Вера вышла на порог, присела на ступеньки, взглянула на звёзды. Целый день она находила себе занятия, отгоняла прочь тоскливые мысли. Сороковины, поминки не сложились. Вроде бы суббота, но из-за переноса рабочих дней многие не смогли подойти к полудню, отзванивались, и Верочка приглашала их зайти после работы. Поэтому люди тянулись до самого вечера. Послышался звон посуды: «Видимо ещё тарелки разбили». Только сейчас это не волновало. На кухне хозяйничали тётка и двоюродная сестра мужа.
Муж! Да нет у неё теперь мужа, и Вера завыла. Не заплакала, не запричитала, а заголосила. Из дома выскочили женщины, одна метнулась назад, принесла воды. Родственницы шептали какие-то слова, гладили по плечам, по голове. А Верочка не могла остановиться. И только когда кончились силы, и слёз не осталось вовсе, она позволила увести себя в спальню…
В темноте опять нахлынули воспоминания. Впервые увиделась она с Мишкой у матери на работе. Веруня сказала, что с мужем едут к друзьям в другой город. Мать огорчилась, приближаются праздники. А в такие дни собиралась родня, друзья и гуляли на всю катушку. Семья была большая, родители, дети, тётки, племянники, их вторые половинки. Все любили вкусно поесть, повеселиться и выпить. Ну, что греха таить. Выпивали много, особенно по поводу, впрочем, его найти-то было проще простого. От того и деньги в семьях не держались, хотя работали все. Мать Веруньки заведовала посудным отделом в центральном универмаге. Должность по тем временам блатная. Да вот и Мишка приехал с записочкой от каких-то общих знакомых, сестра замуж выходила, нужен достойный подарок – столовый сервиз.
Верке нравились высокие широкоплечие красавцы. Парень смутил её открытой доброй улыбкой. Но у Верки имелся свой красавец. Три месяца назад она стала женой. Тогда Олег казался ей небожителем. Он был светловолосым, высоким, умным, весёлым, не любил алкоголь, и всегда с усмешкой наблюдал за возлияниями новых родственников. И даже эта усмешка казалась Верочке восхитительной. Поэтому быстренько выскочила из кабинета матушки в объятья супруга.
Но счастье длилось недолго, начались страшные дни. Вначале Олежка запретил навещать родных, мол, приходит пьяная от них. Хотя съёмную квартиру оплачивала мать Веры. Затем выгнал грубо и бесцеремонно подруг. Муж часто становился грубым, агрессивным. А в один из вечеров, когда его трясло как от сильного озноба Веруня увидела в его руках шприц. Стало ясно, что муж наркоман. В те годы про такое бедствие мало что знали. Оказалось что деньги на дозы Олег надеялся вытрясти из тёщи. Но та, любившая погулять, счёт деньгам знала, на что попало средства не выделяла. Олег посылал Верку занять рубликов под любым предлогом, но мать не давала в долг. А муж избивал жену. Казалось, что нет выхода из этого замкнутого круга.
Однажды Верке опять досталось, её били недолго, но больно. Олег, выместив злобу, ушёл неизвестно куда. Вера, наскоро умывшись и причесавшись, поехала в больницу. Нос оказался свёрнутым набок. Надо было править. Вера поймала «частника». Прикрывая лицо платком, объяснила, куда подвезти, и вдруг услышала:
— А я вас помню! Вы дочь Августы Михайловны. Кто это вас так избил?
Отчего, расплакавшись, Вера рассказала незнакомцу всё, она понять не могла. Наверное, накопилось горе, и выхлестнулось талой водой.
— Муж…
— Сволочь! Как можно бить того с кем спишь? Как можно смотреть потом в глаза и просить ласки? Не понимаю! – Мишка казался неподдельно возмущённым.
— Он болен, — с грустью ответила Верочка.
— И чем же? Жестокостью? — съязвил Мишка.
— Выходит, что да. Он наркоман, его психика нарушена. За дозу может убить и… Он убил человека… Пожилого в парке за портмоне и часы… Сказал мне… — всхлипнула Вера.
— Его ищут?
— Вряд ли. Его никто не видел.
— А ты? Почему ты не заявила? — Мишка стал заводиться. Его щеки пылали, даже шея покрылась багровыми пятнами.
— Мы не сдаем родных… Так говорит мама… — едва слышно прошептала Верочка.
— А ты? Ты, что думаешь? — Мишка ждал ответа.
— Я не знаю… Всегда кто-то решает… — Верочка сникла, сжавшись, словно ожидала удара.
— А решать должна ты!
Мишка отвёз Верочку в больницу, прошёл с ней по кабинетам, держал за руку, когда было больно, и подшучивал над повязкой на носу. Они обедали в кафешке, и говорили, говорили. На душе стало мирно и спокойно, а ведь утром казалось, что в жизни не осталось ничего хорошего.
