.

– Сударыня, меня ещё никто так не называл. – Антон Антонович громко расхохотался.

– А я ведь и правда бомж, без определённого места жительства, живу в Санкт - Петербурге, там у меня четырёхкомнатная квартира, дача за городом 400 квадратов, живу здесь, в этом санатории, есть квартира ещё в одном городе. Моя белая яхта стоит на озере, – шёпотом произнес Антон Антонович.

– Я пишу стихи, - протянул Глаше маленький бежевый карманный томик.

На титульной странице томика было написано: «Антон Антоновичу от друга Егора». У Глаши как-то веселее стало на душе, но что-то чёрное не давало особенного покоя, и опять будто кто-то за неё громко сказал:

– Я вам не верю!

– Не верите, да отчего же не верите?

Вы похожи как две капли воды на мою внучку, я уже не был года три дома, соскучился. Вот и смотрю на вас, Глаша, и вспоминаю внучку. Я в этих местах строю новый санаторий, хотите посмотреть?

Глаше хотелось и санаторий новый посмотреть, и на белой яхте покататься, только вот что то чёрное, как чёрная кошка, внутри неё не давало согласиться с

Антон Антоновичем, какая-то невидимая сила отталкивала её от Антон Антоновича.

В понедельник, на следующий день, Глашу по телефону вызвали на работу в школу. Каждый год в августе проходила учительская конференция.