С того возраста, когда я стал задавать себе вопросы я не мог ответить на один из них: почему каждый раз приезжая в Елец я заболеваю. Ведь я приехал с севера, на юг, в тепло. Я всё делаю как в Мурманске: выхожу на улицу в 10, гуляю часов до 14 по улицам или играю в игры. Но если в Мурманске я чувствую себя отлично, то в Ельце, день на третий, у меня начинает болеть голова, во всём теле какая-то слабость, меня тошнит, а сердце колотится, как после бега, походка и движения становятся неуверенными и появляется температура.
Всё лето 2010 года в России стояла нереальная жара. И только в Мурманской области, как в заповеднике, усмешкой природы оставалась дождливая погода с неприятно низкой температурой. Очень хотелось погреться! И вот, мы, с Аней, совместив отпуска, выбрались к её родителям в районный центр Рыльск Курской области.
Рыльск показался мне полной копией Ельца. Как и в нём, старый центр с церквями расстроился на высоком берегу главной городской реки – только и дел, что не Сосна, а Сейм, - разделяющей Рыльск на две части. Одинаковая у обоих городов планировка улиц, архитектура, схожие темп жизни и культурная атмосфера, даже время первого упоминания в летописях близко одно от другого. Города схожи до мелочей: так монастыри расположены в одинаковых по отношению к центру местах, через одинаковые речушки, которые и сами называются сходно со своими городами - Ельчик там, Рыло здесь. Разве что купались рыляне у высокого берега, а не на противоположном берегу, как в Ельце.
Так что дух и уклад города мне были вполне понятны.
Из-за дикой жары ночевали мы с Аней на веранде. Веранда примыкала к забору и, как оказалось, по её шатающемуся металлическому карнизу пролегал излюбленный путь котов и кошек с улицы в глубину огородов и дворов квартала. Не раз посреди ночи, разбуженные диким грохотом из-за кошки, прыгнувшей с забора на карниз мы с Аней подскакивали, чтобы увидеть усатую морду нахального зверя и проводить его взглядом в темноту ночного двора.
Просыпаться было довольно обидно, потому что засыпалось тяжело. Жара стояла дикая. Кстати, днём усатые морды валялись в тени под всеми кустами, спасаясь от жары и не в силах избавиться от своих мохнатых шуб. Ко времени сна и мы были недалеки от подобного изнеможения перегреваясь словно в шубах от ночной духоты.
На окне веранды был прикреплён градусник, за окном веранды, на улице, другой. Вечером разница была 27 против 31 градуса и мы, выключив свет, чтобы не налетали комары, проветривали веранду, пока температура не сравняется. В 27 градусов уже можно было пытаться уснуть, градусом выше уснуть было очень тяжело.
За ночь улица остывала до 15-17 градусов и с утра температура росла, росла, росла и в полдень поднималась до 35-37. Никакого дождя, разумеется, не предвиделось; облака таяли ещё на подлёте.
Ночь за ночью, наблюдая по градусникам за переливанием температуры между улицей и верандой, я и не предполагал, что скоро смогу найти ответ на вопрос о своих летних болезнях. Но однажды, в какое-то очередное утро, когда мы с Аней и её мамой отправились на рынок, я спустя некоторое количество палаток и рядов ощутил знакомые симптомы: недомогание, головная боль, тошнота, неуверенность движений и озноб. Я схватился руками за голову и поразился тому, как нагрелись волосы.
И тут я всё понял! У меня же солнечный удар! Вот оно что! А бывает он только в Ельце, а теперь в Рыльске потому, что я гуляю как в Мурманске, с 10 до 14, по самому солнцепёку! Потому что в Мурманске в 9 гулять холодно, а днём, хоть загуляйся, и тепло, и никакого солнечного удара не получишь, даже при том, что солнце летом у нас не заходит.
Да ещё, вспомнил я, я летом всегда гулял с непокрытой головой! Потому что в Мурманске летом в шапочке я бы ходил, только если бы снег выпал! А в Ельце я тем более шапочку не носил - кто ж носит шапочку в жару!
Оставив спутниц на рынке я, стараясь не выходить из тени, добрался до дома, обмотал голову влажным полотенцем и стал размышлять о дальнейшей форме отдыха исходя из полученного опыта. На другой день я внёс коррективы в режим прогулок, перенеся их на утро и вечер; в полуденную пору устраивал на веранде сиесту; мне была выдана маленькая беленькая панамочка для защиты головы от прямых лучей солнца и многолетняя хворь волшебным образом прошла!
Засыпать, однако, легче не стало.
- Мне кажется, - сказала как-то ночью Аня, выйдя на двор и вернувшись обратно, - что проветривать веранду больше не имеет смысла.
Я бросился к градусникам - на обоих стояло 29. Хоть температура и сровнялась, нам от этого было не легче - в 29 уснуть невозможно. Анины родители тоже не спали и мнения были аналогичного.