В тот день домой Веруня не вернулась. Мишка привёз девушку к себе, выслушал причитания матери, ругань отца, удержал Веру от попытки сбежать, постелил в бывшей спальне сестры, которая после свадьбы уехала в Казань, и пообещал прожить рядом до конца своих дней.
Если бы Вере пришлось одной проходить семь кругов ада связанных с разводом, скандалами с родителями и первым мужем, она точно не выдержала, наложила на себя руки. Мишку не смущали крики будущей тёщи и тёток, которые уход Веры от Олега считали блажью, все мужья бьют своих жён, были уверены они.
Никому бы не пожелала Веруня побыть на её месте. Голодранкой в новый дом попала. Мать и родственники видеть Веру не желали. Родители Мишки не привечали, даже кушать не звали. Олег прохода не давал, вещи её так и не вернул, пожёг в костре. Сколько слёз втихую пролила, только подушка знает. Но из нового дома не гнали, гнева Мишкиного побаивались. Упрашивали, уговаривали сына своего одуматься, осмотреться, себя парнишку не губить, девок незамужних пруд пруди.
Сейчас молодежь быстрая, стыда не ведают, а они с Мишкой до свадьбы так и не узнали друг друга поближе. Мишка не приставал, а Верунька его и не любила вовсе. Прежняя любовь душу болью разъедала. А ведь чего скромничать, и она замужем побывала, и он алименты платил, хоть и не женат. Друзья говорят, девчонка та доступная для всех была, а ребенка ему приписала. Экспертиз в то время не делали, а Мишка не стал отказываться. Должен же кто-то малыша растить, если все в кусты попрятались. Его – не его, а деньгами помогал.
Как будущие свёкры свадьбы не хотели! Как Веркина родня сопротивлялась! Но праздник Мишка устроил! Не зря же в шахте работал. Зарплата у горняков самая высокая была. Всё чин по чину, как положено. Столы большие, богатые, гостей целая куча. Будущие родственники вначале познакомились, потом подрались, затем выпили и поладили. Тёща Мишку зятем назвала, целоваться полезла, и свекровь тоже, дочкой, сквозь зубы, стыдясь гостей.
Вера расстроилась и убежала в сад за кусты смородины. Слёзы сами побежали из глаз.
Мишка искал Верочку, звал. Она услышала и присела, закрыв глаза, спрятав лицо в ладонях, как в детстве.
— Ты чего сбежала? — вздрогнула невеста, услышав над головой вопрос жениха
— Не ко двору я, ненавидят меня твои, — ответила Верочка, не поднимая головы.
— Глупости, привыкнут и успокоятся. Они хорошие люди. Но главное не это. Главное то, что я люблю тебя.
— Так быстро любовь не приходит, — Верочка посмотрела на Мишку.
— Это кто тебе сказал? Опять чужие слова?
Невеста помолчала и кивнула в ответ:
— Так говорят…
— Говорят, что кур доят, — рассмеялся Мишка, а потом продолжил: — Не слушай кого-то, ты верь мне. Стал бы я брать твои заботы на себя, если бы не любил?
Верочка не знала, что сказать. Молчала. А Мищка вдруг сказал:
— Ты вот точно меня не любишь!
Верочка испугалась, вдруг сейчас заскандалит, прогонит, вдруг, ударит, воскликнула:
— Что ты, я люблю тебя! Я бы иначе не пошла бы замуж. Хватит, нажилась без любви, на красоту позарилась.
— Во-о-от! Теперь веришь мне? Я бы тоже не женился, если бы не любил. И потом ты красавица и умница! Ты самая лучшая!
И Верочка поверила, поверила не только умом, но и сердцем. Почувствовала единение со своим новым мужем, почувствовала нутром, нет, душой поняла, что не обидит, не ударит, не предаст.
Через год сынок, Дениска, родился. Рос крикливым, непоседливым, все родителям мужа мешался. Пришла идея построить свой дом. Попросили разрешение у отца в том же дворе домик поставить, комнаты на две – три. Отказали категорично. Мол, наследство на двоих делиться будет, получится путаница. Обратились в администрацию, там дали разрешение на строительство, надел земли нарезали. Проект дома заказали, да не выдержали размеры, при строительстве добавили. Вначале всё быстро двигалось, фундамент, нулевой цикл за пару месяцев закончили. Верунька ни себя, ни Мишку не жалела, торопила, подгоняла. Он слушал её, подчинялся, нравилась ему сильно. А она так и не влюбилась в мужа, наверное, притерпелась, привыкла к нему и всё.
