Он лежал и думал, что попадет к большому художнику. Что художник сделает им первоклассные рисунки. Люди будут смотреть на рисунки и засматриваться, удивляясь.
Наконец коробку пастельных карандашей взяли. Долго несли. Все готовились: и красный, и желтый, и синий… Коробка открылась, и над ними склонилось чудесное лицо в белой шапочке. Острый запах ворвался к карандашам – каждый из них был протерт спиртом.
«Меня тошнит», - пожаловался Фиолетовый. «Еще бы, еще бы», - сказал Голубой. Зеленый закрыл глаза и очнулся только в теплых руках маленькой девочки. Девочка полулежала в кровати. Он была одна. Комната тонула в белом. Стены были стеклянными. За ними были другие комнаты, где тоже лежали дети в кроватях. Кто-то из них смотрел телевизор, а кто-то вяло листал книжки. «Это другая планета!» - радостно воскликнула Бирюзовая пастель, едва не упав от восторга в обморок. «Это больница», - насвистывая, пояснил Голубой.
А Зеленый стал быстро превращаться в траву. Пальцы девочки были такие горячие, что он был бы рад на них подуть, если бы мог. «Смотрите! – привлек общее внимание Красный. – В эту девочку вливают красную краску!» «И желтую! И желтую!» - подхватила Желтая пастель. С тех пор все относились к ним с почтением.
За окном часто шел снег. Входила и выходила медсестра в белом. В голубом халате появлялся врач. Девочкина мама с серыми глазами. Все были в масках. Девочка часто спала. Рисовала она недолго, но всегда ее глаза горели синим огнем. Она видела все хуже и хуже и у нее выпали волосы на голове. Но она все равно рисовала.
«Это примитивизм», - говорил Красный о ее рисунках. «Совершенно с вами согласна, - отзывалась Желтая пастель, - на что только мы тратим свою жизнь?!» «Меня тошнит», - сказал Фиолетовый. «Жаль, больше спиртом не протирают», - вставлял Голубой. «Вы ничего не понимаете! – возмущалась Бирюзовая пастель. – Эта девочка так чудесно рисует бирюзовые платья!» А Зеленый думал: «Почему я появился на свет карандашом? Мог ведь стать таблеткой и иглой, может, даже книжкой, которую читает девочке мама… Я мог стать чем-нибудь полезным, а стал карандашом. Непонятно».
Однажды к карандашам случайно положили градусник. Все сразу окружили его. «Скажите, вы ученый? – заворковала Бирюзовая пастель. – Я обожаю ученых!» «А вы ртутный или электронный?» - кокетливо интересовалась Желтая пастель. «Что вы с пустяками! – вмешивался солидный Красный. – Скажите, скоро нас отсюда выпишут? Мы ведь годны на большее, понимаете?» Градусник вежливо кланялся: «Бывает 39 и 9, бывает, опускается до 38. Это, я вам скажу очень обыкновенная вещь…». Никто ничего не понял, но все продолжали наседать: «Ах, как вы точно выражаетесь!». «Послушайте, нельзя ли достать хорошей бумаги?». Градусник вежливо кланялся. Голубой отвел его в сторонку: «А внутри у тебя что? Не спирт, а?» А зеленый в это время уходил на большую новогоднюю елку.
Девочка почти не видела и рисовала странные картинки, где все было непонятно. Карандаши стали прятаться от ее рук. Желтая пастель два раза закатывалась под кровать. Бирюзовая растолстела и не хотела выниматься из коробки. Красный проталкивал вперед других. Не прятались только Зеленый и Голубой. Но Голубого девочка почти не видела и брала Зеленый. Он стал маленьким и неудобным, но продолжал рисовать. Он рисовал речку, облака, зайца. Жирафы, слоны, голуби и белки – все выходило зеленым на зеленой земле, зеленые машины ездили по зеленым улицам, где ходили зеленые люди.
Он тихо растаял на рисунке зеленого ежа. Девочка больше не рисовала. Начался кризис. Потом все прошло, она выздоровела. Зеленые рисунки выбросили, оставили только «нормальные». Когда девочке нужен был зеленый цвет, она смешивала Желтую пастель с Голубым. А от исчезнувшего карандаша остались только трава и глаза медсестры на одном из ранних рисунков.
© Сергей Решетнев
Спасибо Екатерине Сотниковой за найденный текст!