- А не пойти ли нам купаться! – предложил я, и предложение было принято с энтузиазмом. Все вчетвером мы отправились на ночной Сейм. Народу на пляже оказалось не меньше, чем днём. Искупавшись, посвежев, мы вернулись домой, ко времени, когда температура на улице упала до 25. Засыпать было приятно. С утра на градуснике вместо обычных 15-17 было 23 градуса.
Я не знаю почему изо всех проведённых в Рыльске дней, именно в этот единственный день я решил сделать велопробег по Рыльску и его окрестностям. День обещал быть жарким и я подготовился: поел, надел на голову маленькую белую панамку, чтобы защититься от солнца и спланировал велопробег так, чтобы успеть вернуться рано – до 11, пока не наступит палящая полуденная жара.
Старый велосипед без переключений скоростей и с торможением педалями года три простоял в промерзавшем зимой насквозь уличном сарае без движения. Никто его не смазывал, не стал и я, только накачал колёса и проверил люфт рулевой колонки, рассудив, что в пределах города и чуть за ним ничего фатального со мной не случится, даже если все шестерёнки поотваливаются.
Ни телефонов, ни денег я с собой брать не стал, чтобы не мешали и не оттягивали карманы. Наконец, провожаемый Аней я вывел велосипед со двора и выехал по утренней свежести на велоэкскурсию.
Вперёд - влево, вперёд – вниз… я пробирался на южный край города стремясь выехать на окраину так, чтобы проехать мимо частных домиков с гуляющей вокруг них живностью, за которыми постепенно начинаются сначала хоженые, а потом и нехоженые поля. Очень мне эти переходы города в деревню, и затем в поле нравились в Ельце, и я подозревал, что и в Рыльске они будут не хуже.
Так и вышло. Свернув на узкую неасфальтированную улочку я добрался до такой окраины; с удовольствием смотрел за курами и козами, бродившими по дороге между разновеликими и разнобюджетными домиками, проехал между двух гусей, показавшимися мне здоровенными, как лошади. Домики закончились и начались поля, по которым тут и там паслись коровы и козы; в общем, было всё, как я хотел. Мне не хотелось возвращаться прежней дорогой, тем более, что впереди виднелось шоссе, и я решил, что выберусь на него и сориентируюсь, в какую сторону поехать, чтобы вернуться домой.
Добротное асфальтированное шоссе, насколько я мог видеть, заворачивало куда-то вправо. Прямо передо мной проехал автобус с табличкой маршрута «Что-то там – Рыльск» и я понял, что шоссе правильное, только надо выбрать направление дороги. Город остался у меня сзади и с правого боку, дорога поворачивала вправо, значит, если я поеду вправо, то въеду в город с другого конца. Это меня вполне устраивало. До жары было далеко и я, замкнув кольцо, и вовремя вернусь, и сделаю красивую велоэкскурсию посмотрев на ещё невиданные места.
Дорога была ровная, сил у меня много, и я катил, посматривая по сторонам и наслаждаясь дорогой, видами, погодой. Временами случали подъёмы, которые я преодолевал с небольшим усилием, прокручивая застаревшую смазку, но потом я отдыхал на спуске. Постепенно кончились ограждающие дорогу деревья, и я поехал по совершенно открытой местности, что меня только радовало. Нет у меня любви к лесу. Люблю когда вокруг всё далеко видно.
Город всё не появлялся.
- Хм, какую петлю большую делает дорога, - с неудовольствием подумал я и приналёг на педали. Ехать даже стало в чём-то веселей - так засвистел в ушах воздух, встречным потоком освежая меня в начинавшей мокнуть футболке. Вскоре показалась развилка - названия населённых пунктов на указателе возле неё ничего мне не говорили. Главное: слова «Рыльск» среди них не было. Я выбрал дорогу направо, придерживаясь прежнего плана, но меня стали растаскивать сомнения. Проехав ещё какое-то расстояние безо всяких ориентиров ни в виде деревень, ни даже приметных деревьев, я решил, что надо спросить дорогу у водителей проезжавших мимо машин. Просто, чтобы подтвердить свою правоту. Я положил велосипед на обочине, одёрнул футболку, поправил панамку и стал ждать. Вот машина, я голосую, она проносится мимо, вторая тоже не снижает скорости. Может они думают, что я голосую как автостопщик, и не останавливаются, опасаются, что, мол, попрошу меня подвезти, и следующей машине я уже машу над головой двумя руками. Мимо.
Может они боятся бандитов? Как говорят в телевизоре - останавливаться в безлюдном месте одинокой машине всегда риск. Оглядываюсь: поблизости всё ровно, ни деревца, нет даже кустов, солнце ярко освещает каждый пучок придорожной травы и цветов, а мои бледно-зелёные бриджи и красная футболка вкупе с беленькой панамкой не кажутся мне стандартным прикидом бандюка.