Потом пришли лихие девяностые. Шахты закрылись, заработанные деньги не выдавались годами. Пришлось Мишке менять профессию. Благо головастый мужичок оказался. Научился машины ремонтировать, сварку освоил. На АЗС устроился, которая на трассе между большими городами стояла. При ней открыли автомастерскую. Вот там в ночную смену и пристроился Мишка. Вызывали ночью срочную поломку исправить. Днём же шабашил, ремонтировал автомобили. И строил дом.
Так пролетели года, и не два, и не три, а целых пятнадцать. Оказалась Верка хорошей хозяюшкой, что обед сготовить, что на зиму разносолами погреб заполнить. В огороде травинки не найти. Соседки шутили: "Ты что, землю через сито перетряхиваешь? Маленького сорнячка не отыщешь". К выпивке охота прошла. Некогда, всё дела да заботы. Мишку так и не полюбила. Привыкла. Уважала. Заботилась. Но не любила. А вот он по-прежнему на других не смотрел, не обижал, слов поперек не произносил.
В доме стены подняли, окна вставили, крышу накрыли. Да и сразу перешли в него. Ещё и полы не настелили. А всё из-за отца Мишкиного.
Как-то семьёй ужинали. Дед охал, держался за спину и сетовал, мол, надо цыплят спать уложить, хозяйство имелось у родителей. Другими словами в сарай надо курчат загнать. Но внучок отчего-то решил, что куры тоже спят на боку и хотел деду помочь. Тихонько выскользнул во двор, пока взрослые чаёвничали. Стал ловить и укладывать цыплят на землю боком. Придавливал их и ждал, когда курчата «уснут». Так и удушил нескольких. Решил похвастаться своим умением и побежал радостный к деду:
— Я уже трёх спать положил.
Однако, сообщение не вызвало восторг у взрослых.
А Мишкин отец просто был в ярости:
— Это ты, сука, дитя научила?
— Что вы? — возмутилась Верочка.
— Точно ты, тварь. Знала, знала, что я за этих цыплят деньжищи отвалил. Знала, что редкой породы.
— Что вы такое говорите! Сдались мне эти цыплята. Да провались они пропадом, и вы вместе с ними! — горячилась Вера.
— Спас-с-с-сибо! Это-то за доброту нашу? Гадина!!! — взвизгнул дед и швырнул в сноху кружку, которую держал в руках.
— Не трогай маму! — закричал Дениска и заплакал…
— Молчи, щенок! — старый схватил шнур от чайника и стегнул мальчонку. Попал в лицо и рассёк ему губу. Верка коршуном метнулась к свёкру, толкнула что было мочи и стала бить упавшего деда по чём придётся. Сил было не много, но ярость переполняла её, и Мишка едва оттащил жену от отца.
— Вы совсем озверели что ли?! — повторял он ошарашенный снова и снова, пока не растащил их по комнатам. Утром Вера собрала вещи и потребовала отвезти её в недостроенный дом. Муж подчинился.
Года два не общались друг с другом. А потом дед стал приходить, советовать, помогать. Вера свёкра кормила, рюмашку за обедом подавала. Внука бабке отдавала. И потекли счастливые дни, хотя трудно было, денег не хватало. Верка по привычке пилила супруга. И не понимала, наверное, что по сути Мишка и не близкий ей человек.
День за днём летели, и сын как-то неожиданно вырос. А ванну и туалет до ума так и не довели, «удобства» и душ на улице остались. Однако, пол в доме настелили деревянный, а вот в кухне не успели.
Пошёл Дениска в девятый класс. Появилась подружка. Новость не удивила. В этом возрасте все дружат. Познакомил сын с Настей, спустя несколько месяцев. Школу оканчивала, к ЕГЭ готовилась. Оказалась на два года старше. Уверенная в себе девица, совестью не мучилась, оставалась ночевать с первого дня. Верка попробовала возмутиться, разбить пару. Да Мишка воспротивился. Не захотел повторять поступки родителей.
Верка сердцем чувствовала, не выйдет из этого знакомства ничего путного. Так и получилось! И беда подкралась не с того бока, откуда думалось. Девочка эта была у своих богатеньких родителей единственной, избалованной. Семья владела магазинами, потому ни себе, ни дочке, ни в чём не отказывали. Дениску привечали. Копия отца: чернявый высокий, кареглазый. Спортом занимался, от того и фигурой среди сверстников выделялся. Родители Насти подарки Дениске делали, да такие, на которые родителям несколько месяцев, ни пить, ни есть, а только копить и копить.
Может ли паренёк в свои семнадцать лет сделать правильный выбор? Как ему жить, кем работать, с кем общаться? Послушался только в одном, поступил в колледж. А Настя в институт.