А! Балда! Я же могу взять в руки велосипед! Тогда будет ясно, что мне не нужен автостоп! Что мне только спросить дорогу!
Как вы думаете, при каком способе проголосовать машины остановились? Правильный ответ – ни при каком. С велосипедом или без, отставив руку с пальцем или размахивая руками, в панамке или без панамки, в футболке или без неё и в разных сочетаниях всего этого одинаковым было только одно – все машины проносились мимо.
Я решил, что справлюсь сам: у меня есть план действий, и я буду его выполнять. Я поправил футболку и панамку, проверил ещё раз колёса и закрутил педали, двигаясь дальше по дороге направо.
Солнце было уже высоко. Дорога дышала жаром. Сколько времени было, я не знал, но подозревал, что уже хорошо за одиннадцать. И что от солнечного удара мою голову защищает только прозрачная маленькая панамка. А жаль, что не сомбреро.
Мои размышления оборвал резкий рывок, когда велосипед переехал неожиданно возникшие перед крутым спуском пересекавшие дорогу рельсы. Цепь соскочила, и я помчался под горку без тормозов. «Так, спокойно», - подумал я, - «дорога ровная, машин нет, велосипед управления слушается, а соскочившую цепь ты поправлять умеешь даже без инструментов, только не навернись до начала виднеющейся впереди горки».
«Б.Низовцево» так было написано на придорожном указателе с названием населённого пункта, где я, дождавшись остановки велосипеда, отдыхал, предварительно натянув цепь и убедившись, что она не слетит при аккуратной езде. Людей поблизости видно не было, но вдалеке на вершине долгого и пологого холма, куда вела проходящая через Б.Низовцево дорога, виднелся асфальтовый каток, в котором можно было различить человека. «Вот у него дорогу и спрошу», - решил я.
Подъём был хоть и пологий, но трудный, выматывал последние силы, а я уже начал уставать.
- Господи! Только бы не назад, только бы не назад, - просил я, с усилием нажимая на педали.
Водитель катка с интересом наблюдал, как к нему с микроскопической скоростью поднимается раскрасневшийся и мокрый от пота велосипедист.
- Добрый день! Я ведь в Рыльск правильно еду?! – бодро, скорее, заявил, чем спросил я, улыбаясь как можно жизнерадостнее, чтобы у водителя не оставалось даже вариантов сказать что-то иное, чем «Да!»
На лице водителя проступило удивление пополам с любопытством, и с характерным для курян выговором он ответил: «Нет!»
Мне стоило огромных усилий не переспросить. И ещё не меньших, чтобы принять ситуацию.
Поблагодарив водителя я развернул велосипед и, стиснув зубы начал с ускорением спускаться с длинного и пологого склона, на который только что с таким усилием въехал.
Я прогнал мысли о том, сколько сейчас времени, какое сейчас солнце, спасает ли панамка и смогу ли я без устали крутить педали. У меня была дорога – большая её часть была мне знакома - ни в каких советах и указателях я больше не нуждался, сюрпризов не ждал и просто крутил и крутил педали: Б.Низовцево, подъём с рельсами, длинный пустой участок, где я останавливал машины, указатель с ничего не говорящими названиями населённых пунктов…
Далеко впереди показались деревья, и стало заметно, что где-то там местность понижается. «Ну да», - безразлично прошла по голове мысль, - «Сейм в низине, вот и понижается, и деревья появились, понятно, чем ближе к воде, тем их больше».
Мне было всё равно до своей правоты, место этой догадке было в прошлом. Я крутил педали. Вот появились придорожные деревья, вот показались первые домики с коровами и козами возле них. Через некоторое время я выехал на развилку дороги, на которой, я помнил, поворачивает в Рыльск автобус из Курска.
И вот Рыльск. Мостик через мелкую речушку при въезде в центр. Сразу слева улочка, по которой я ехал утром искать окраину и выезд из города. Прямо - вверх, влево - вверх, прямо… я устал. Близость цели обессиливала. Но вот, наконец, и дом.
Когда я зашёл во двор меня шатало. На часах шёл третий час дня. Аня, её родители смотрели на меня как на космического пришельца. Я был мокрый весь, футболку сразу можно было выжимать, волосы встали дыбом, как у клоуна. Я положил на траву велосипед, снял так выручившую меня панамку и направился к холодильнику, где, как я знал, стояло вкусное местное молоко.
И мне его не дали! Анина мама категорически воспротивилась тому, чтобы в моё разгоряченное тело влилась холодная жидкость. Мне, герою адского велопробега, отказали в возможности утолить жажду от бутылки райского молока.
«Нет в мире совершенства» - жалило в моей голове, когда раздосадованный я приник к струе из уличной колонки.
Это был самый жаркий день лета – 45 в тени. С этого дня температура стала постепенно падать, а недели через три случился и первый дождь. Проехал я без малого 30 километров.