Через год потребовал Дениска свадьбу. Да не скромный вечер, а настоящую и шумную! Мишка сразу осунулся, но кредит взял. Сумма оказалась неподъёмная для маленького городка, где зарплата в десять тысяч уже хороша. Но позорится перед людьми, желания не было, вот и влез в кабалу. К тому же Верка горой встала за Дениску. А Мишка… Пусть больше зарабатывает.
Свадьбу сыграли не хуже, чем у других. Весело, шумно, сытно. Обошлось без драк и разборок разных. Но сваты гостей Дениски беднотой обозвали. Обидно для Верки, но куда деваться, правда это. Лишь крёстный продуктовую лавку держал, да небольшую автомастерскую. Остальные рабочие и сельские жители
Но свадьбой траты не закончились, деньги требовались на оплату съёмной квартиры, на мебель, на холодильник, на покрывала и простыни, на чашки и плошки. Сваты помогали материально, но и от Верки и Миши того же требовали. Вот и крутился отец без роздыха.
Через год Дениса в армию забрали, а чтобы чаще жену беременную навещал, взятку солидную дали кому следует. Каждую неделю дома служивый бывал, часть находилась рядом с городом.
Год как один день промелькнул. Егорка, внучек, уже ползать пытался. Сваты пригнали из столицы пять поддержанных автомобилей и помогли оформить их в такси, чтобы у молодых «на хлеб» было. Стоимость разделили пополам. Миша ещё кредит оформил, а куда деваться? А так как механиком хорошим был, то эти машины сам и ремонтировал.
А здесь снова Денис учудил, деньги, которые на совместную квартиру копились, он потратил на приобретение «мерса», новенького, блестящего. Крёстный, качая головой сказал: «Чтобы на таком ездить, в кармане на каждый день не меньше пяти штук должно быть. Бате твоему не спать теперь!»
Сваты тоже взъерепенились. Не спросил совета, глупость сделал. Настя им подпевала, грызла и пилила Дениса. Скандалы начались. И однажды Верке позвонили из отделения полиции, мол, сына задержали за погром квартиры и избиение жены. Проплакала Веруня целую неделю. Хорошо, что сваты вместе с Настей заявление забрали, на мировую пошли. А потом на развод подали. Денис с обиды всё оставил Насте, машину, такси, обстановку, бытовую технику, деньги на квартиру, которых уже опять была приличная сумма.
Верка проголосила двое суток, во всём Мишку винила. А он ходил смурной, с кругами возле глаз, грудину растирал. Но работал, один автомобиль на ремонте у него дома стоял, в автомастерской на АЗС ещё два. И все требовалось сделать срочно. А тут ещё и мать напрягла, картошку пришло время сажать. А Мишане всё нездоровилось, в груди горело, щемило. Бросить бы всё, махнуть рукой, полежать. Да задёргали.
Верка спохватилась, решила «скорую» вызвать. Впервые мужу давление померила, таблетку дала. Тут собаки забрехали, пришёл хозяин отремонтированной машины. Мишка отдал автомобиль и поехал к матери сажать картошку.
Когда Верка увидела мужа вновь, опешила: скукожился, почернел, стонал без остановки, все воду ледяную из холодильника пил. Испугалась. А Мишка в крике зашёлся, упал на пол и стал кататься.
«Скорая помощь» хоть и доехала быстро, но… опоздала. Инфаркт. Умер в сорок шесть лет! Молодой ещё совсем!..
Похороны пролетели как в тумане. Слёзы, люди, цветы, слова соболезнования, отпевание, кладбище, поминки, море народа. А потом жуткое одиночество. Не Стало её Мишки. Самого дорогого человека не стало! Когда отца в катафалк грузили, Денис головой об асфальт бился. Мужики подняли. Настя пришла, свёкра уважала и Дениску с собой забрала. А Верка сорок дней одиночества не перенесла. Чудилось, мерещилось всякое, страшное. То друзья с ней ночевали, то она у знакомых. Сына не видела. Один раз пришёл, предложил дом продать, две однушки купить, ему и ей. В тот день Верка взбесилась, кричала, что каждый кирпичик отцом положенный, каждая капля раствора ею замешена. Не продаст она хату! С тем и ушёл сын обиженный, и Егорку больше ни разу не привёз. Забудь, говорит о нас.
Верка вздохнула тяжко и запричитала вновь. Как горько, тоскливо и одиноко ей было! Осталась одна одинёшенька, на краю света, брошенная самыми близкими. И вновь тетка отпаивала её водой с валерианой. А успокоившись, Вера, вдруг, поняла, что любила Мишку, любила! Но не хотела признаться в этом, даже себе. Но ведь не было более близкого, более доброго и внимательного в её жизни мужчины. И твёрдо решила доделать дом, во что бы то ни стало! В память о любимом Мишане. А что, сила ещё есть, не старуха. Всего-то сорок три года! Ещё и не ягодка!